как только становилось холодно или сыро, и эта боль напоминала старческий ревматизм; но теперь они вновь становились молодыми и сильными, и Рэнд с облегчением вздохнул.
Алексы здесь не было. Его мозг понимал это, но тело не хотело с этим смириться. Насколько же реальным был этот сон! Его грудь сжалась от внезапного ощущения одиночества и боли новой потери.
Неужели он вспомнил о ней потому, что остался один, без защиты Палатона, на планете, которой нет дела ни до него, ни до остальных людей и их страданий?
Он нашел стул и рухнул на него — ноги подкосились не столько от слабости, сколько от потрясения. Алекса искала эмоциональной поддержки и у него, и у Бевана, но под конец пренебрегла им. Рэнд никогда не понимал ее. «Ты недостаточно темный», — говорила она и уходила. И хотя кожа Рэнда была светлее, чем у южноамериканца Бевана, он понимал, что Алекса совсем не имеет в виду цвет.
Ее часто мучали кошмары, она просыпалась посреди ночи с воплем или визгом, опутанная простынями, как будто с трудом стремилась обрести сознание. Их любовь была хороша, когда Алекса сама приходила к Рэнду, забиралась к нему в постель и обнимала его, пока ими не овладевала дремота — и тут она уходила, поскольку вместе их сон был слишком беспокойным.
С Беваном у Алексы было все почти так же — Беван сам рассказывал об этом. С какими демонами она боролась во сне, каких демонов надеялась встретить рядом с Беваном, и почему он, Рэнд, не мог помочь ей? Почему сейчас она позвала его… неужели он слышал зов ее духа, ее памяти — или Алекса каким-то образом выжила в адовом пекле Аризара?
Рэнд сидел, дрожа от прохладного и влажного воздуха летней ночи, и размышлял. Когда небо за окном начало светлеть, он больше не смог оставаться один, поэтому встал, оделся и вышел из комнаты.
Палатон услышал шаги у двери. Он повернул голову, увидел, кто нарушил систему охраны, и улыбнулся, несмотря на секундное беспокойство.
— Длинный же у тебя рабочий день, — сказал он, — если ты только сейчас идешь спать.
— У тебя тоже, — ответила Йорана. Она сбросила мундир и кобуру с оружием, которую была обязана носить. Инфорсер глухо стукнулся об пол. Подойдя поближе и склонившись над ним, Йорана тихо спросила: — Мне уйти?
— Нет, не стоит, — он отодвинулся от стола вместе с креслом и притянул ее к себе на колени. — Мне казалось, ты сердишься на меня.
— Постоянно сержусь, — подтвердила она, отводя прядь волос с его лба. Ласковые прикосновение пальцев, перебирающие его волосы, вызвали у Палатона теплую волну. — Ты — тезар, я знаю это и помню, что ты каждый раз будешь оставлять меня. Но это не избавляет меня от беспокойства, когда ты возвращаешься.
Он с минуту прислушивался к медленному биению ее сердца.
— Прежде, чем мы вновь встретимся, — произнес он, — давай поговорим. На что ты рассчитываешь?
— Ни на что.
Он поднял голову, пристально глядя ей в глаза.
— Ни на что?
Она проследила, как на его лице появляется недоверчивое выражение.
— Нет. Я ни о чем не прошу тебя, да и как я могу, пока ты связан с Паншинеа? А если я попрошу, твой ответ ничего не решит. Ты не свободен.
— А ты? Ты свободна?
Она нахмурилась, морщины всего на мгновение прорезали гладкий лоб, однако Палатон успел заметить тонкие нити их следов — признак начала старения чоя.
— Я знаю саму себя, — произнесла она, склоняясь и целуя его в основание рогового гребня. — В этом и состоит свобода.
Палатон не ответил, ибо ее обвинение задело его гораздо глубже, чем предполагала Йорана. Что бы она сказала, узнав о его незаконном рождении, запрещенном у чоя из Домов, о том, что он не знает своего отца и заложенные в его генах способности? Что сказали бы другие чоя из Домов? Все это, вместе с ослабевшим бахдаром, делало Палатона гораздо более жалким, чем простолюдины, толпящиеся на улицах Чаролона. В ее глазах он был бы сущим ничтожеством. Неужели она продолжала бы любить его?
Он закрыл глаза и позволил ее рукам прогнать страх, который растекался вместе с кровью по всему его телу.
Рэнд застыл у порога огромного лабиринта коридоров. Он знал, куда хочет пойти, какое направление избрать, но ночные тени и путаница коридоров остановили его. Он закрыл глаза ладонью. Желание достичь чего-то ошеломило его своей внезапной силой, но тут же исчезло, оставив Рэнда изумленным, прислонившимся спиной к стене. Он вытер вспотевший лоб, пытаясь избавиться от неожиданной слабости.
Его сердце постепенно забилось спокойно. Казалось, что у него есть два тела, два сердца, две кожи — и ничто не в силах разделить их. Когда же он предчувствовал это разделение, его отчаяние становилось невыносимым, как будто исчезала какая-то часть его самого, но в то же время принадлежащая другому существу. Казалось, без этого раздвоения он не в состоянии жить — так же, как без собственной кожи.
Рэнд опустил голову и сосредоточился. Нечто жило в его груди, и это нечто было его надеждой. Он обещал сохранить это нечто, пока не найдется способ вернуть его, обменяв на что-то другое, в уплату за охрану неизвестного нечто. Он подождал, пока его страх не исчезнет и можно будет продолжать идти. Пустота в его душе по-прежнему оставалась, и Рэнд понимал только, что должен заполнить ее, хотя и не надеялся на удачу.
Он сделал шаг от стены в коридор и замер, в страхе оглянувшись, ибо неподалеку стоял чоя. Неужели он стоял здесь уже давно?
Он не различал его лица, так как мешал туман перед глазами и тусклое освещение коридора. Он с трудом сглотнул, заметив в левой руке чоя нечто, напоминающее оружие.
Но чоя внезапно расслабился, и его силуэт изменился.
— Человек?
— Да.
— Тебе не следует бродить здесь. Отряд Йораны надежен, только дворцовая охрана сможет обеспечить тебе безопасность… но даже в этом случае ты не застрахован от случайного выстрела в темноте.
— Я не думал…
Чоя оборвал его, не желая выслушивать оправдание. Он наклонился, и Рэнд успел заметить только пару огромных бледно-голубых глаз.
— Ты знаешь, где находишься?
— Нет. Но я знаю, куда иду.
Бледно-голубые глаза вновь скрылись в тени.
— Похвально для любого разумного существа. Тогда я не стану мешать тебе.
Рэнд хотел пройти мимо, но жесткая рука придержала его за плечо.
— Ты — чужак в Чаролоне. Лучше не гуляй по ночам. Среди нас есть те, кто не любит чужаков, есть и такие, кто сочтет тебя легкой добычей.
Ледяной холод, последовавший за этими словами, пронзил Рэнда с силой удара, и он на миг потерял равновесие от испуга. Это было похоже на ощущение пристального внимания, которое он испытал вчера вечером, перед конгрессом, и в то же время чем-то отличалось. Грубостью. Чоя не заботило, нанесет ли он ему вред — или же сила его воздействия была случайной. Рэнд облизнул губы и постарался сконцентрироваться на том, чтобы оттолкнуть чоя, делая это со всей осторожностью. В голове Рэнда вспыхнула мысль, как будто произнесенная чужим, никогда прежде не слышанным голосом, и он инстинктивно понял, что она исходит от этого высокого чоя. «У него мозгов не больше, чем у камня» — эта мысль неожиданно доставила Рэнду удовольствие.
Атака прекратилась столь же внезапно, как и началась.
