Где-то поблизости запищала летучая мышь, словно отвечая ему.
— Я думаю, что нам пора спать, сахиб — наконец произнес Лхатен.
Он так и не ответил на вопрос Кристофера.
Они перешли через реку по шаткому мосту в районе Шамдонг — три бамбуковых палки, переброшенные над ледяным потоком. На смену джунглям внезапно пришла более открытая местность. К шестому дню они оказались на высоте более двух тысяч метров, где был другой климат. Теплые дни для них закончились. На вершинах гор, время от времени открывавшихся их взорам, шел снег, оставляя на скалах неровные узоры. На далеких пиках перемещались тени, словно трескались и улетали вниз ледяные глыбы. Над ними то собирались, то рассеивались серые и белые облака, приносившие с собой холодный мелкий дождь, налетавший какими-то порывами. Из скаток, которые они несли за спинами, они извлекли одежду, припасенную для гор, и надели ее.
На сердце у Кристофера было тяжело. Даже шутки и смех Лхатена не могли рассеять мрак, поселившийся в его душе. Он посмотрел на горы, наблюдая, как движутся за снежной пеленой тени, и поежился, словно был уже там, посреди темного одиночества.
Они шли мимо брошенных на зиму бамбуковых хижин. Время от времени они останавливались в какой-нибудь из них на ночлег. Иногда на протяжении многих миль они не видели ничего, кроме дождя. Они практически никого не встречали, потому что предусмотрительно огибали все деревни и скопления хижин, оказывавшиеся на их пути. Немногочисленных путников, встреченных на пути, они игнорировали, следуя своей дорогой, съежившись под усиливающимся дождем и не отвечая на вопросы.
После Цонтанга река раздвоилась, разделившись на Лачунг справа и Лачен слева. Мягкий промозглый туман заполнял узкую долину реки Лачен. Не говоря ни слова, Лхатен направился туда, опасливо отыскивая тропинку между камней и кустами
На следующее утро со свинцового неба повалил снег вперемешку с ледяной крупой. Они плелись в полной тишине, каждый был поглощен своими собственными мыслями. Лхатен выглядел озабоченным, но не спешил делиться своими опасениями с Кристофером. Путешествие оказывалось более трудным, чем он ожидал, и он знал, что наверху им будет еще тяжелее. А если погода и дальше будет ухудшаться, то каждый шаг вперед будет отрезать путь назад. Самой важной его задачей было определить, когда они достигнут точки, откуда обратного пути уже не будет.
Вдобавок ко всему они приближались к критической высоте в четыре тысячи метров — дальнейший подъем мог стать опасным и даже смертельным. Кристофер заверил его, что не раз оказывался и на более значительной высоте. Но человек с годами меняется, и нагрузка может оказаться чрезмерной даже для сердца человека, находящегося в прекрасной форме.
Опустилась ночь, заставшая их врасплох посреди холода и тьмы. Они чувствовали, как падают на землю снежинки — неторопливые, мягкие, смертоносные, холодные символы другого мира. Они были в семнадцати километрах над деревней Лачен, на пике вселенной. Выше была только деревня Тангу, последняя деревня на пути к перевалам. Если погода и боги позволят им проделать этот путь.
Крутой подъем от деревни Лачен привел их на критическую высоту. Им предстояло разбить здесь лагерь и посмотреть, как будет чувствовать себя Кристофер, прежде чем решать, идти ли им дальше. Если напряжение, вызванное переменой высоты, окажется слишком сильным, им следовало как можно быстрее спускаться. Промедление даже на один день могло оказаться смертельным.
Они установили маленькую палатку из меха яка в укромном уголке у подножия скалы. Всю ночь Лхатен беспокойно ворочался; он был не в силах заснуть. Мальчик был озабочен. Поначалу он сомневался, но в последние двадцать четыре часа твердо убедился в том, что их преследуют. За ними идут по меньшей мере от Нампака, от того места, где закончились джунгли. По всей вероятности, преследователи — он был уверен, что их как минимум двое, — шли за ними и в лесу, но тогда он их не замечал.
Кристофер забылся неспокойным сном, а с неба все валил и валил снег, укрывая темную молчаливую землю, как покрывают ее весной белые лепестки цветов. В палатке было жарко, она была плотно закупорена, спасая их от царящего снаружи леденящего холода. Казалось, что сами стихии обратились против них. В горах упорные ветры скользили по голому льду.
Глава 20
Утром они поругались. Лхатен настаивал на том, чтобы они провели здесь еще несколько дней, пока Кристофер не акклиматизируется. Теоретически он был прав, хотя и не мог объяснить, почему. На высоте четыре тысячи метров альвеолярное кислородное давление падает до пятидесяти миллиметров; когда это происходит, усиливается насыщение крови кислородом и падает давление углекислого газа в легких. Результатом является гипоксия, недостаток кислорода, что может привести к серьезным и даже роковым последствиям, если организм не в состоянии перестроиться. В дальнейшем им предстояло взойти на высоту около шести тысяч метров. Если Кристофер сталкивался бы с такой ситуацией ранее, он бы быстро акклиматизировался. Но он сам признал, что до этого никогда не проходил через перевалы в такую погоду.
— Мне не нужна акклиматизация. Я прекрасно себя чувствую, — настаивал он.
— Пожалуйста, сахиб, не надо спорить. Пока все было легко. Дальше будет трудно. Дайте своему телу время, чтобы оно приспособилось.
— Черт побери, у меня есть опыт, Лхатен. Я взял тебя с собой не для того, чтобы ты давал мне советы. Просто покажи мне, как добраться до перевалов. А там можешь поворачивать назад и счастливого тебе пути.
Лхатен ничего не сказал. Раздражительность часто была первым признаком высотной болезни.
— Я уже сказал, что дойду с вами до перевалов, — сказал он наконец. — Если хотите, я проведу вас через них. Один вы далеко не уйдете.
— Со мной все будет нормально. Не надо изображать из себя мою мать.
— Вы не можете подождать всего один день, сахиб? Пока погода не улучшится.
Чуть раньше снег прекратился, но повсюду были глубокие сугробы — и впереди, и позади них.
— Нет. Нам надо выходить прямо сейчас. Если снова пойдет снег, мы, возможно, вообще не сможем пробраться сквозь заносы. А может, ты этого и хочешь. Наверное, поэтому ты и молился, — чтобы выпало достаточно снега, чтобы закрылись перевалы?
— Нет, сахиб. Я просил госпожу Тару, чтобы она дала нам свое покровительство. И хорошую погоду.
Произнося это, он следил, как за горами собираются черные облака. Если бы он был здесь один, он бы повернул обратно еще два дня назад. Так поступил бы и любой из его родственников и друзей. Но Кристофер был упрям, как и все иностранцы. У него отсутствовало чувство опасности. Что бы ни произошло, он будет пытаться идти вперед, даже если это будет глупым риском. А это значит, что кто-то должен быть рядом, чтобы вытащить его из беды, когда он в нее попадет. Лхатен вздохнул. Насчет того, что этот «кто-то» был он, двух мнений быть не могло.
Они вышли чуть позднее десяти часов утра; Кристофер шел впереди, мрачный, раздраженный снежными заносами, которые затрудняли путь. Ему приходилось собственным телом с усилием прокладывать себе дорогу сквозь плотно утрамбованные сугробы, которые местами достигали около полутора метров в высоту. Лхатен следовал за ним, неся значительную часть поклажи Кристофера плюс собственный груз. По обеим сторонам узкой долины высились отвесные скалы, затруднявшие обзор. Через них пути не было. Идти можно было только вперед и вверх.
Весь этот день и весь следующий день они с трудом пробирались сквозь снег, пока не вышли на
