речку.
— Полинка! — замахал.
— Утонешь! — вылетел к самому обрыву Балянский. — Судорога ногу схватит!
— Не суй свой нос…
«Какая наглость!»
Дмитрий переплыл на противоположный берег, подержался за торчащий из воды корень ивы и заработал руками назад. Балянский топтался на месте, сжимал кулаки: не хватало, чтобы водитель пошел ко дну от судороги или переохлаждения.
Дмитрий поплыл вдоль берега:
— Полюшка!..
Балянский заметил, как сбросила с себя платьице и последнюю паутинку кассир и, раздвигая лилии, вошла по колено в воду.
— Назад!
— Ой! — плюхнулась и поплыла. — Димульчик… Димулек…
Безопасник метался по берегу, не зная, что предпринять. Он отвечал за жизнь отдыхающих. Спугнул Жору Жигова, с кем-то спрятавшегося в кустах. Когда сбросил туфли и стал стягивать брюки, Дмитрий с Полиной вышли из воды.
— А вы, Николай Павлович, отвернитесь! — воскликнула Полина.
— Палыч, ты бы за ветки, что ли…
С балкона второго этажа, кусая до корней ногти, следила за происходящим на берегу Глафира.
Подпивший Турист устроил в зале игру: натянул веревку, и, когда кто-то шел, ее дергал.
Появились Очеретяная с Пашей. Турист дерг — и те растянулись на полу.
Умора!
Официантка несла поднос — он дерг, и та загремела.
Комендант схватился за живот.
Манин выскочил из-за стола и принялся поднимать и успокаивать перепуганную женщину:
— Не ушиблись?
Женщина схватилась за коленку:
— Ну и шутки же у банкиров!..
Турист занялся другим: с картонной коробкой пошел вдоль стола, собирая бананы, окорока, бутерброды, яйца.
Жене Манина стало плохо.
Борис Антонович сунул ей таблетку под язык.
— Где Глафира Львовна? — закружил по этажам его голос.
Заместитель управляющего в полуобморочном состоянии сидела на шезлонге и махала платком.
Турист наполнил одну коробку. Принялся за другую. Потащил оба короба к автобусу. Вернулся и теперь уже на кухне стал отбирать у поварих припрятанные продукты:
— Ах, воровки! Ах, проходимки!
— Жмот! — кричали возмущенные женщины.
Когда сотрудники собрались в «Икарусе» и он тронулся, спохватились Кирилла. Его нашли храпящим на мешке картошки в поварской подсобке.
— Ты им делаешь добро, а они в тебя плюют! — устроила шефу разбор полетов Глафира. — Твой корешок Жигов не нашел ничего умнее, как произнести тост за секс! Юрист вообще с ума сошел. Сказал такое, что и повторить невозможно, — на отсидку, на поджог намекнул…
Управляющий все глубже утопал в кресле.
— А эта сучка Полина купаться пошла… И с кем…
Банк целую неделю не мог прийти в себя. По его коридорам и этажам летало:
— Ну и наплясались же!
— Ну и накупались!
— Ну и надзюкались…
А Турист привезенной в коробах едой два месяца кормил свою семью и соседей по подъезду.
Поновской лямуры с водителем не прошли даром. Глафира установила за ней неослабный контроль: встанет напротив окошка кассы, где сидит Поновская, и следит за тем, как та обслуживает клиентов, и не дай бог той ошибиться. Сразу бежит к Манину и требует наказания!
А Дмитрию все сошло с рук. Он, как и прежде, катал Глафиру по городу и таскал ей сумки.
Манину досталось от жены. Прежде только что-то подозревавшая супруга теперь налетала:
— Наседок набрал!.. Думаешь, я слепая?..
— Не забывай, что эти наседки золотые яйца несут! — парировал возмущение жены:
— Гляди, как бы настоящие не снесли…
В ответ приходилось раскошеливаться и везти жену по дорогим магазинам.
Несмотря ни на что, Борис Антонович старался выжать из филиала все возможное. В этом стремлении он не давал покоя директору Усинского представительства. Наезжавший раз в неделю в Белодонск Разворотов представлял отчеты.
— Я не вижу доходов! — тыкал Манин в лист с несколькими цифрами. — Ты шлангуешь… До каких пор будешь сидеть на моей шее?
Разворотов терпеливо слушал, думая о том, чтобы Манин не узнал про его истинные дела. Что он львиную долю филиальских денег, выделенных на развитие представительства, потратил на обучение своего сына на платном отделении юридического факультета, на постройку себе коттеджа с гаражом, баней и летним садом, и еще собирался купить на них «Мерседес» двухсотой модели… Но все это хранилось в глубочайшей тайне.
— Борис Антонович! Лежит в Усе финансовый рынок. Никому не нужны ни баксы, ни фунты, там рубля-то не сыщешь…
— Закрывай представительство!
— Зачем, ведь такое вечно продолжаться не может… Поддержать вам надо меня…
Разворотов в очередной раз вымаливал у Манина отсрочку, и новые банковские денежки текли в его карман.
Манин вызвал юриста. Поднимаясь к шефу, Тарас Леонтьевич подумал, что шеф вспомнил его тост и ему предстоит нахлобучка. Но тот про юбилей филиала и не упомянул.
— Насколько мне известно, ты любитель путешествий…
— Смотря куда, — раскатал губы юрист, подумав о вояже за границу.
— В глубинку… Тебе надо развеяться. Поезжай в Усу и разузнай обстановку: как там наш директор живет-поживает… Но сделать это надо незаметно… Чтобы никто ничего не заподозрил…
«А чего безопасника не посылают? — спросил себя юрист. — Не доверяют? Занят другим?»
Когда загорелся восход, с кольцевой дороги на автостраду свернула легковушка. За лобовым стеклом крутил баранку Дмитрий, а рядом позевывал Тарас Леонтьевич. Юрист монотонно говорил:
— Был у меня знакомый следователь. Воров щелкал, как абрикосовые косточки. К нему кого притащат, он его к стулу наручниками прицепит, а к наручникам гирю подвесит. Двадцать минут, и самый крепкий орешек раскалывался…
Дмитрий загыгыкал.
— А он еще автодорожные дела вел… К нему водилу приволокут. Он его к батарее прицепит, и тот созревает, пока все на себя не возьмет, — продолжал Тарас Леонтьевич, желая хоть здесь насолить Глашкиному любимцу.
— Чего еще плохого расскажешь? — занервничал Дмитрий.
«Так тебе и надо».
Миновали хвойный, словно постриженный под гребенку, моложавый лес.
Показались бетонные блоки, между которыми выступил закамуфлированный в пятнистую одежду гаишник с автоматом и показал стволом на обочину.
