— Не извиняйтесь! — улыбнулась Элис — Я уже большая девочка! И такие слова знаю.
— Хорошо же я отплатила вам за дружбу! — сокрушалась Аманда. — Ну и грубиянка у меня выросла!
— Аманда, у меня к вам просьба.
— Какая? — оживилась та.
— Прошу вас, не говорите мужу про выходку Нэнси.
— Как же так? — удивилась Аманда. — Ведь по ней давно плачет плетка.
— Ну вспылила, с кем не бывает… — Элис погладила Аманду по руке. — И еще, я уверена, Нэнси вас любит и переживала, когда вам было плохо. Просто не знала, как с вами обращаться.
— Может, вы правы… — Аманда слабо улыбнулась. — Значит, не говорить отцу?
— Не надо, прошу вас!
— Только из уважения к вам, мисс Браун, — согласилась та.
— А вот и чайник вскипел, — заметила Элис. — Аманда, можно я тут у вас похозяйничаю? — И, не дожидаясь ответа, вскочила и сняла чайник с плиты.
Мэри и Джон сидели у ручья.
— Вон идет твоя тетя, — сказал Джон, заметив Элис. — Не хочу, чтобы ты так скоро уходила.
— Я тоже не хочу, — шепнула Мэри.
Джон смотрел на ее губы, и ему хотелось целовать их. Желание нарастало гигантской волной. Сердце бухало в ребра, в горле пересохло… Надо сказать Мэри о своей мечте, что однажды, когда она станет взрослой, он женится на ней.
Мэри смотрела, как по камешкам бежит вода, но кожей ощущала близость Джона, напряженный взгляд его голубых глаз, и ей стало неловко. Когда Джон бывал рядом, вот так близко, как сейчас, она замечала в себе чувства, приводившие ее в смущение.
— Мэри…
— Что, Джон?
— Мэри, я хочу сказать… — Ладони вспотели, его бросало то в жар, то в холод… — Знаешь, Мэри, я давно хотел тебе сказать, что я…
— Что ты хотел мне сказать? — Мэри перевела на него взгляд. — Что, Джонни?
— Да так, ничего особенного… — Джон разозлился на себя за трусость, вскочил и шагнул навстречу Элис. — Добрый день, мисс Браун. А вы заметили, маме сегодня получше? — Когда Джон говорил о матери, глаза у него лучились теплотой.
— Заметила, — улыбнулась Элис. — Мы с ней выпили по чашке чая и славно поболтали. Всего доброго, Джонни!
— Вы что, повздорили? — спросила она у племянницы, когда они вошли в рощу.
— С чего ты взяла? — удивилась Мэри. — Мы с ним тоже славно поболтали.
— Жаль, что ты не дружишь с Нэнси, — как бы между прочим заметила Элис. — Похоже, у нее мало друзей…
— Сама виновата! — выпалила Мэри. — Знаешь, я хотела с ней подружиться, но ей это не нужно. И вообще, Нэнси не нравится, что я помогаю Джону!
Элис промолчала, снова и снова прокручивая в голове слова Нэнси. И пока они шли до дома Энн Стоун, этот эпизод не выходил у нее из головы.
Оставшись одна, Аманда стала думать о муже, который по обыкновению не спешил возвращаться домой.
— Когда-нибудь, Том Ричардсон, ты поплатишься за то, что не можешь пропустить ни одну юбку! — шепнула она и прикрыла глаза: от слабости ее клонило ко сну.
Нэнси стояла у амбара и смотрела вслед уходящим гостям. Она знала, как брат тянется к Мэри Браун, и видела, как он с ней ласков. От ревности у нее клокотало в груди.
А ее брат тем временем все стоял у ручья и корил себя за робость. Ну и дурак же ты, Джон Ричардсон! Упустил такую возможность! Он поднял глаза на безоблачное небо и, зажмурившись от солнца, внезапно улыбнулся. Ничего, скажу в другой раз! И он вернулся в дом посмотреть, не нужно ли чем помочь матери.
Когда Элис и Мэри подошли к дому Энн Стоун, она приветливо распахнула дверь. Несмотря на преклонные годы — Энн было за семьдесят, — она следила за собой, а благородная седина и васильковые глаза придавали ей особую прелесть. Лишь морщины напоминали о возрасте, но не скрывали следов былой красоты.
— Добрый день! — с улыбкой поздоровалась она, и ее не по возрасту молодые глаза засияли. — А я давно вас приметила! Заходите!
— День добрый! Вот решили вас проведать…
Они вошли в небольшую ухоженную гостиную. Все в ней блестело чистотой, даже каминная решетка посверкивала! Правда, мебель старая и ковер потертый, да в воздухе витал чуть заметный запах сырости…
— Садитесь! — Энн кивнула на кожаный диванчик, а сама устроилась в кресле напротив.
— Энн, позвольте мне поговорить с братом. В доме давно пора сделать ремонт.
— Нет, дорогая моя, ни в коем случае! Как говорится, ремонт подобен стихийному бедствию… — усмехнулась Энн, обводя глазами комнату. — Беспорядок, шум, пыль, да еще и чужие люди в доме… А ведь у меня есть ценные вещи.
— А давайте мы вам поможем! — с готовностью предложила Мэри. — Ценности можно сдать на хранение, а вы, пока идет ремонт, поживете у нас.
— Спасибо, детка! — Она покачала головой. — Что говорить, ремонт дому не помешает… Бедолага весь перекосился от старости. Так что мы с ним пара!
— Ну что вы! — возразила Мэри. — Вы совсем не старая!
— Увы! Лучшие мои годы далеко позади… — Энн жила одна и была гостям рада. — Но мне грех жаловаться! У меня есть крыша над головой, и вы меня не забываете. Мэри, ты не поставишь чайник?
Девочка пошла на кухню, а Энн, понизив голос, доверительным тоном заметила:
— Вот я живу здесь уже который год, и вы дарите мне дружбу. Но ведь вы почти ничего обо мне не знаете.
— Отчего же? Я знаю, что вы арендуете дом у моего брата и вовремя вносите арендную плату. — Элис ухмыльнулась. — Иначе моя невестка давно бы подняла шум на всю округу. А еще я знаю, что вы, Энн, истинная леди. И Мэри вас обожает. Разве этого мало?
— Вы не знаете, каково быть одинокой, — искусно уклонилась от ответа Энн и, помолчав, добавила: — Мне скоро семьдесят два, живу я одна, но ни в чем не нуждаюсь. Вас это не удивляет?
— Это меня не касается, — сдержанно заметила Элис, не понимая, куда она клонит. — Уверяю вас, Энн, я знаю все, что мне нужно знать.
— Дорогая, есть кое-что, что вы должны узнать. Я…
Вернулась Мэри с подносом и с виноватым видом сообщила:
— Пролила заварку на скатерть. Ну прямо как этот мальчишка!
— Пустяки, детка! — успокоила ее Энн и попросила: — А теперь, будь добра, достань кекс из духовки и порежь.
Когда Мэри вышла, Энн с любопытством спросила:
— Что еще за мальчишка?
И Элис пришлось в общих чертах все рассказать.
— Ваш брат поступил крайне опрометчиво.
— Не могу не согласиться! — Элис развела руками. — Увы! Что сделано, то сделано.
— Да что же это на него нашло? — недоумевала Энн. — Вот так вдруг…
— Вообще-то, они с Линдой всегда хотели сына. — Элис пожала плечами. — Впрочем… Может, я не права, но, по-моему, это своего рода протест.
