нет выбора.
Резкий ветер свищет вдоль по склону холма, голые ветки ив стучат в окна.
— Да, мне знакома эта фраза. Но там мой сын, и у него должен быть выбор, должен!
— Мы устроили сержанта Норма в экспедицию на всякий случай. Там множество людей, специалистов в своей профессии, мирные семьи. Случись что — это беспомощные жертвы обстоятельств. Кто-то должен быть среди них, понимаешь, из тех, кто может.
— И вот оно случилось. Вы пожертвуете им.
— Не мы. Мы только помогли сержанту Норму занять подобающее ему место. Он, видишь ли, уже давно дал на все вопросы жизни правильные ответы. Он будет спасать людей, невзирая ни на какие политические интересы, независимо от того, где он родился и какое у него гражданство. Он наш паладин, и нет никакой разницы, знает ли он об этом. Все, что он сделает, благословлено. Ты ведь знаешь, что Пантократор не играет в командные игры за власть. Пантократор служит только жизни. Если где-то глупые дети подрались в песочнице, надо присмотреть, чтобы они не покалечили друг друга совочками. Ты знаешь, что такое удар по планете из космоса?
— Я с Зиглинды, — Натали нервно высморкалась в бумажный платок. — Я знаю.
— Никто не ждет, что ты пойдешь и спасешь Галактику. Тебе предлагается войти в комиссию, которая полетит туда улаживать конфликт и встанет между белым и красным драконами, и бросит между ними платок. Возможно, ты принесешь пользу. Там, внизу — твои. Ты будешь очень стараться, чтобы дело обошлось без пальбы. Потому что если одни выстрелят, другие выстрелят в ответ. Любой ценой, слышишь, надо предотвратить галактическую бойню.
— Л-л-любой?
— Да.
Интересно, что сказала бы на это Адретт Эстергази?
Неинтересно. Я знаю.
— У меня маленький ребенок.
— Здесь с ней ничего не случится. Ты можешь назвать более безопасное место, нежели Пантократор?
Нет, не могу. Мы все спаслись только здесь, но оказалось, что спасение было временным. Оно длилось до тех пор, пока не пришло время спасать других.
Беседу прервал громкий отчаянный плач из родительской спальни. Натали, извинившись сквозь зубы, метнулась наверх, сгребла дочь вместе с одеялом и прижала к себе, будто защищая от всех циничных политиков мира. Айне приснилось страшное, она начала всхлипывать еще во сне, а очнувшись, обнаружила себя одну посреди огромной пустой кровати, сухую ветку, стучащую в окно — завтра же ее вырежу! — и выдала громкий басовитый рев.
Это еще не самое страшное, нет. Хуже, когда ребенок плачет тихонько, потому что даже плакать боится.
Если со мной, допустим, что-то случится, они не оставят ребенка. Воспитают из нее «нашего человека», дадут ей силу и научат правильно распоряжаться ею. Образование, конечно, тоже. Айна станет одним из самых уважаемых людей Галактики: еще бы, пантократорская монахиня. Неземное существо.
Ничего личного. Служить
А это меньше.
Натали воздвиглась на верхних ступенях лестницы, прижимая к груди плед с местами торчащей из него Айной.
— Она поедет со мной. Когда мы должны быть готовы?
Говорят, Галактика в опасности. Говорят, кроме мамы некому ее спасти. Даст бог, пригляжу за вами обеими.
Однажды общественная философская мысль вдруг решила, что нет больше добра и зла, и тем окончательно отделила себя от церкви, а душу — от бога. Общественным мнением отныне не возбранялось быть плохим, не скрывать этого, гордиться этим, говорить об этом вслух — был бы ты лишь успешен. Вопросы веры, обращенные к себе, сменились вопросами религии, обращенными к обществу, и кто-то даже начал их путать. Душа и прежде блуждала во мраке, но сейчас она перестала искать в нем свет. Душа в принципе стала необязательной сущностью. Место ее заменили на уровне единицы — интеллект, и общественное сознание — на уровне толпы.
По крайней мере так все это выглядит, когда говорит Пантократор.
Пантократор объявил себя противовесом тенденции. О, нет, он не против религии, религия соединяет людей в общность… и разъединяет общности одну от другой. Вера же помогает и в массе остаться собой. Наверное, это очень храбро — говорить с обществом вслух и всерьез о душе, любви и вере. Наверное, безопаснее, когда это не твои, а абстрактные вера и любовь.
С другой стороны, как их тянет на наш свет из окошка!
Пантократор знает врага в лицо, одинаково умело обращаясь и с личностью, и с массами. Пантократор умеет заставить всякого считаться с собой. Сила Пантократора в людях: тех, кто сумел разжечь во тьме свой собственный свет или каким-то чудом выйти на огонь и не пожелать возвращаться обратно во тьму. Предполагается, эти будут беречь обретенное. Как Натали.
Они назвали этот проект институтом возрождения положительного героя. Они находили и ставили на доску, как фигуру, человека, у которого просто нет выбора.
Остальное он делал сам.
На следующую оперативку Рассел Норм явился в сопровождении Морган, Андерса и Тирода. Вопросы ожидались серьезные, пусть младшие командиры будут в курсе. Одновременно это были и смотрины: дескать, вот кто есть вместо меня, выбирайте. Ставрос, как обычно взвинченный и «на бегу», как будто не обратил на это внимания.
— У нас сложная ситуация, и я попрошу вас всех забыть о разногласиях и объединиться для ее преодоления, — сказал он в начале, будто бы сам не был одной из противостоящих сторон. — Чиф Норм, что у вас по сектору?
Норм доложился, присовокупив, что, по его мнению, сделано еще недостаточно. Мы по-прежнему видны в банальный энергодетектор. Вот если бы…
— Хорошо, спасибо. Отключить основной генератор мы не можем: в лабораториях идут эксперименты, для которых крайне важна непрерывность цикла. От генератора работают регенерационные и очистные системы и отопление. Не говоря уже о содержании технического парка. Кроме того, у нас полно маленьких детей, которым необходимо регулярное горячее питание. Это наша планета, и мы будем держаться как хозяева. Это противник высадился тут как тать в ночи, пусть он и жмется к скалам. До подхода наших основных сил остается какое-то время, нам нужно продержаться. Вот снимки укрепрайона противника, сделанные Р. Эстергази, — староста нажал на деке кнопку воспроизведения.
Военные в этот момент быстро переглянулись.
— Мы не можем отправить туда пилотов, — сказал староста. — Ионное прикрытие делает слепыми их приборы, а постоянные туманы в том районе исключают возможность идти… как это… визуально. Однако ничто не помешало бы проникнуть туда пешей группе.
— А с какой, простите, целью вы предлагаете соваться туда пешей группе?
— Меня, чиф Норм, — сплетая пальцы перед собою на столе, ответил Ставрос, — крайне интересует, насколько мы беспомощны и зависимы от старшего брата. Вы до сих пор предлагали нам только убегать и прятаться, заранее отведя авалонской колонии роль жертвы в круговороте жизни.
