Эстергази. Брюс, это Миранда Гросс, Военно-космические силы Зиглинды. Отведи девушку к медикам, угу?
— Тебе тоже туда надо.
— Сперва только с Нормом поговорю, потом приду. Отвечаешь за нее.
— Да, я понял, но ты все-таки…
Аа! Мари Люссак уже никто не охраняет, пленный вражеский пилот — вот новое воплощение зла. Мари стояла у входа в палатку, вроде как лишнего шага от драгоценного Рога не делая, и тянулась, тянулась на цыпочках, тянулась нежной шеей из грубого воротника… Рубен увидел ее поверх голов, и — прочее обождет. Нет никакой Миранды, Брюса и того нет, и вокруг одна пустота. Он смотрел в розовое от холода лицо, как в книгу, которую готов перелистывать — неторопливо и долго, долго… Гвиневера, Моргана, Нимуэ…
Я-то и мысли не допускал, что отец не вернется, но о чем думала она? Разве кто-нибудь спросил, успокоил? Он вернется, он бессмертный — разве она знает? Разве сам я уверен в этом на все сто?
И он опять поцеловал ее, и она опять самозабвенно сплела руки на его шее, и Брюсу опять подумалось, что определить Миранду Гросс в палатку к Мари Люссак, пожалуй, не получится. Сегодня у них там занято будет. Может, оно и к лучшему? У нас ведь с отцом одна палатка на двоих. Морган придет… если захочет, конечно. Морган на меня так смотреть не будет, факт. Морган меня щелчком перешибет. «В моей семье все военные!» Но не до такой же степени!
— Ты тот самый Брюс Эстергази?
— В смысле?
— Сын героя, — пояснила Миранда Гросс с таким видом, будто только дураку непонятно, что значит «тот самый». При этом в сторону самого героя и не посмотрела. Брюс про себя хихикнул.
— Ну да. А ты дочка Рейнара Гросса, маминого комэска?
Она улыбнулась.
— Ага. Заочно, значит, знакомы. Ты, наверное, в курсе — мой отец считает, что косвенно виновен в гибели твоего отца. Что думаю по этому поводу я, не важно. Но за нами долг, и этот долг наследуется.
Оп-па! Деф-фки, пишитесь в очередь, все вместе мы в спальник не влезем! Спасибо тебе, скафандр.
Правда, почему-то мне кажется, что Миранда Гросс имеет в виду не секс, а что-то другое, большое, как… как Эстергази!
— А Мисс Гламурное Откровение что у вас тут делает?
— Мисс… эээ? Ну, она тут замужем…
— За кем?
— Ну… за мной.
— А, так это она с тобой там целуется? Впрочем, дай угадаю. Клон оказался лучше! Ну-ну, не стоит дуться. Наверное, ты сам виноват: хотел, чтобы игрушка была «как папа», а мертвые герои остаются в памяти самим совершенством. Шебиане такого и сделали, так? Отец рассказывал, что при жизни Рубен Эстергази был плейбой и сбивала. Романтический флер — это все потом, потом…
Отрадно думать, что Большой Гросс рассказал дочери не все. Большой Гросс в курсе, кого именно делали для Люссака на Шебе и зачем. Гросс приложил массу усилий, чтобы сорвать злодейские планы негодяев, и без его участия ничего бы не вышло. Это он протащил на Шебу Назгула. Нам это выгодно: кому попало не стоит знать слишком много.
— Надобно поговорить, — хмуро сказал Рубен, — и разговор будет бредовый. Обо мне.
Норм незаметно вздохнул. Деку он не включал, потому что это противоречило бы его собственному распоряжению насчет режима маскировки, и все мероприятия держал в голове, тихо дурея от подсчета продуктовых брикетов и килоджоулей. Вновь вечерело, за плечом Р. Эстергази мялся Брюс с таким видом, будто сморозил глупость и сейчас будет за нее отвечать. Или, что значительно хуже, отвечать за нее будут другие — старшие. Неторопливо, будто ждали только ее, подошла Мари Люссак с Рогом под мышкой. Приказ не спускать с него глаз она исполняла буквально, что еще раз подтверждало некоторые мысли Норма насчет нее. Ничего. Профессионал, окруженный профессиональным отношением, — это даже удобно.
— Морган, позаботься, чтобы нам не мешали.
— Да, чиф.
Встав и пригнувшись, Братислава вынырнула из-под штабного навеса: следить, чтобы никто посторонний лишнего не услышал. Брюсу не удалось перехватить ее взгляд. Как и вовсе нет никакого Брюса для Морган. Услали ее правильно: ей тоже кое-какие тайны про Эстергази знать необязательно. Норм перевел вопросительный взгляд на Мари Люссак.
— Она сложила два и два, — ответил Рубен на незаданный вопрос. — Хотя Брюс клянется, что не говорил, и я ему верю. Прошу заметить, она могла не говорить, что знает. Так уж вышло, что ты на Авалоне старший и знаешь про всех все. В любом случае решения будешь принимать ты, и надобно, чтобы ты располагал всей полезной базой. Слишком много зависит от твоих решений.
— Ты очень сильно рискуешь, — сказал на это Норм. — Но, думаю, это твое право. Что именно вы знаете, мадемуазель?
Все устроились возле костерка, почти непроизвольно протягивая к нему руки. Есть что-то особенное в ласке живого огня, перчатки с подогревом не могут его заменить. Он как дружба. Или как любовь. А может — как надежда?
Она по-прежнему невероятно красива, испортить ее невозможно. Брюс всегда подозревал, что женщины вообще конструктивно продуманы лучше мужчин, как альфа- и бета-версии, а сегодняшняя ночь утвердила его в этом окончательно. Удивительным образом Мари Люссак разграничивает все, что есть в пространстве, на «я» и «не я». Грубый свитер и пятнистая куртка, ботинки и стеганые штаны с запачканными коленями — это все существует только временно и не имеет к ней почти никакого отношения. Ее очевидное «не я». Все это просто случайно оказалось рядом. Грязь к ней не липнет, вот что. Сейчас странно даже вспомнить: когда-то я надеялся, будто у нас что-то выйдет всерьез. Мы разной породы. А вот с папой они одно.
— Я не знаю, — сказала Мари, — как вы это сделали, но это — не Р.
Разговор пойдет между нею и Нормом, остальные на подтанцовке. Это тоже вроде игры, только не такой, где профессионалы режутся в «кто кому забьет», а наоборот — на удержание. Так новички играют в бадминтон, двое против одного злокозненного волана.
— Я представляю себе, что такое биоконструкт. Это существо с заранее заданными свойствами мозга, оно не может выйти за рамки проекта. Даже если Брюс испортил клона, задав ему иной физиологический возраст, психически тот развивался бы параллельно Брюсу, потому что таковы были граничные условия. Это другим вы можете подавать его как «старшего брата» или даже «папочку под заказ», но я-то знаю, что Шеба в этот мозг не закладывала ничего подобного. Сделать из «Брюса» нечто большее Брюса — извини! — клону не под силу. Человек передо мной значительно старше. Он знает, что такое неразрешимый этический вопрос, и более того, умеет с ними жить.
Ну да, он даже навязывает эти неразрешимые вопросы, будь они неладны, себе и всем окружающими и таскается с ним, как с жерновом на шее.
— …плюс, разумеется, пара забавных оговорок, которые поставили на свои места недостающие кусочки смысла сразу, когда я начала думать в правильном направлении. Это может быть только Рубен Эстергази, и ни для кого здесь мои слова не новость, ведь так? Я не нуждаюсь в том, чтобы вы подтвердили это или опровергли. Как уже было сказано, — она на миг опустила глаза, но тут же подняла их, — есть некое личное отношение, и кое-что мне необходимо прояснить прежде всего для самой себя.
— В таком случае вам стоит рассказать здесь кое-что еще, не так ли, мадемуазель, а не оставлять нам на досужие домыслы. Вы — сотрудник чьей безопасности? Папиной или выше?
