Рэнд вытянул палец и обвел контур резного стола, стоящего рядом с его креслом.
— Края искрятся, как бронзовые, или как будто осыпанные волшебной пыльцой — бледно-желтой, тонкой и блестящей.
— У всех вещей?
Человек кивнул.
Палатон никогда не видел ничего подобного. Аура, которую он мог читать, главным образом была проявлением эмоций других чоя, хотя, сосредоточившись, он видел слабые ауры органических, живых или некогда живых предметов. Так было, когда сила оставалась при нем. А теперь он обнаруживал только тусклые цвета, очертания предметов, на которые смотрел.
— Я никогда еще такого не видел, — произнес он, — но это неважно. Каждый из нас обладает особой, присущей только ему силой.
— И прячет ее, — губы Рэнда исказились, и он потер руку.
— Что с тобой?
— Немного болит рука.
Палатон вскочил, радуясь, что может что-нибудь предпринять. Он включил внутреннюю связь.
— Дежурный, пришлите врача ко мне в комнаты как можно скорее. Пусть возьмет опознавательную карточку — сигнализация включена.
Рэнд закрыл глаза. Под ними залегли серые тени. Палатон подошел и положил руку ему на плечо. Кожа и кости под тканью рубашки показались ему не такими чужими, как он некогда ожидал.
— Неужели мои сны так утомительны?
— Нет, — глазные яблоки Рэнда шевельнулись под пронизанными голубыми венами веками, как будто он что-то припоминал. — В них я обретаю то, о чем давно мечтаю, — правый кулак Рэнда сжался. — И, если бы я только смог…
Палатон ощутил внезапную напряженность его тела. Этот человек, чужак для Чо и ее народа, жаждал быть тезаром, но это желание не принадлежало ему. Именно бахдар Палатона дарил ему запретные мечты, сущность его души — но неужели ему предстоит наблюдать, как бахдар сгорит внутри Рэнда и окажется потерянным для них обоих?
Палатон решил, что должен забрать у Рэнда свою силу, чего бы это ни стоило, прежде чем она уничтожит их обоих. Он отдернул руку, чтобы человек не уловил его мысли и внутреннюю борьбу. Прежде, чем затянувшаяся пауза стала невыносимой, на пороге появилась чоя — с фигурой, которую чоя называли полной. Она застыла, приложив опознавательную карточку к лазерному датчику, чтобы снять барьер и войти в комнату. Ее волосы каскадом падали на спину с такого маленького рогового гребня, что он казался всего лишь выпуклым наростом над ее бровями.
Чоя втащила за собой свой саквояж. Ее лицо исказилось, украшения на нем частично спрятались в морщинах, — весь облик выдавал безвкусицу.
— Вам, вероятно, надо было вызвать ветеринара, — сухо заметила она. — У меня есть только опыт лечения чоя.
Колкое замечание представительницы Земного дома, в чьих генах было заложено поддержание равновесия и сохранение мирных отношений, совершенно обезоружило Палатона. Рэнд выпрямился в кресле и открыл глаза. В них отражалась боль.
Врач поставила саквояж на стол.
— Но мне удалось просмотреть записи об осмотрах на орбитальной станции и здесь, в Чаролоне, и оказалось, что переломы и повреждения почти не отличаются от обычных, — она оглядела Рэнда серыми глазами, испещренными черными точками. — Ты снял повязки?
— Да, — негромко ответил Рэнд. — Они мне мешали.
— Давно пора было это сделать, — она достала из саквояжа записи и снимки и рассмотрела их. Помедлив, она коснулась соответствующих мест на руке и ноге Рэнда. — Переломы были здесь и вот здесь.
— Да.
Она молча закатала ему рукав и штанину.
— У тебя еще сохранились значительные повреждения кожи — там, где ее натерли шины. Я выпишу тебе слабое болеутоляющее, чтобы успокоить на несколько дней, и хочу напомнить, — врач подняла голову, глядя Рэнду в глаза, — что отсутствие боли не означает, что ты здоров. Палатон, — врач обернулась, — ему необходимы пищевые добавки и лекарственные травы — чтобы укрепить кости.
— А повязки?
— Он уже достаточно долго пробыл в них, так что все обойдется — если, конечно, он будет избегать резких движений. Вот все, что я могу для вас сделать, — она помедлила и несколько раз согнула и разогнула ему руку. — Не беспокоит?
— Нет. А в чем дело? — удивился Рэнд.
— Один локоть, — покачала головой врач, — выглядит так странно… Мне казалось, он должен только мешать, — она закрыла саквояж и поднялась. — Он быстро поправляется. Еще несколько дней, и от травм не останется и следа, — на пороге она задержалась и добавила: — Я пришлю лекарство, — она вышла, вызвав легкую вибрацию барьера.
Рэнд заметил:
— Видишь, я поправляюсь очень быстро. Вероятно, благодаря твоему бахдару.
— Нет, — поспешно возразил Палатон и, заметив изумленный взгляд Рэнда, добавил: — Я хотел сказать, бахдар не имеет ничего общего с выздоровлением.
— Правда? Даже самый сильный?
— Ни в коем случае.
— Да? — Рэнд удивленно нахмурился. — Ты точно знаешь?
— Я уверен в этом, — решительно повторил Палатон. — Никогда еще в истории моего народа бахдар не давал возможность сращивать переломы.
— Мне не нужно болеутоляющее. Хватит сна. — Рэнд откинулся в кресле. Его голос затих. Лицо расслабилось, губы слегка приоткрылись. Палатон понял, что мальчик мгновенно погрузился в сон.
Некоторое время он стоял над ним, прислушиваясь к ритму дыхания человека. Случайно оглянувшись и увидев свое отражение в зеркале, он с удивлением обнаружил, что стоит в позе охранника. Встретившись взглядом с самим собой, Палатон вздохнул.
— Что еще мне остается делать? — пробормотал он.
Глава 14
— Риндалан, — заметил надменный чоя, оправляя одежду, — старый глупец. Он попросил меня распространить милости, которые он проявлял к Паншинеа, на тезара, выбранного в наследники. Я промолчал. Теперь, когда против него выступил конгресс, я был бы идиотом, если бы выполнил его просьбу.
Комната была убрана с богатством и вкусом, и заметно отличалась от других помещений дворца своими покрытыми пластиком стенами, не завешенных тяжелыми старинными гобеленами. Сияющее полуденное солнце заливало комнату ярким светом. Говоривший чоя стоял, горделиво выпрямившись. Он был немного низковатым для сына Звездного дома, но гибким, с большим гребнем. Его рыжеватая грива была заплетена в безуспешной попытке укротить непокорные кудри. Огромные сапфирово-синие глаза сияли жестко и холодно.
Его собеседник отозвался от стола, почти спрятанного в тени — его самого можно было угадать только по блеску глаз.
— Мне радостно слышать, что один из наших Прелатов не лишен здравого смысла, Кативар.
— Мне не остается ничего другого. От Ринди мне достались лишь жалкие остатки его силы, которые он мнит значительными. Он уже давным-давно должен был выйти в отставку и предоставить Паншинеа самому себе, дать ему пасть, как и положено Нисходящему Кругу, — Кативар изящно приподнял бровь. —
