представлял, как будет действовать. На худой конец он рассчитывал на выручку от предварительной продажи билетов. Но сейчас голову Цугами занимало иное: его увлекла предложенная Тасиро идея величественного шествия быков. Это давало и материал для статей, и фотографии. Прекрасная реклама, которая привлечет внимание горожан. Картины этого необычного зрелища одна за другой сменялись в его голове, затуманенной бесчисленными чашечками выпитого сакэ и виски.
На следующий день Цугами образовал в редакции подготовительный комитет по организации боя быков, включив в него журналистов Т. и М., а также нескольких молодых работников информационного отдела. Т. был слабым журналистом, но обладал редким умением вести переговоры. М. же всегда подавал отличные идеи, хотя сам и не доводил их до конца.
До намеченного срока оставалось два месяца, сообщение в газете следовало опубликовать по меньшей мере за месяц, то есть в середине декабря, а до этого надо было решить все организационные вопросы. Тасиро сразу же уехал на остров Сикоку, в город В., а спустя два дня вслед за ним туда отправился Цугами в сопровождении молодого журналиста Т. Но делать им там было практически нечего — Тасиро успел сам договориться с Ассоциацией и владельцами быков: было отобрано двадцать два быка с выплатой по двадцать тысяч иен за аренду каждого. Ассоциация и владельцы с энтузиазмом откликнулись на предложение. Что уж там посулил им Тасиро — неизвестно, но Цугами они устроили поистине пышную встречу.
Владельцы боевых быков составляли наиболее обеспеченную часть местных жителей. Весь смысл их жизни заключался исключительно в том, чтобы иметь хотя бы одного боевого быка. В других районах собирали деньги, чтобы, например, воздвигнуть статую Дзидзо.[8] Здесь же все вкладывалось в этих огромных животных, которые годились только для «бычьего сумо»- и ни на что иное.
Цугами и его спутник остановились в доме Мосабуро Усиромия — вице-президента Ассоциации и владельца одного из быков, отобранных Тасиро для предстоящего зрелища. Усиромия, один из крупнейших местных богатеев, еще крепкий и бодрый семидесятилетний старик, был буквально помешан на боевых быках. Свое увлечение «бычьим сумо» он унаследовал от отца, который, уже будучи на смертном одре, завещал ему: «У тебя есть и деньги, и дом, я спокоен за твое будущее. Моя последняя воля — возьми реванш у Тамуры». Случай, конечно, анекдотический, но он свидетельствует о поистине маниакальной увлеченности местных жителей «бычьим сумо». С тех пор молодой еще Усиромия все силы положил, чтобы исполнить волю покойного. Спустя три года после кончины отца его бык одержал, наконец, победу над быком Тамуры, и Усиромия на радостях водрузил своему быку на спину поминальную дощечку, на которой были начертаны имена усопших предков, и провел его по всему городу В.
Усиромия принял Цугами у себя дома при полном параде, словно в гости пожаловал сам губернатор префектуры, и во всех подробностях поведал эту историю. Цугами слушал не очень внимательно — может, давала себя знать усталость от дальней дороги. В его сердце почему-то вообще не находили отклика рассказы о «бычьем сумо», которыми так обильно потчевали его в этом городе. И чтобы подавить поднимавшееся в нем раздражение, Цугами взял за правило по утрам, расположившись на террасе, любоваться морем.
Тасиро тем временем проявлял максимум активности. Он показал Цугами и журналисту Т. храм, где ежегодно в январе проводится бой быков, объездил вместе с ними всех владельцев быков в окрестностях города В. и всякий раз специально делал крюк, чтобы проехать мимо дома своего старшего брата Дом был с обширным участком, огороженным каменной оградой, что в сельской местности считалось шиком. Тасиро все время куда-то спешил, путаясь в полах кожаного пальто, и то и дело смахивал с носа капельки пота. Он первым провозглашал тосты на банкетах, которые ежевечерне устраивались в честь Цугами, и иногда настолько забывался, что причислял и себя к журналистам, говорил «наша газета», а Цугами величал сэнсэем.[9]
Вернувшись в Осаку, Цугами активно занялся подготовкой к бою быков, но если в городе В. все прошло гладко, то здесь его поджидали препятствия. Началось со стадиона. По срокам наиболее подходящим был стадион Хансин. Вначале удалось договориться об аренде с двадцатого по двадцать второе января, но накануне подписания договора возникли неожиданные осложнения. Дело в том, что прежде стадион Хансин, которым владела железнодорожная компания «Нанива», уступал по качеству травяного покрытия стадиону, принадлежавшему конкурирующей железнодорожной компании. После войны «Нанива» вложила немало средств, чтобы привести его в порядок, а тут предполагалось вбивать сваи, устанавливать бамбуковую ограду, не говоря о том, что травяное покрытие неизбежно вытопчут быки. Опасения компании «Нанива» были обоснованны, и Цугами приложил немало усилий, чтобы добиться окончательного согласия на аренду. Только решили эту проблему, возникла новая — заявили протест профессиональные бейсбольные команды, которые лишались на три дня возможности нормально тренироваться. Чтобы их успокоить, пришлось прибегнуть к помощи некоторых влиятельных лиц. И на все это требовались деньги, и немалые. А тут еще отдел охраны порядка отказал в выдаче лицензии под предлогом того, что в Японии до сих пор бой быков как платное зрелище никогда не проводился. Вызвали телеграммой с Кюсю Тасиро, но он подтвердил, что и в префектуре Эхимэ, откуда пошло «бычье сумо», никто доселе не получал лицензии на проведение подобного зрелища за плату. Как Омото и Цугами ни уговаривали чиновников, добиться ничего не удалось. Тасиро в результате бесчисленных поездок из Осаки на Сикоку убедил, наконец, влиятельных лиц в префектуре Эхимэ начать движение за выдачу лицензии, но и оно не принесло успеха. Тогда за дело взялся журналист Т.- непревзойденный мастер переговоров. Он-то и вырвал согласие у начальника отдела охраны порядка, пообещав немедленно приостановить зрелище, если возникнет малейшая опасность. Только тогда Цугами опубликовал в газете объявление и фотографию двух сцепившихся рогами быков. Объявление поместили между двумя главными новостями — информацией о забастовке учителей и статьей о внутренних раздорах в социалистической партии, и оно неизбежно должно было привлечь внимание читателей.
Пройдя метров двести по дороге, петлявшей среди развалин, Тасиро остановился у полуразрушенного здания, нырнул в дыру, мимо которой невнимательный человек прошел бы, не обратив внимания, и стал спускаться по крутой лестнице. Цугами следовал за ним, осторожно нащупывая в темноте ступени. Лестница заканчивалась неожиданно большим, ярко освещенным помещением. Середину пространства занимал внутренний дворик в японском стиле с высаженными растениями и висячим фонарем. Вокруг дворика располагались четыре комнаты. В углу одной из них, предназначавшейся, видимо, для бара, громоздилась гора стульев с высокими спинками и стояла выкрашенная в голубой цвет пивная бочка. Рядом четверо мужчин настилали у умывальников кафель.
В небольшой, единственной обставленной комнате, сунув ноги под одеяло, накрывавшее котацу,[10] сидел Ясута Окабэ в форме, выдававшейся во время войны гражданскому населению. Поверх он накинул теплое кимоно на вате. На столе перед Окабэ стояла наполовину опорожненная бутылка виски.
— Добро пожаловать! — приветливо воскликнул он и, скинув с плеч ватное кимоно, пригласил Цугами к столу. Окабэ был мал ростом, его круглое лицо, когда он говорил, прорезали бесчисленные морщинки. В целом он создавал впечатление простака, однако за его простоватой внешностью рубахи-парня скрывались наглость и полное безразличие к окружающим.
— Я давно ждал вас, господин Цугами, — сказал Окабэ.
Развязный тон Окабэ сразу же вызвал у Цугами антипатию, и, глядя на быстро шевелившиеся тонкие губы Окабэ, он подумал: того и гляди сейчас начнет фамильярно похлопывать меня по плечу. И чтобы не дать ему повода, Цугами представился с необычной для себя официальностью и протянул визитную карточку.
Окабэ достал портмоне, долго в нем рылся, потом хлопнул в ладоши, подзывая молодого парня — видимо секретаря.
— Напиши мою визитную карточку, не забудь телефон компании, — сказал он, передавая секретарю блокнот и авторучку.
Окабэ поглядел на визитную карточку Цугами и протянул ее Тасиро. Тот пояснил, что на ней значится должность Цугами — главного редактора газеты. Окабэ несколько раз кивнул. Цугами глядел на этого маленького, заурядной внешности человека и думал, что «самый влиятельный выходец из Иё», по всей видимости, не умеет ни писать, ни читать.
