— Добрый день, — произнес звонкий, с легкой хрипотцой, голос, и Виталий крепче прижал трубку к уху, — я не помешал?
Они всякий раз задавали друг другу этот вопрос, и то, что Ланде не нарушил традиции, означало, что в его отношении к Виталию не произошло изменений.
— Что вы, Эндрю, — Виталий тоже придерживался привычной манеры разговора, пусть все будет как раньше. Они так хорошо друг друга понимали. — Я ждал вашего письма с контраргументами.
— Я подумал, что лучше позвонить, не все можно объяснить в письме.
— Конечно, — пробормотал Виталий. Ланде не стал тратить время на соболезнования — это хорошо, но все же что он думал о произошедшем? Он-то, в отличие от многих, мог бы и догадаться, что на самом деле случилось в университетской больнице штата Мичиган.
— Вы намерены сами провести расследование? — продолжал Ланде. — Я хочу сказать, что действовать нужно с большой осторожностью, иначе вы настроите против себя и полицию, и суд.
Виталий облегченно вздохнул. Как хорошо — Ланде, судя по его словам, все понял правильно, значит, и он мог сейчас говорить свободно, не задумываясь над каждым словом.
— Не знаю, можно ли это назвать расследованием, — сказал он. — Я поспрашивал кое-кого в больнице: может, кто-то обратил внимание на необычные явления.
— Давайте уточним, — прервал его Ланде. — Вы полагаете, что аппарат в палате разрушился из-за приливных сил?
Виталий кивнул, забыв о том, что Ланде не мог его видеть.
— Виталий, вы со мной?
— Да, — сказал Виталий. — Именно так.
— Извините, — голос Ланде мгновенно изменился, и Виталий почувствовал, как его собеседник нахмурился и покачал головой, — я не могу с вами согласиться. Во-первых, приливные силы становятся пренебрежимо малы на коротких расстояниях. Каких в этом случае дополнительных эффектов вы ожидаете? Во-вторых, из всех допустимых предположений вы выбираете самое сильное. Это понятно с психологической точки зрения, но не с точки зрения физики. Сначала нужно исследовать более простую гипотезу.
— Вы считаете, — Виталий не смог сдержать горечи, — что более простая гипотеза — та, о которой говорят в новостях?
— Виталий, я понимаю ваше состояние, но… да, это более простая гипотеза, и, прежде чем обсуждать другую, нужно полностью исключить возможность…
— Вы такую возможность допускаете?
Ланде помолчал.
— Неважно, — сказал он наконец. — Это совершенно неважно. Это психология. А мы говорим о физике.
Теперь уже Виталий сделал паузу, чтобы подобрать нужные слова.
— Виталий, вы со мной?
— Да. Я вас понял, Эндрю. Собственно… Вы правы.
Он не хотел признаваться, но Ланде действительно был прав.
— Разве, — сказал Виталий, — для того, чтобы опровергнуть версию следствия, не нужно показать, что именно произошло на самом деле?
— Вы никого в этом не убедите, если сначала не оставите камня на камне от… как его зовут, этого детектива, такая странная фамилия…
— Мэнтаг. Почти как Монтэг, герой Брэдбери, помните?
— Действительно. Теперь запомню. Да, Виталий, по-моему, сейчас важнее доказать, что мисс Гилмор не могла разрушить аппарат.
— Мне кажется, нужно параллельно…
— Нет-нет! Вы только всех запутаете, вызовете недоверие к своим словам…
— Наверно, вы правы.
Виталию не хотелось так думать.
— Не падайте духом, — сказал Ланде. — Послушайте, у меня есть в Лансинге знакомые, они, наверно, знают местных адвокатов, я могу попросить…
— Спасибо, не нужно.
— И еще. У меня нет номера вашего мобильного. Раньше в этом не было необходимости, а теперь, думаю, нам следует держать более оперативную связь.
Конечно. Виталий продиктовал номер, записал в память телефона номер, продиктованный Ланде, и после быстрых слов прощания (слова соболезнования так и не были произнесены) положил трубку на рычаг.
Детектив Мэнтаг не нашел бы в этом разговоре ничего интересного: обтекаемые фразы, разумный совет… На самом деле сказано было даже больше, чем Виталий мог надеяться. Что ж, можно сделать следующий шаг.
Конечно, не в том направлении, о котором говорил Ланде.
Зазвонил мобильник.
— Это Спенсер. Я думал, вы заедете ко мне.
— Я собирался… — начал Виталий.
— Но дело в том, — продолжал адвокат, — что сейчас я уезжаю, вернусь поздно вечером, у меня процесс в суде Детройта, по телефону я тоже буду недоступен. Встретиться сможем только завтра, а время дорого.
— Да, — согласился Виталий.
— Только что, — деловито продолжал Спенсер, — я виделся с мисс Гилмор.
— Как она? Я тоже хотел… Но мне сказали…
— Знаю. До окончания расследования свиданий с мисс Гилмор вам не дадут, это запрещено.
— Она что-нибудь мне передала? Что-то сказала?
Адвокат помолчал.
— Вообще-то, — проговорил он, растягивая слова, — лично вам она просила передать, что ни в чем не виновата. Она дважды подчеркнула это, так что у меня, знаете ли, сложилось ощущение, что мисс Гилмор имела в виду не только злосчастный аппарат, но и что-то еще, вам обоим известное. Это так?
Теперь молчал Виталий.
— Понятно… — Ничего ему, конечно, не было понятно, но как объяснишь человеку, обеими ногами стоящему на земле, что есть в мире «много такого, что и не снилось нашим мудрецам»? — Думаю, если вы мне скажете, то вместе мы сможем… Ну, как хотите. Мне она сказала, что верит только вам и что только вы можете разобраться, как все это произошло. Передаю слова мисс Гилмор буквально. Что она имела в виду?
— То, что сказала. Имело место природное явление. И я разберусь — какое именно.
— Ну… — протянул адвокат. — Предупреждаю: это не пройдет ни у присяжных, ни у судьи. Вы даже одного очка не заработаете, присяжные будут настроены против. Другое дело: любовь, состояние аффекта. Это действует, список вопросов к присяжным будет наверняка довольно длинным, и если они ответят «да» только на вопрос о виновности, а на остальные — «нет»…
— Мисс Гилмор не виновата!
— …то срок ей дадут минимальный, и в этом направлении мы должны работать.
— Присяжные должны ответить «нет» на вопрос, считают ли они мисс Гилмор виновной в убийстве. Остальное не имеет значения.
— Понятно, адвокат вздохнул. — Хорошо, поговорим об этом завтра.
— Завтра вы увидите мисс Гилмор?
— Да, но… Сначала я хотел бы с вами… Извините, Виталий, я сажусь за руль, поговорим завтра. Вы можете быть у меня в офисе в десять утра?
— Конечно.
— Хорошо. Жду.
Он должен действовать сам и не надеяться ни на чью помощь. Ланде помочь не сможет — в отличие
