Сырцов, казалось, перестал что-либо понимать
— Но ты же сам видел картину, когда мы вошли… — бормотал он. — Да и вдова подтвердила.
Лобов хитро прищурился, но выжидающе промолчал.
— Ну, допустим, — горячился Сырцов. — А еще что у тебя имеется? Ведь не все же выложил мне, знаю я тебя!
— Смотри дальше. — Лобов прошел в дальний угол прихожей, где лежал табурет. Сырцов подошел следом. — Может ли самоубийца отшвырнуть табурет так далеко, что он летит метров пять и врезается в стену с такой силой, что откалывается кусок бетона? — спросил Лобов. — Гляди-ка. В стене выбоина величиной как раз с угол табурета. — Лобов поднес табурет к выбоине, и размеры совпали.
— Та-ак! Интересненько! — оживился Сырцов. — И что сие означает?
— Только одно — его убили!
— Ага. Вот так спокойненько сказали: вставай, мол, на табурет? А тот безропотно встал? Как овца? И разрешил себя повесить? Без всяких побоев, без единого?
— Вот видишь, как много неясного! — ушел от ответа Лобов.
— Слушай, тебе бы Конан Дойлом быть! — уже серьезно сказал Сырцов, задев больную струнку души Лобова. — Ты ведь понимаешь, мне либо самоубийство объявлять, либо дело заводить, преступника искать…
— Заводи, Вадик. Ищи, — кивнул Лобов. — Я не шучу.
— Ты имеешь в виду того?.. Соседа, что ли?
— Все может быть, — вновь избежал ответа Лобов.
— Ладно, — вздохнул следователь. — Из уважения к твоим профессиональным ручкам и голове — слышишь, только ради тебя! — заведу дело. Но ты ведь понимаешь, что за два-три дня ты должен доказать, что ты прав. Понимаешь? Иначе у меня будут проблемы. Будет еще один висяк!
Сырцов нечаянно споткнулся о лежащий на полу труп и в ужасе отпрыгнул в сторону:
— Тьфу ты! — И успокоившись: — Висяк уже есть, впрочем… Ну, ты сам понимаешь, о чем я… Эй, Мишуков, — крикнул он милиционеру, — вызывай труповозку!
Из кухни медленно вышла вдова:
— Ну, зачем вы так… грубо?..
— Извините, — замялся Сырцов. — Не волнуйтесь… Я уверен, театральная общественность поможет вам с похоронами…
— И писательская, думаю, тоже, — почти шепотом добавила Веснянская и вернулась на кухню.
— Да, несомненно. — Сырцов отвел Лобова в сторону: — Одним словом, мне нужны самые веские доказательства! Нарой мне десять таких, как ты мне показал, — и я возьмусь за дело. Иначе — прости…
— Понял, — кивнул Лобов и прошел на кухню.
Вдова курила одну сигарету за другой. Пепельница была полна окурков — недокуренных, докуренных до самого фильтра, зажженных со стороны фильтра и тут же смятых…
— Ольга Леонтьевна, покажите мне, где у вас мусорное ведро? — поинтересовался Лобов.
— Как и у всех — под мойкой, — показала актриса в угол кухни.
Лобов открыл дверцу, заглянул в ведро — пусто.
— А где находится диспетчерская служба?
— Какая служба? — не поняла вдова.
— Ну, сантехники, слесари, электрики…
— А-а-а… Ясно. Как выйдете из подъезда — налево, вход с торца здания.
— Спасибо, кивнул Лобов, выскочил в прихожую, распахнул дверь и выбежал на площадку.
— Ты куда? — крикнул вдогонку Сырцов.
— Сейчас! — только и успел бросить криминалист, а сам уже бегом слетал по ступенькам вниз. Завернул за угол дома, увидел табличку с надписью «ОДС» и распахнул дверь. За пультом сидела пожилая женщина-диспетчер. Она удивленно воззрилась на него:
— У вас что?
Лобов предъявил удостоверение и выпалил:
— Дворники на месте?
— Сейчас нет, они начинают работать утром…
— Мне нужно попасть в мусоросборник или как это называется… во второй подъезд…
— Ну хорошо, — согласилась диспетчер. — Возьмите ключ. Только верните.
— Непременно! Благодарю! — И Лобов выбежал на улицу.
Открыв замок, он вошел внутрь помещения. Пахло плесенью, было сыро и темно. Посветил фонариком, увидел огромный бак, нависающий над полом, и наудачу рванул выступающий сбоку рычаг. С грохотом и пылью мусор вывалился на цементный пол. Лобов отступил на два-три шага, подождал, пока пыль осядет, и подошел к куче. Надел резиновые перчатки и стал копаться в отбросах. Через несколько минут, удовлетворенно улыбнувшись, он нашел то, что хотел. Вынул из кармана пластиковый пакет и аккуратно положил туда находку.
— Но кому же понадобилось подобрать ключики? — задумчиво произнес он…
Домой Лобов вернулся около трех часов. Ирина уже спала. Стараясь не разбудить ее, он умылся, разделся и примостился рядом с кроватью на маленькой кушетке, укрылся пледом. И сразу уснул, будто провалился в глубокую яму.
Проснулся он поздно, когда солнечный лучик яркого дневного солнца, пробившись сквозь неплотно сдвинутые шторы, коснулся его лица. Он встал, раздернул шторы и посмотрел в окно. Стоял погожий солнечный день.
«Ну и климат у нас, — проворчал Лобов. — То дожди, а то вот солнце разъярилось, как из печки!»
Он прошел на кухню и увидел на столе записку жены: «Будить тебя не стала. Твой мобильник и городской выключила, чтобы выспался. Успеют еще надоесть. Завтрак на плите. Целую. И.».
Лобов посмотрел на часы — половина одиннадцатого. Он покачал головой и включил мобильный телефон. Не успел он открыть сковородку, положить на тарелку три блинчика и поставить ее в микроволновку, как зазвонил мобильный. В непринятых вызовах три раза высветился телефон Сырцова. Следователь начал искать Лобова уже около восьми.
«Успеется, — пробурчал Лобов. — Хоть поесть нормально», — выключил телефон и начал жевать горячие блинчики с хрустящей корочкой. Потом помыл посуду и снова включил мобильник. Разумеется, он тут же дал о себе знать.
Звонил Сырцов:
— Ты куда пропал? Мобильник твой выключен, по городскому не отвечаешь!..
— Я на ночь городской отключаю, мобильник тоже, — спокойно отреагировал Лобов.
— Сейчас, по-твоему, еще ночь? — не унимался следователь. — Ты не забыл, что у тебя всего три дня, чтобы доказать мне все ярко и убедительно?
— Помню, конечно.
— Ну и когда докажешь?
— Сам же сказал, что у нас три дня. Вот через три дня и докажу. Вадик, ты ведь меня знаешь. Я не трепло. Докажу.
— Ладно, — смягчился Сырцов. — Работай. Я дело уже завел, так что не подведи.
«Не подведу, — бурчал Лобов, направляясь в свой кабинет и по пути включив городской телефон, — еще как не подведу!»
Он сел в кресло и достал из портфеля фотоаппарат. Включил компьютер и перекачал снимки в отдельную папку. Потом записал их на диск, взял фломастер и поверх зеркальной поверхности написал: «Дело об убийстве Купцова». Убрал диск в конверт и начал просматривать снимки на мониторе.
Вот фотография прихожей. Вот табурет. Вот выбоины в стене. Вот следователь на кухне беседует с вдовой. Вот полочка для обуви — вся обувь чистая, все пары одна к одной. И еще. Когда они вчера уходили от Веснянской, Лобов сфотографировал и дверь квартиры Ильичева. Зачем? Он вчера и сам не знал. А
