— Надо ехать в Волгоград, — меня проведал Бурышев.
— А по факсу договорами обменяться нельзя? — спросил я.
— Требуют лично вас. Ведь это же серьезное дело. Хотят, чтобы только вы приехали на встречу с крестьянами и заключили договоры.
— Понятно, что серьезное, — я окинул взглядом высоченный забор с колючей проволокой, окружавший колонию.
— Я могу съездить, — вызвался Бурышев.
Подо мной чуть не сломался стул.
— Ты что! — вырвалось у меня.
Послать Бурышева — значило на корню загубить дело. Недавний школяр, безусый мальчуган мог насторожить волгоградских заводчан и крестьян. У солидной фирмы, работающей на пространстве всего СНГ, представитель должен быть внушающим доверие.
— Валерий, подумаем, — сказал я обиженному директору, который уже возомнил из себя крупного руководителя.
Но что делать?
Вечером, когда все разошлись и я остался в корпусе один, сел за письмо:
Так было солиднее. На ИЛ-86 летали президенты. Да и упоминание в аббревиатуре «fsb» не столько Фоки Семена Борисовича, сколько одного серьезного ведомства, не должно было остаться без внимания.
На что уже утром получил полное восторженных слов письмо Рыбакова:
— Надейся, надейся, — не удержался я и прорвался смехом.
По распоряжению руководства зоны, озабоченного моими
переговорами с уругвайским торгпредом, я переехал жить в техотдел, где теперь за шкафом стояла моя раскладушка, а в шкафу лежал свернутый матрац.
Я знал администратора футбольной команды, с которым когда-то пригонял «мерседесы». Солидный мужчина, который как никто другой подходил на роль представителя крупной фирмы. Фамилия у него была Шатун.
Я еле уговорил его проведать меня. Шатун удивился, когда его без проволочек впустили в колонию.
Стоило ему появиться в приемной начальника колонии, как секретарь провела к Полигрову.
Полковник:
— Вы к кому?
Он:
— К Фоке.
Полковник:
— Да. Да. Он мне звонил.
Вот какого положения я достиг к тому времени.
И Шатун у меня. Мы попили кофе. Я попросил Шатуна, как закадычного друга, съездить в Волгоград и подписать договоры.
— Ты меня в такое дело не втягивай! — замахал он длинными кистями.
— Чего ты боишься? Я через неделю выхожу, — показал бегунок, где для отправления меня в отпуск не хватало нескольких подписей. — И сразу в Москву… В том, что мне там дадут деньги, я думаю, ты не сомневаешься… Покупаем трактора… Отдаем крестьянам… И потом доим их…
Шатун еще по сделкам с «мерседесами» был наслышан, что за мной стояли крутые москвичи.
— А прибыль поделим пополам! — хлопнул я по плечу администратора.
Это подействовало на Шатуна ободряюще.
— Только о том, что я пока нахожусь в зоне, в Волгограде не должна знать ни одна собака!
— Обижаешь!
Я понимал, что Бурышев моим решением будет недоволен. Но мне до этого сосунка не было никакого дела. Главное, чтобы он продолжал внушать Рыбакову, что мы надежнейшая из надежных фирм, а ее шеф, Фока Семен Борисович, — по уши занятый лизингом самолетов коммерсант.
— Все будет пучком! — Я проводил Шатуна до самой проходной.
Шатун удивленно поглядывал на меня, когда со мной, одетым в черную робу и черную кепку зэком, здоровались проходившие мимо офицеры колонии.
Я принялся срочно готовить Шатуна к поездке в город-герой. Набрал на компьютере договоры: купли-продажи — с волгоградским заводом, лизинга — с крестьянами. От имени своей фирмы везде вписал фамилию Шатуна. Оставил пустые графы для руководства волгоградского завода и фамилий крестьян. Распечатал. Смастерил табличку, на которой написал крупными буквами «Концерн «СНГ-Лизинг». Изготовил декором доверенность Шатуну на право заключать сделки и утопил ее в золотистые корочки. Все отдал Бурышеву, чтобы тот передал Шатуну.
Бурышев, четко выполняя мое задание, сунул пакет с документами и табличкой Шатуну, уже прыгающему в тамбур отходящего поезда. Так было надежнее, чтобы футбольный администратор раньше времени не заподозрил чего.
Я знал номер поезда, номер вагона, номер места, на котором выехал Шатун, и послал сообщение Рыбакову:
Я не сомневался, что Рыбаков был осведомлен о миллиардном населении этой азиатской страны. А о том, могут ли использоваться трактора на плантациях риса, я как-то не думал.
Счастливый Рыбаков с десяти часов утра крутился на перроне вокзала. В одиннадцать ноль-пять он увидел спрыгивающего со ступенек названного мной вагона мужчину в зеленом пиджаке с кейсом, у которого на груди синела табличка «Концерн «СНГ-Лизинг».
«Уже концерн!» — ударило в виски Рыбакову.
Его мечты стали приобретать фантастические очертания.
План продажи тракторов воплощался в жизнь.
— Леонид Васильевич! — Рыбаков чуть не подхватил гостя.
Они минуту постукивали друг друга по плечам.
— Я — Рыбаков!
— Я — Шатун!
Вызывая удивление у проходящей публики.
Но разве прохожие могли понять всю силу чувства, охватившего Рыбакова, которому в перспективе рисовался весь Китай!
На заводской легковушке Шатуна повезли по длинным городским улицам.
Рыбаков, путаясь от волнения, рассказывал о достопримечательностях города, остановившего немецкую армию фельдмаршала Паулюса.
Конечно, мне было не по себе. Кто все устраивает? Я. А так шикарно принимают администратора. Но что ж…
Шатуна разместили в люксе пятизвездочной гостиницы. Дали два часа на то, чтобы привести себя в порядок и передохнуть. И вот его представили руководству завода.
