вынужден был постоянно лавировать, и в итоге вырос настоящим дипломатом, способным уладить любой конфликт. — Рон помолчал, а потом вдруг иронично добавил: — Не правда ли, забавный парень?
У Стефани была еще масса вопросов о Гарри, но Рон своим насмешливым замечанием сбил ее с мысли.
— Ну вот! Стоит помянуть дьявола, как он уже тут! — проворчал Рон, взглянув на дорогу.
Стефани устремила взгляд в ту же сторону. К ним быстро приближался всадник, это был Гарри. Через минуту он уже стоял возле них.
— А, Рон! — произнес Гарри без особой радости в голосе. — Я не думал, что ты все еще здесь.
— Да вот заехал познакомиться… и мы со Стефани разговорились. Я скоро собираюсь ехать.
Гарри после этих слов потерял к Рону всякий интерес и обратил свое внимание на Стефани.
— Я, собственно, заехал узнать, как твой глаз. Все в порядке? — спросил Гарри.
Машинально Стефани закрыла рукой глаз. Она совсем забыла о синяке! Сидела тут с Роном, вела светскую беседу, улыбалась — с таким-то лицом! А Рон, как настоящий джентльмен, сделал вид, что ничего не замечает. Стефани стало неловко. Чтобы не показывать своего смущения, она со смехом сообщила:
— Я даже дала детям тему для сочинения: «Как мисс Роджерс получила синяк под глазом». Надеюсь, это поможет мне сблизиться с ними быстрее.
— Мне больше всего хотелось бы прочесть историю Энди. Думаю, она будет самой захватывающей, сродни детективу, — сказал Рон, вставая. — Спасибо за теплый прием и за лимонад. Было очень приятно познакомиться. Надеюсь, что видимся с вами не в последний раз.
Рон уехал. Стефани выжидающе посмотрела на Гарри.
— Хочешь лимонада? — спросила она.
Когда она предлагала то же самое Рону, ей это казалось совершенно естественным. Сейчас же она чувствовала себя не в своей тарелке.
— Спасибо, — сказал Гарри, привязывая лошадь.
Он сел на место Рона, в то время как Стефани принесла ему стакан с лимонадом.
Стефани была несказанно рада визиту Гарри. Ей было приятно, что Гарри приехал к ней, чтобы справиться о ее самочувствии.
— Извини, здесь только одно кресло, — сказала она, усаживаясь на ступеньку.
— Это ты меня извини, я должен был позаботиться об этом заранее, — возразил Гарри. — Надо будет привезти сюда еще несколько кресел.
Стефани улыбнулась ему и протянула бокал с лимонадом.
— Это вовсе не обязательно. Обычно я здесь одна. Одного кресла вполне достаточно.
— И все же завтра я привезу тебе еще кресло.
— Спасибо за заботу.
Они обменялись взглядами. Гарри был явно недоволен визитом Рона, но изо всех сил старался этого не показывать.
— На самом деле, многие чувствуют себя здесь одиноко, — начал Гарри. — Обстановка располагает, да и люди здесь особые.
— Кто угодно может чувствовать себя здесь одиноким, но только не ты. Не так ли?
Гарри пристально посмотрел на Стефани.
— Да, ведь это моя стихия, моя родина.
— Это огромное счастье, когда человек знает, где его родина, — пробормотала Стефани. — Некоторым до конца жизни не удается определиться.
— Слишком грустно звучит. Что-то личное?
— Знаешь, — словно не слыша Гарри, дрожащим голосом произнесла Стефани, — моя мать умерла, когда мне было пятнадцать.
Гарри ей сочувствовал, но не мог понять, почему вдруг Стефани упомянула об умершей матери, ведь они говорили совсем о другом.
— Извини, — осторожно сказал он. — Моя мать хотя и жива, но уже давно живет в городе, и я очень редко ее вижу. Она терпеть не может нашу деревню, говорит, она ей осточертела.
Гарри словно оправдывался за то, что его мать жива. Но что он мог еще сказать? Гарри показалось, что Стефани готова рассказать ему о своей жизни до приезда в Кендалхилл, и он начал осторожно подталкивать ее к этому.
— Я никогда не осуждал свою мать, просто деревенская жизнь не для нее. Ей было бы здесь худо. — Гарри помолчал и спросил: — А что насчет тебя? Что ты считаешь своей родиной? Где ты себя чувствуешь как дома?
Стефани будто не слышала вопроса Гарри. То, что он сказал, повергло ее в глубокую задумчивость. Отчасти она завидовала Гарри, ведь есть такое место, которое он считает своей родиной, своим домом. Стефани хотелось сказать то же и о себе, потому что она чувствовала себя в Кендалхилле как нигде хорошо. Ей нравились тишина и покой этих мест, интересная работа, нравились и местные жители, которые были так не похожи на светских львов и львиц, с которыми ей приходилось до сих пор общаться.
Сердце Стефани заныло при мысли, что через несколько месяцев ей придется покинуть эти места и вернуться в семью, а ей этого так не хотелось! Стефани еще не понимала, почему привязалась к этим местам, но какие-то причины, очевидно, все же существовали. Только какие?
Стефани обреченно вздохнула, понимая, что по возвращении ей не удастся избежать выполнения многих обязанностей, которые были ей неинтересны, а зачастую и неприятны. Мысли о семье все никак не шли из головы. Здесь, в Кендалхилле, Стефани поняла, что все, чем она и ее близкие так гордились, оказалось пустым кривлянием. И это продолжается уже сотни лет. Конечно, члены аристократической фамилии должны вести себя не так, как простые смертные, но не постоянно же? Бывают моменты, когда необходимо почувствовать себя обыкновенным человеком, без титулов и званий. Сейчас был именно такой момент.
Сейчас Стефани как никогда была уверена в том, что любит Гарри и что скорее всего хочет остаться здесь не из-за тишины и покоя, а только из-за него. До этого момента она целыми днями думала о Гарри и о своем отношении к нему. И вот наконец Стефани убедилась, что любит Гарри и хочет прожить с ним всю жизнь.
Оставался только один вопрос — любит ли он ее?
Стефани взяла бокал и сделала маленький глоток лимонада.
— Стефани, — пытаясь вернуть ее к реальности, сказал Гарри, — что случилось? Что-то не так?
Но Стефани по-прежнему не реагировала. Она была словно во сне. Гарри заглянул ей в глаза, но Стефани будто не видела его. Гарри тронул ее за руку, и снова Стефани осталась безучастной.
— Что случилось, Стефани? — настойчиво повторил встревоженный Гарри. — Ты сейчас выглядишь так, словно только что увидела призрак.
Губы Стефани были крепко сжаты, глаза смотрели в одну точку. Она не хотела сейчас ничего говорить, потому что еще не была готова к тому, чтобы рассказать Гарри все.
Гарри не понимал, что происходит, почему Стефани вдруг ушла в себя. Он сел к ней вплотную и обнял ее.
— Извини, если мои слова тебя как-то расстроили. Я не хотел.
— Нет, все в порядке. Ты ни в чем не виноват, — тихо сказала Стефани. — Я думала о том, что, как и ты, хочу быть частью этого мира. Мне безумно нравится здесь.
Гарри видел, как в глазах Стефани зажегся огонек. Но этот огонек был лишь искрой на фоне полного отчаяния, которое выражал весь вид Стефани.
— Неужели ты и вправду думаешь, что это твое? — спросил Гарри, отстраняясь от Стефани.
Стефани покачала головой, и ее глаза наполнились слезами.
— Но у меня нет полной свободы, чтобы окончательно признаться в этом своим родным, — с горечью произнесла Стефани.
— Что ты имеешь в виду? Мы в свободной стране. Ты можешь ехать, куда тебе вздумается, жить, где захочется. Я не вижу в этом никакой проблемы.
— Просто некоторые из нас свободнее, чем другие. — Губы Стефани дрожали.
— Стефани, но я не понимаю… — начал было Гарри, но, увидев слезы в глазах Стефани, решил
