Желябовым и Александром Михайловым. Не сумел я ее убедить в Воронеже.
Однажды Георгий пришел радостно возбужденный.
— У нас сегодня праздник. Приехали из-за границы Павел Аксельрод, Лев Дейч, Яков Стефанович и Вера Засулич… Они целиком на нашей стороне.
— И Вера Ивановна? Расскажи мне о ней побольше. Какая она?
— Да, и Вера Ивановна. Вот будет сюрприз для террористов. Она говорит, что стреляла для того, чтобы отомстить за надругательство над Боголюбовым, а планомерный террор, да еще убийство царя только помешают революционной работе. Если бы ты знала, какая это замечательная женщина! Но, главное, она большая умница, много читала и думала. И остальные тоже превосходные люди. Теперь нас много, и мы усилим работу в фабричных районах.
Розалия Марковна всеми помыслами была с мужем. Но она не могла помогать ему практически. Вот уже несколько месяцев, как она почувствовала, что будет матерью. Пришлось взять академический отпуск и скрыться на нелегальной квартире. Она все же надеялась, что после рождения ребенка сможет окончить женские курсы и стать врачом. А пока она сидела дома, переписывала статьи и листовки, вела хозяйство. Выходить днем она не могла — полицейские, следя за ней, могли бы арестовать Плеханова. Гуляла она только поздно вечером.
Вскоре после Воронежского съезда в августе — сентябре произошел все же разрыв — сторонники политического террора и «деревенщики» решили создать самостоятельные организации. Решения Воронежского съезда не укрепили организации, а своей половинчатостью способствовали спорам и разногласиям. Скоро всем стало ясно, что так работать нельзя. Разделили средства, типографию, связи, явки. Решили, что ни одна часть не будет носить прежнее имя — «Земля и воля». Так в России появились две революционные организации: «Народная воля» — сторонники политического террора и «Черный передел» — приверженцы пропаганды и агитации.
В обеих организациях были незаурядные люди, преданные делу революционеры. Но и «Народная воля» и «Черный передел» руководствовались ошибочными идеями, идеями народнического, мелкобуржуазного социализма, который не мог привести Россию к победе революции, тем более революции социалистической. И тем не менее эти народнические организации принесли в то время пользу развитию революционного движения в России. Они явились предшественниками российского пролетарского революционного движения, которое, став на позиции научного социализма, смогло разрушить твердыню самодержавия и привести Россию к победе революции. Но через некоторое время разрыв между созданными организациями привел их к краху. «Народная воля» после убийства Александра II была разгромлена. Часть народнических групп переродилась в либеральное народничество. «Черный передел» не смог вести революционную пропаганду в прежних масштабах из-за царского террора, да и к тому же сил было мало — часть пропагандистов вошла в «Народную волю», а часть, и руководящая, через некоторое время эмигрировала.
Конец 1879 года чернопередельцы провели в активной пропагандистской работе. Плеханову и Вере Засулич приходилось туго — их по пятам преследовали шпионы. Каждый день грозил арестом и провалом организации.
Они продолжали встречаться с народовольцами, особенно с Софьей Перовской и Андреем Желябовым. Споры продолжались, ни одна сторона не могла убедить другую. Но в этих спорах Плеханов уже тогда чувствовал свою теоретическую слабость. Чернопередельцы в то время считали политическую борьбу несвоевременной. Народовольцы все сводили к террору, и это было ошибкой. Как без политической борьбы достигнуть политических перемен? Плеханов видел, что народническая теория не дает ответа на многие вопросы, которые ставит перед ними революционная деятельность. Он говорил жене:
— Эх! Если бы хоть на несколько месяцев попасть в более свободную страну, иметь под рукой библиотеку, встретить крупных людей…
Новый, 1880 год Плехановы встречали в доме в Графском переулке. Пришли несколько товарищей. Елизавета Ивановна Ковальская, член «Черного передела», Розалия Марковна и Теофилия Васильевна Полляк приготовили вкусный ужин. Веселья не получалось, несмотря на то что мужчины принесли несколько бутылок вина. Вспоминали недавно казненных Сергея Соллогуба, Валериана Осинского и других, пили за здоровье оставшегося в эмиграции друга — Сергея Кравчинского.
Вскоре после этой встречи стало известно, что по доносу Жаркова, случайно арестованного на улице, захвачена полицией типография «Черного передела». На собрании центральной группы было решено, что Плеханов, Засулич и Дейч должны срочно эмигрировать на несколько месяцев.
Тяжело было исполнить это решение и оставлять любимое дело и товарищей. Но все понимали, что это необходимая мера, иначе арест неминуем. Плеханов думал о том, что, может быть, пребывание за границей поможет найти выход из идейного тупика, в который попало движение.
Через много лет П. Аксельрод вспоминал: «Я могу с уверенностью сказать, что отнюдь не опасность ареста и неминуемой каторги побудили товарищей в такой критический момент оставить Россию. Конечно, сама организация стояла за их отъезд на некоторое время за границу, опасаясь их ареста со всеми его последствиями. Но были и другие причины. Плеханов чувствовал настоятельную потребность теоретически разобраться в идейном хаосе и противоречиях задач и тенденций русского революционного движения».
Плеханов вынужден был уехать, оставив жену, которая вот-вот должна была родить. Он хотел задержаться на некоторое время, но товарищи настаивали на немедленном отъезде. Он знал, что Теофилия Полляк и его товарищи не оставят жену в трудное время, но все же очень беспокоился.
5. Начало эмиграции
3 января 1880 года Георгий Плеханов нелегально покинул Петербург и при помощи контрабандистов удачно пересек государственную границу России. Путь лежал через Румынию в Швейцарию, где была самая многочисленная колония политических эмигрантов из России. Плеханов договорился с Засулич и Дейчем встретиться в Женеве. Вскоре все трое были вместе.
В то время большим влиянием среди эмигрантов пользовался Михаил Петрович Драгоманов, бывший приват-доцент Киевского университета, уволенный за «неблагонадежность» и вынужденный эмигрировать в 1876 году.
Драгоманов был страстным поборником самостоятельности Украины. Его политические взгляды сформировались под влиянием идей Герцена, Чернышевского и Прудона и были весьма эклектичными, к тому же он выступал сторонником националистической теории «культурно-национальной автономии». Драгоманов был высокообразованным человеком, его гостеприимный дом был одним из центров русской эмиграции.
На первых порах между чернопередельцами и Драгомановым установились самые дружественные отношения. Но весьма скоро они стали идейными противниками. Чернопередельцам претил мелкобуржуазный национализм Драгоманова и особенно окружавших его сторонников, многие из которых доводили до абсурда взгляды своего кумира. К тому же драгомановцы враждовали с группой польских социалистов, издававших журнал «Равенство» («Rownosc»), с которыми у червонередельцев сразу после знакомства установились самые теплые, товарищеские отношения. В эту группу входили Л. Варыньский, Ш. Дикштейн, Ст. Мендельсон и др. Польские социалисты считали, что главное — свергнуть самодержавие, что сейчас не время спорить, какие территории отойдут к государствам, которые возникнут после победы революции. Выпады Драгоманова против поляков социалисты из Польши воспринимали как оскорбление. Вновь приехавшим из России чернопередельцам надо было решать, с кем они. И они выбрали польских социалистов, с которыми даже поселились одной коммуной.
Отныне на эмигрантских собраниях шли дебаты между чернопередельцами и поляками, с одной стороны, и сторонниками Драгоманова — с другой.
После отъезда Плеханова Розалия Марковна поселилась под своей фамилией вместе с Теофилией Полляк. В январе она родила девочку, которую назвали Верой. Немного оправившись после родов, она стала посещать занятия и даже сдавать зачеты, так как у нее была большая академическая задолженность. Но
