Рэнд без смущения потянулся и пожал ему руки. Чирек заметил, как тонкая голубоватая аура окружила их. Он вздрогнул, зная, что делает Рэнд. Собственная реакция удивила Чирека. Неужели он этого хотел? Неужели этому посвятил свою жизнь, проповедуя появление Вестника Преображения?
Чоя сдавленно крикнул, радость исказила грубые черты его лица. Он затряс головой, и пряди гривы разлетелись по плечам. При втором его крике с ветвей деревьев взлетели птицы, а вода забурлила от поспешно уплывающих зверей. Гребень чоя заметно напрягся.
— Следуйте за мной, — попросил он и направил плот в один из каналов.
Рэнд оглянулся на Чирека. Тот пожал плечами.
— А что еще нам остается?
Их шлюпка двинулась за плотом на минимальной скорости. Рэнд умело правил. Канал расширился, замкнутые туннели растений поредели, открыв голубое небо. Ветви деревьев начали распрямляться, их шатры уже не мешали обзору. Испытывая облегчение, Чирек все же понял, что Рэнд встревожен, поскольку он все чаще смотрел на небо, будто опасаясь приближения врага.
В глубине души Чирек не мог поверить, что этим врагом окажется Кативар, но рассудок холодно убеждал его в обратном. Он не понимал причин его действий. Единственное, о чем он мог подумать — что Прелат из Дома решил покончить со старыми верованиями, религией простолюдинов, Заблудших, уличных чоя, ничтожных и презираемых хозяевами жизни. Он понимал, что этого недостаточно, но, вероятно, главной причиной следовало считать именно эту. Чирек никогда полностью не доверял Кати-вару, но не знал, чем это объяснить. Теперь он надеялся, что верить можно хотя бы Малаки, несмотря на его подозрения к способностям Рэнда. С помощью Малаки им было бы гораздо проще — его возможности Чирек считал неограниченными.
— Чирек! — осторожно позвал Рэнд.
Оторвавшись от своих мыслей, священник поднял голову и увидел впереди целый караван самых разных суденышек — плотов, лодок, шлюпок, всего, что только могло держаться на воде. Болото заполнили чоя. Чирек осторожно привстал и начал вглядываться в их лица, но не заметил ничего подозрительного. Они скользили по тихим, теплым водам залива, поочередно пристраиваясь к шлюпке Рэнда. Время от времени кто-нибудь из чоя осторожно наклонялся и протягивал руку. Рэнд отвечал на пожатие, и чоя вскрикивали, пораженные контактом, но не протестовали. Большие лодки были переполнены — чоя в них сидели целыми семьями. Когда кто-нибудь из них касался Рэнда, остальные близкие радостно утешали счастливца, заливающегося слезами.
— Расскажи, — попросила Дорея Чирека. — Расскажи мне все, — и она рассмеялась, когда Чирек описал ей эту сцену. Тихий и радостный смех напомнил священнику, какой была Дорея до Преображения. Она склонилась к Рэнду и заметила: — Они услышали твой призыв.
— Но я не… — Рэнд подавил возражение и побледнел.
— Разве нет?
Он перевел взгляд на Чирека.
— Я звал Палатона, — ответил он, продолжая управлять шлюпкой и замедляя ход по мере того, как залив заполнялся лодками.
— Ты звал на помощь, — поправила Дорея. — И они пришли.
Чирек сел, чувствуя, как шлюпка качается на волнах, поднятых другими судами. Он задумчиво скрестил руки на груди.
К ним приблизилась крохотная, узкая лодка.
— Отец Чирек! — окликнул сидящий в ней чоя.
— Да?
Чоя широко усмехнулся — это был подросток, почти ребенок.
— Нас прислал Малаки.
— Малаки! — Значит, молитвы Чирека были услышаны! — Где он?
— В Баялаке — вернее, в том, что от него осталось. Старый город сгорел дотла. Сохранились аэродром, порт и большая часть нового города. Малаки говорит, что сможет защитить вас. И он просил передать, что прежде недооценивал вас, — чоя широко ухмыльнулся, пытаясь скрыть иронию своих слов.
Рэнд повернулся к ним.
— Это далеко? — спросил он.
— Час пути. Вскоре можно почувствовать запах пожара.
Дым, правда, ощущался постоянно, но Чирек не стал поправлять юношу. Он благодарно произнес:
— Скажи ему, что мы придем.
Лодка развернулась и понеслась вперед, опережая весь караван; вскоре она скрылась.
— Малаки, — недоверчиво повторил Чирек.
— Ты в чем-то сомневаешься? — тихо спросила прорицательница.
— Да, — ответил священник. — Да.
Сны о тропическом болоте, деревьях с низкими ветвями, лианах, поросших мхом, вновь вытеснили прежние сны, в которых присутствовали лед, снег и мрак. Палатон проснулся, наконец-то согревшись, слабый и утомленный, ощущая боль в мышцах. Несмотря на неясную заботу Йораны, ему предстояло проболеть несколько дней. Что касается остальных ее ласковых забот, он думал, что запомнит их до конца жизни, как и огонь, вспыхнувший в нем от нежности и страсти. Он уже думал, что больше никогда не будет любить ее. Она возбудила в нем страсть и удовлетворила ее — Палатон не знал, что можно почувствовать все это без бахдара.
Осторожно задвигавшись на своем ложе, он сел. Йорана спала на соседнем сидении, запрокинув голову с растрепанными от его ласк волосами. Палатон выпутался из одеял. Его летный костюм, одолженный у Руфин, совсем измялся, был слишком широким и коротким, но Палатон не сетовал.
Йорана не спрашивала его о том, что он нашел в Мер лоне, и за это Палатон тоже был благодарен. Он еще сам не знал, что делать, когда пройдет первое потрясение. Свойства Огненного дома не так доминировали в нем, как надеялся Аэлиар — или же были подавлены учебой. Вероятно, дисциплина тезара в каком-то смысле спасла ему жизнь. Но потенциал оставался при нем. Будет ли этого достаточно, чтобы соблюдать осторожность и впредь? Он не представлял себе, как взять силу обратно у Рэнда, не знал, можно ли это сделать.
Что говорил ему глава общины Мерлона? Если у него не хватает смелости взять то, что принадлежит ему, никто ему не поможет. Были ли эти слова пустыми или старик просто хотел ободрить его и что-то подсказать?
Должно быть, Йорана услышала, как он ходит по салону, она подняла голову и робко улыбнулась:
— Тебе лучше?
— Намного.
— Отлично. Мне пора возвращаться к делам. Пойду к Руфин, — подкрепляя свои слова, Йорана встала, потянулась и прошла мимо Палатона, как ни в чем не бывало. Она открыла дверь в кабину пилота.
Руфин обернулась, освещенная подсветкой пульта.
— Проснулись? Хорошо. У меня есть новости — нашелся Рэнд.
— Где?
— В Баялаке.
Мысли Палатона вернулись к снам о глухих болотах.
— Он в безопасности?
— Ему помог Малаки. Он послал сообщение полчаса назад.
Им овладел гнев. Палатон ударил кулаком по стене и не обратил внимание на боль, пронзившую пальцы.
— Так вот чем объясняется мятеж! Будь проклят Малаки! Он не останавливается ни перед чем. Он изо всех сил старается показать, что улицы принадлежат ему — причем в любое время. Как только представится случай, я напомню ему о нашем соглашении.
