— Она квалифицированный специалист. По крайней мере, так ее характеризует Гвен.
— Ну и?..
— Она прекрасно справляется со своими обязанностями. Дети ее очень любят. Ну вот, наверное, и все, что я пока могу сообщить тебе о мисс Роджерс.
— Ну, удивил! Да я еще неделю назад знал гораздо больше! Ты расскажи, как она тебе… как женщина?
— А зачем тебе? — прикинулся дурачком Гарри. — Ты что, собираешься за ней приударить?
— А почему бы и нет? Как ты знаешь, я мужчина одинокий. Да и Ронни нужна мать.
На это Гарри нечего было возразить. Ревность росла в нем с каждой минутой. Такое с ним было впервые, раньше он никогда никого не ревновал столь яростно. После появления в его жизни Стефани что-то все-таки изменилось в нем.
— Как думаешь, есть у меня шансы? — спросил Рон.
— Не знаю, — буркнул Гарри. — Я еще не успел понять, что она за человек. Но, думаю, скорее нет, чем да.
— Это почему же?
— Стефани довольно сдержанна и не склонна к откровениям. С ней очень непросто общаться, кроме того, как мне кажется, она чего-то не договаривает.
— Это тебе, наверное, только кажется, Гарри. Я все-таки попробую.
— Поступай как знаешь, — с деланным безразличием отозвался Гарри.
— А где она сейчас?
— Либо в школе, либо дома. Ищи!
Рон легко вскочил в седло и поскакал к дому Стефани. Гарри остался наедине со своими мыслями.
Господи, что же со мной такое происходит? — спрашивал себя Гарри. Почему мне так больно думать о том, что Стефани может быть интересна другому мужчине? Откуда взялась эта ревность? Неужели я влюбился? Нет, этого не может быть!
Но одно обстоятельство вселяло в Гарри робкую надежду: он прекрасно знал, что Стефани сейчас выглядит не лучшим образом, поскольку сам приложил к этому руку — в прямом смысле слова. Гарри полагал, что с подбитым глазом Стефани вряд ли произведет на Рона благоприятное впечатление.
Но опасения все же оставались, поэтому Гарри оседлал Грейс и вслед за Роном поскакал к дому Стефани. У Гарри даже был предлог для визита — ведь сегодня он еще не справлялся о самочувствии Стефани.
11
Стефани громко смеялась.
Она сидела с почти незнакомым ей человеком по имени Рон на крыльце своего дома. Они пили лимонад, и Стефани казалось, что она знает его почти всю жизнь. Рон говорил:
— Я хотел бы вас попросить присмотреть за Гарри.
— За Гарри? Но он же не ребенок, — улыбаясь, попыталась возразить Стефани.
— Все мужчины, в сущности, дети. И им нужна женская опека. В случае с Гарри надежда только на вас.
— Ну хорошо. Я постараюсь.
Стефани сделала глоток лимонада из высокого бокала, который затем аккуратно поставила на ступеньку рядом с собой. Сегодня было очень жарко. Стефани была одета в шорты и в легкий топ, идеально сидевшие на ее восхитительной фигуре.
Они обсуждали проблему государственного образования. Стефани прекрасно разбиралась в вопросе высшего образования, о сельских же школах она не знала почти ничего. Тем не менее разговор был явно интересен и Рону, и Стефани, так как каждый мог открыть для себя много нового.
Рон то и дело бросал на Стефани пристальные, заинтересованные взгляды.
— А что вы думаете о Гарри, вы ведь его давно знаете? — спросила Стефани.
— Видите ли, он представляется мне неоднозначной фигурой. Знаете, Стефани, по-моему, он излишне обязателен и зачастую перегибает палку, но, наверное, главе школы другим быть и нельзя. Что бы вокруг него ни происходило, Гарри считает себя ответственным за это и поэтому всегда стремится принять самое живое участие. И это, как мне кажется, не всегда у него получается. Ну не может один человек везде успеть.
— Расскажите о нем еще что-нибудь, — попросила Стефани.
— Попробую. Главное и самое лучшее, что есть в Гарри, — это его отношение к людям. Он всегда помнит обо всех, хочет, чтобы люди были ближе друг к другу.
— Как Патрик и Джон? — иронично поинтересовалась Стефани.
Стефани спросила это просто так. Ей хотелось узнать мнение Рона о братьях.
— Нет, Патрик и Джон — исключение, — ответил Рон. — Особый случай. Гарри не очень-то любит говорить об этом.
Рон однозначно нравился Стефани. Он был высоким и крепким, но не таким высоким и крепким, как Гарри. Было в Роне какое-то особое обаяние, только в чем оно, собственно, заключалось, Стефани так и не смогла определить. Его голубые глаза и черная широкополая шляпа, которую Рон никогда не снимал, приковывали внимание любой женщины. При всей своей привлекательности Рон был очень прост и мил в общении. Больше всего Стефани нравилось в нем то, что он не задавал ей вопросов о ее прошлом.
Рону Стефани тоже понравилась с первого взгляда, даже несмотря на синяк.
— Расскажите мне про вашего сына, — попросила Стефани.
— Что же вам рассказать?
— Сколько ему лет? Где он живет? Чем занимается?
— Сейчас он у матери, с которой мы давно уже разведены.
— Простите…
— Все в порядке. Это давняя история. Здесь у многих такая судьба. Двадцать лет назад почти половина детей выросла в неполной семье.
— А почему так?
— По разным причинам. Но в основном из-за того, что многие захотели переехать в город, и в семьях стали возникать постоянные споры, которые обычно заканчивались разводом. В итоге один из супругов уезжал в город, как и хотел, а другой оставался в деревне.
— Как, наверное, непросто расти ребенку только с одним родителем, — с грустью предположила Стефани.
— Да, здесь все зависит от того, кто воспитывает ребенка. У Гарри весьма характерная ситуация.
Стефани не поверила своим ушам. У Гарри? Но у него же нет никакого ребенка! — подумала она.
— Что вы имеете в виду?
Рон удивленно посмотрел на Стефани. Он был уверен, что Гарри успел рассказать ей свою печальную историю.
— Его мать покинула эти места, когда Гарри было десять лет. Она просто не смогла дольше выносить местную жизнь и решила переехать жить в город. Она хотела взять Гарри с собой, но отец не позволил. При разводе они заключили соглашение о том, что Гарри будет приезжать к ней на выходные и на каникулы. Для того времени это решение было очень прогрессивным и, надо признать, всех здесь сильно удивило.
А чего же хотел сам Гарри? — подумала Стефани. Она представила маленького заплаканного и горестно вздыхающего мальчика, и ей стало очень грустно.
— Для Гарри это стало серьезным испытанием, — продолжал Рон. — Ему было нелегко разрываться между двумя родителями, каждый из которых определенно хотел, чтобы сын занял его сторону. Он
