увидела склоненное к ней лицо Гарри и поняла, как он нравится ей.
Она вспомнила своего отца, который постоянно навязывал ей женихов, говоря, что это «правильный человек», «он подходит тебе», «он тебе ровня». Сколь же бесчувственны люди в нашей семье, подумала Стефани. Вот мой отец не желает понимать, что женщине нужен не «правильный» муж, а любящий и заботливый.
Гарри был полной противоположностью навязываемым женихам — смелый, умный, заботливый.
— Стефани, — нежно сказал Гарри, — о чем ты думаешь?
— О том, что ты за человек, — еле слышно прошептала она.
— Зачем тебе нужно это знать?
— Не знаю, но нужно.
— И что же я за человек?
— Прежде всего, ты очень сложный человек.
— Не могу отрицать этого.
— Потом, ты порядочный.
— Надеюсь, что да.
Стефани замолчала. В комнате повисла тишина.
— Может быть, еще что-нибудь? — с улыбкой спросил Гарри.
— Думаю, тебе нравиться жить здесь. И ни за что на свете ты не променяешь эту жизнь на что- нибудь другое.
Гарри кивнул.
— Абсолютно верно. Это смысл моей жизни.
Стефани не имела понятия, откуда у нее возникают все эти слова и мысли, но продолжала:
— И именно поэтому ты не женат. Ты когда-нибудь мечтал о большой семье, чтобы в доме всегда было полно народу, чтобы, когда ты возвращаешься с работы, навстречу тебе выбегали бы дети и бросались тебе на шею? Неужели ты об этом никогда не думал?
— Ну почему же? Думал. Просто как-то не сложилось.
— А я знаю, что такое жить в большом доме с огромным количеством народа.
— И как же?
Стефани уже готова была во всем признаться, но вовремя остановила себя.
— У меня частный случай, — буркнула она. — Он не показатель. Как-нибудь потом расскажу, — добавила она, не заметив, что рука Гарри уже нежно скользит по ее руке.
— Неужели тебе не одиноко здесь после города? — спросил он.
Стефани ослепила Гарри блеском своих изумрудных глаз.
— Нет, мне некогда скучать. Я все время занята. Ну, разве что совсем чуть-чуть. Здесь очень тихо и спокойно, и мне это очень нравится. В кои-то веки можно спокойно подумать о жизни.
— Если тебе будет скучно, я могу прислать Патрика и Джона, — сострил Гарри, — они всегда рады.
— Нет уж, спасибо.
А рука Гарри между тем уже осторожно поглаживала плечо Стефани. Она затаила дыхание, боясь спугнуть Гарри.
На лице Гарри сияла лучезарная улыбка, он чувствовал себя шестнадцатилетним мальчишкой, который никак не может решиться признаться девушке в любви. Если это, конечно, была любовь.
— Извини, если глупо пошутил.
— Все в порядке.
— У меня так всегда: хочу человеку сказать что-нибудь приятное, так обязательно ляпну что-то не то. Извини, что так мало могу сделать для тебя.
— А разве ты должен что-то для меня делать?
— Конечно, должен. Как у главы школы у меня есть обязанности.
— Какие, позволь поинтересоваться?
— Я должен заботиться о тебе, как, собственно, и о других учителях.
— Как глава школы?
Ответа не последовало. Стефани посмотрела Гарри в глаза и вдруг подумала, что понятия не имеет, сколько ему лет. Сейчас ей казалось, что ему слегка за тридцать, но, возможно, Гарри выглядит моложе своих лет. Гарри, конечно, не скрывал своего возраста, просто ни для кого это не имело значения.
Слово «обязанности» резало Стефани слух. Она не хотела, чтобы о ней заботились по обязанности. Но она многого не понимала. Стефани понятия не имела, что такое руководящий ответственный пост в маленькой деревушке, сколько сил отнимает эта работа.
— Работа отнимает много сил, — пояснил Гарри, заметив, что Стефани что-то не понравилось в его словах. — Ведь глава школы — это только формальное название. У меня еще множество других обязанностей. Так что извини, если по инерции сказал что-то не так.
— Да, конечно, — быстро произнесла Стефани, — я все вижу. Я никогда не думала…
— Не думала о чем? — через мгновение спросил Гарри.
— Как непросто здесь со всем управляться. Это своего рода маленькое королевство.
— При чем здесь королевство? У нас же не самоуправление. Правительство, чиновники — вот кто должен позаботиться о нас. Иначе через несколько десятков лет все здесь перемрем.
— Неужели они о вас не заботятся? Я не знала.
— Когда нам выделяются какие-нибудь дотации, они никогда не сообщают об этом. Просто забывают.
— Неужели забывают?
— А как еще это можно объяснить? А потом мы узнаем об этом через полгода от наших соседей.
— Как же так? Правительство не может так поступать с вами.
Гарри улыбнулся и издал циничный смешок.
— Неужели не может? Их интересует только повышение налогов, и все. Как раз об этом мы всегда узнаем первыми.
Стефани ничего не оставалось, как с пониманием и сочувствием кивать.
— Извини, я забыл, кажется, твоя семья как-то связана с государственными учреждениями. Не так ли? — спросил Гарри.
Дрожь пробежала по телу Стефани. Надо было придумать себе семью попроще! — в отчаянии подумала она себя. Одна ложь тянула за собой другую.
— Совершенно верно, — подтвердила Стефани.
— А конкретно?
— Я, к сожалению, не могу тебе этого сказать.
Стефани надеялась, что вопросов на эту тему больше не последует, но ответ явно не удовлетворил Гарри.
Она, конечно, могла бы сейчас сказать, что ее родители рядовые государственные служащие, но Стефани не хотела больше лгать, вранья и так уже было предостаточно. Также Стефани понимала, что если Гарри узнает правду, а это рано или поздно случится, то их отношениям придет конец. Он просто больше не захочет общаться с ней.
— Это что, секрет? — спросил Гарри.
— Да нет, — протянула Стефани, — не совсем. Просто мои родители весьма известные люди.
— Весьма известные секретные агенты? — попытался пошутить Гарри. — А может, они сыщики, вроде Эркюля Пуаро? Или…
— Все совсем не так, — перебила Стефани, мило улыбнувшись.
Она чувствовала себя загнанной в угол зверюшкой. Если со стороны Гарри последует очередной вопрос, она не найдется, что на него ответить.
К ее счастью, Гарри не собирался больше докучать ей расспросами.
— Ладно. Я вижу, ты не хочешь говорить о своей семье, — сказал он. — Должно быть, у тебя на это есть серьезные причины.
— Нет. Просто я не понимаю, какое отношение моя семья имеет к работе.
