Рукопожатия.
Шатун держал себя с достоинством:
— Семен Борисович не смог приехать… В силу бизнес-проблем… Сами понимаете, фирма на все Содружество…
— Вот его сообщение! — в подтверждение помахал распечаткой Рыбаков. — Занят лизингом аэробусов…
Шатун осторожно извлек из золотистых корочек атласный лист, на котором декором была напечатана доверенность. Не зря я с ней мучался за компьютером целый день.
— Что вы! Мы вам доверяем, — проговорил директор завода, внимательно пробежав глазами текст.
Он был «жук» и всегда осторожничал.
Сам повел гостя по заводским цехам, показывал вытянувшиеся ряды ожидающих продажи тракторов:
— Вот они, голубчики!
— Если не Россия, то Китай! Китай все проглотит, — причитал Рыбаков на ходу.
Шатун ни одним движением не дал волгоградцам повода усомниться в благонадежности тех, с кем они имеют дело.
Когда стемнело, прогулка на катере по Волге…
Девочки…
Эх!..
А я сколько лет уже…
На следующее утро Рыбаков повез Шатуна в Ольховский район. Там их уже ждали.
На пороге Ольховской администрации с хлебом и солью встретил глава администрации. Отломили по кусочку хлеба, макнули в соль, съели.
Глава провел в зал, который гудел от голосов собравшихся крестьян.
— Их больше, чем мы приготовили договоров, — отметил Шатун.
— Ничего! — постучал его по плечу Рыбаков.
Обещанный китайский размах ему был по душе.
— И с ними заключим! — поддакнул Шатун.
— А денег хватит? — спросил Рыбаков.
— На благое дело всегда средства найдутся! — сказал, не моргнув глазом, футбольный администратор.
Шатун добрые полчаса рассказывал крестьянам, что концерн «СНГ-Лизинг», который он представляет, крупнейшая лизинговая компания на пространстве бывшего Союза… Что она уже выходит на мировой уровень, отдавая в лизинг европейским авиакомпаниям самолеты… Что теперь она повернулась лицом к людям земли… Пахарям…
— А что такое «лисинг»? — выкрикнули из зала.
— Не «лисинг», а «лизинг». Лиза Зинаида Геннадий… Это новейшая финансовая технология… Когда вы не в силах что-то купить, надо много денег, вам перепадает почти за так…
— А чего это вы именно к нам? — недоверчиво зазвучал другой голос.
— Наш шеф, Фока Семен Борисович, патриот России! Он горячо любит родную землю! И готов ради нее на все! — прочувствованно выдал Шатун.
— Какой хороший Фока! — загудел зал.
Шатун продолжал, что компания идет на жертвы, стремясь поднять именно российского производителя… Что крестьянам достаточно перечислить пятнадцать процентов от стоимости трактора, чтобы получить технику… А потом годичными платежами расплачиваться с фирмой…
Полетели вопросы:
— Нас обычно кредитуют под процентную ставку. Почему вы не берете проценты?
— Потому что мы не хотим морочить вам голову! Нам надо первыми войти в рынок сельхозпроизводителей! — парировал мужчина в зеленом пиджаке.
«Какие благородные люди живут в Воронеже», — думал про себя Рыбаков, помышляя в будущем переселиться в центр Черноземья.
— Почему не требуете ничего в залог? С нас — вот только что попроси: трактор, сеялку, — сразу трясут залог — машину, комбайн!
— Фу! — поморщился, отмахивая от себя воздух Шатун. — Я же вам сказал: мы хотим быть лидерами на рынке! И облегчаем схему работы…
Когда крестьяне окружили Шатуна подписывать договоры, Рыбаков почувствовал себя счастливейшим из самых счастливых на земле людей и представил себе, как войдет в кабинет директора завода и ударит кулаком по столу:
— С вас место зама и премия!
Крестьяне дергали Шатуна за рукав:
— Когда трактора пришлют?
— Через 10 дней после перечисления вами денег!
— Это всего-то за 50 тысяч?
— Конечно… Трактор стоит все триста тысяч…
— Благодетель вы наш… — к кисти Шатуна, как к руке священника, приложился бородатый селянин.
Поздно вечером Шатун с Рыбаковым переехали в соседний Еланский район. И все повторилось: хлеб-соль на пороге администрации, кричащие, расталкивающие локтями друг друга крестьяне, шелест договоров.
Возвращаясь в Волгоград, Шатун смотрел по сторонам дороги:
— Ну и глухомань!
Его волновало не то, поставят ли трактора крестьянам — в этом он не сомневался, иначе бы не отважился на поездку и не оставил бы в договорах ни одной своей подписи, — а то, смогут ли крестьяне рассчитаться с фирмой «СНГ-Лизинг».
В салоне пылящей по полям легковушки хлопали бутылки шампанского, звенели бокалы, звучали тосты Рыбакова.
— Милый ты мой! — лез с поцелуями к администратору. — Аэробус… Пекин… Шанхай… Трактора…
Прощаясь на развилке — Шатун пересаживался в автобус на Воронеж, — Рыбаков взял Шатуна за плечи и спросил:
— А не сорвется?
Шатуна передернуло:
— Да вы что, любезный?!
— Тогда передайте Семену Борисычу, что лучше его я не видел человека на земле!
— Обязательно передам, — бросил Шатун, запрыгивая на порожки автобуса «Setra».
С таким вниманием его не принимали даже фанаты их футбольного клуба, когда команда вышла в первую лигу.
Вернувшись в Воронеж, Шатун первым делом позвонил Бурышеву:
— Фока вышел?
— Сидит там, где и сидел, — ответил Бурышев.
— А как же контракты?.. Москва?.. Деньги?..
— Я тоже думаю, как… — прозвучало на другом конце провода.
Меня не выпускали. Не хватало подписей в бегунке. Заминка, как я говорил, возникла в финансовом плане.
Пол миллиона требовал Пахан.
Проявились аппетиты и у заместителя по оперативной части по кличке Пони, без подписи которого мне свободы было не видеть, как своих ушей.
Он и слушать не хотел об интересах колонии, об Уругвае.
