— Да я и есть старший, — вздохнула девушка.
Она достала из-под стойки связку ключей, и все трое двинулись по широкой лестнице.
— Между прочим, с этими апартаментами, — интригующим голосом говорила Дарья, кокетливо оглядываясь через плечо, — связана одна трагическая история.
— Да ну? — преувеличенно удивился Пилипенко.
Жаров знал, что ему сейчас совершенно наплевать на что бы то ни было, кроме расследования.
— В этом номере лет двадцать пять назад произошло убийство, которое потрясло весь город.
— Ах, вот оно что… — Пилипенко и Жаров переглянулись, потому что оба, конечно же, знали эту историю.
Двадцать пять лет назад Дарью, наверное, еще в коляске возили, но говорила она так, будто трагедия разыгралась прямо на ее глазах… Вот удивительно, чем тут хвастать, чем гордиться? Что в ванной этого номера глупенькая любовница застрелила какого-то крутого советского мафиози?
— Они как приехали, так сразу и спросили, свободен ли именно этот номер, — закончила свою историю девушка.
— Так, — строго сказал Пилипенко. — Ответьте-ка мне, Дарья, кого вы называете словом «они»?
— Федорчука и его друга. Разве вы не знали, что Федорчук был с другом? Вы ж из милиции, всё должны знать.
Пилипенко и Жаров снова переглянулись.
— И где же его друг?
— Вот этого я вам не скажу. Он тоже не ночевал сегодня. Заплатили за три дня вперед, потому и волноваться нечего.
— Разумеется, нечего, — с ехидством прокомментировал Пилипенко и, повернувшись к Жарову, добавил: — Они потребовали себе именно тот самый номер. Мне кажется, я знаю, в чем смысл такой причуды…
Это были действительно шикарные, хотя и не самые лучшие в отеле трехкомнатные апартаменты с холлом, кабинетом и кухней, с двумя душевыми и двумя туалетами — для хозяев и для гостей. В одном из этих туалетов — по всей вероятности, в хозяйском — и был замочен некогда известный мафиози, чье имя, впрочем, вылетело у Жарова из головы.
Пилипенко оперся спиной о длинную изогнутую стойку и медленно огляделся. Пол был чистым: горничная прилежно убралась здесь, но на всем, что было выше пола — на столах, креслах и диванах, — были разбросаны смятые грязные вещи. Запах в номере тоже был отвратный.
Жаров подошел к окну. Над морем шатались две грациозные чайки, вдали по своим трудовым делам шел черный буксир. Жаров узнал «Гремучий», с детства знакомое ему судно…
— Эй, вы что, в магазине! — услышал он возмущенный голос Дарьи.
Он оглянулся. Пилипенко стоял перед креслом, где в беспорядке были свалены чьи-то вещи, и с удивлением прикладывал к своим ногам какие-то огромные черные брюки.
— Ничего, — сказал он, — это далеко не мой размер.
Брюки были в вправду гигантскими, как в ширину, так и в длину.
— Это вещи Федорчука или его друга? — спросил он, опустив брюки обратно в кресло.
— Наверное, все же друга, — ворчливо ответила Дарья. — Они оба вообще эффектно смотрятся вместе. Толстый и тонкий.
Жаров вспомнил двух посетителей лабиринта, один из которых был вчера убит, а другой бесследно исчез…
Спустившись в вестибюль гостиницы, друзья узнали из журнала имя этого второго жильца. Его звали Анатолий Хомяков.
— Хомяк, — сказал Пилипенко, когда они снова прошли под локтем злобной кариатиды.
Жаров вопрошающе посмотрел на друга.
— Хомяк, — повторил Пилипенко. — Киевский Хомяк. Рецидивист и убийца. Вот кого убили вчера в лабиринте. Недаром эти два дружка попросили именно тот номер. Чтоб, так сказать, приобщиться к образу героя.
Они пошли по улице, вдоль стены гостиницы, в сторону припаркованного милицейского «жигуленка». Следователь молчал, о чем-то напряженно думая.
Что, в сущности, произошло? — думал, в свою очередь, Жаров. Некоего Хомякова убили в лабиринте. Хомяков приехал из Киева вместе с Федорчуком. Банковскую карточку Федорчука положили в карман кому- то третьему, которого убили в лесу. И еще один человек просто исчез в лабиринте. Сам Федорчук скрылся. Все это обладало явными признаками криминальной разборки киевлян, и Жаров сразу бы потерял интерес к этой истории… Если бы не лабиринт!
Они дошли до машины, вернее, последние метры добежали, поскольку в машине жужжал зуммер радиотелефона. Пилипенко рывком распахнул дверь и схватил трубку.
Жаров слышал, как он несколько раз сказал «да, понял», затем отдал распоряжение:
— Свяжись с гурзуфскими. Пусть привезут девушку в морг. Заодно пусть захватят того парня, который построил лабиринт. Я тоже привезу кое-кого.
Глаза следователя сияли так, будто бы он уже закончил дело.
— Вот, — сказал он, устроив трубку радиотелефона в кронштейн. — У нас еще один труп.
— Сколько же можно трупов за сутки?
Пилипенко игнорировал этот риторический вопрос.
— А третий… — не унимался Жаров. — Имеет ли он какое-то отношение к лабиринту?
— Думаю, что самое прямое. Хотя нашли его довольно далеко от лабиринта.
— и где же?
— В Симеизе. Неподалеку от одной известной виллы… Этот умер красивее других — его застрелили.
— Почему же ты думаешь, что он имеет отношение к лабиринту?
— Все очень просто, — ответил следователь, захлопнув дверь машины. — Клюев говорит, что в его кармане, кроме прочих вещиц, в частности документов на имя Михаила Шмакова, который исчез в лабиринте первым, была найдена записная книжка. И на одном из ее листов — план лабиринта.
Он повернулся и зашагал обратно к парадному входу в гостиницу. Через минуту он вывел на улицу Дарью.
Девушка была недовольна, но, с другой стороны, в ее глазах поблескивало любопытство. Жаров ее понимал: неплохо прокатиться куда-то в рабочее время по уважительной причине, тем более что тебя привезут обратно…
В судебном морге к опознанию предлагалось сразу три разнокалиберных трупа — толстый, тонкий и средний. Одному размозжили голову, другого застрелили, третий был задушен.
В толстом и тонком Жаров сразу узнал вчерашних посетителей лабиринта, а Дарья — постояльцев знаменитого номера «Ореанды», Хомякова и Федорчука, что и было занесено в протокол.
Хомякова убили вчера в лабиринте, ударом кистеня по затылку. Федорчук был застрелен в Симеизе сегодня.
Третье лицо ни о чем не говорило ни Жарову, ни Дарье, но его узнали Ганна и Пятаков, которых привезли из Гурзуфа. Это был Михаил Шмаков, тот самый курортник, который исчез в лабиринте первым. Именно он и был повешен на дереве в лесу, и у него в кармане обнаружили пластиковую карточку Федорчука.
Когда процедура опознания закончилась, Жаров и Пятаков решили наконец хорошенько выпить, чего не удалось им вчера. Ганна пожелала к ним присоединиться.
Девушке теперь уж точно нечего было делать. Еще сегодня утром она все же надеялась, что клиент, исчезнувший в лабиринте, вернется. Теперь ее миссия была завершена, и надо срочно ехать в Симферополь, на свою фирму, так сказать, с докладом.
Они зашли в первое попавшееся кафе и выбрали столик в углу — самое удобное в зале место, благо что кафе было пустым. Для Ганны заказали бокал выдержанной мадеры, а для себя — два по сто водки.
