— Простите, что не позвал вас, командир, — пролепетал Мак, — но я не думал, что вы сможете прийти.
— Почему бы мне не заглянуть на праздник моих ребят? — хрипловатым и странно тихим для такого человека голосом проговорил Гир Торон. — Найдется местечко?
— Конечно… Разумеется.
Тут же перед присевшими во главу стола старшими «мертвецами» появились лучшие вина и закуски. Спутники стража Клана быстро прониклись праздничной атмосферой, сам же он сделал лишь небольшой глоток, после чего стал подсаживаться то к одному, то к другому и тихо беседовать.
Рекса страж перехватил в момент, когда тот окончательно договаривался с официанткой о времени и месте встречи.
— Рекс Карн, — проговорил Торон, подсаживаясь.
— Да командир.
— Я передал твои чертежи ребятам из Столичной Академии. Ты молодец.
— Спасибо. Я стараюсь.
— Знаю, и у тебя получается. Я помню твоего отца, он бы гордился тобой. У нас положена неделя отдыха между поручениями, но ты сделаешь мне одолжение, если отправишься на новое задание в ближайшее время. Все старики заняты, а дело важное, сам царь просил меня побыстрее разобраться с этим.
— Конечно, я готов в любое время. В чем дело?
— Нужно отправиться и выяснить, кто стоит за порочащими нас листовками. Обитатели Стены могут зашевелиться, и, думаю, не стоит говорить, что это нежелательно.
— Готов выехать прямо сейчас, командир.
— Хорошо бы, но разве может быть что-то важнее ночи с этой красоткой? — Старик улыбнулся.
— О чем вы? — смутился Рекс.
— У меня один глаз, но я многое вижу. Жду тебя завтра… м-м-м… вечером… у себя для получения дополнительных инструкций.
— Я буду.
— Куда ж ты денешься?
Гир Торон еще раз поздравил юбиляра, пожелал всем приятного вечера и ушел.
Рекс же решил не терять понапрасну времени, подхватил официантку и направился на второй этаж «Серебряной чаши», где всегда имелись уютные номера для подобных случаев.
Пианино им вслед зазвучало веселей и задорней. «Хорошо, — подумал Рекс, — что мы не поддались на новое веяние из Велетрии, механическое пианино, оно не так поддерживает нужную атмосферу, как живой музыкант». Ему вторили скрипка, гитара и флейта, деревянный пол бара застонал под ногами пустившихся в пляс гостей.
Развязывая шнуровку рубахи на нежной груди девушки, краем уха Рекс Карн услышал, как внизу затянули пьяные песни древних хотских охотников. Он усмехнулся. Вечеринка удалась.
3
Велетриец Леоний Лайарон осторожно укрепил мачту на модели парусного судна, соединил миниатюрные канаты и, сверившись с чертежом, удовлетворенно кивнул.
Готово.
Смахнув пот со лба, он подошел к окну избушки, служившей ему и мастерской, и лабораторией.
За окном выли волны, врезаясь в могучие скалы и разбиваясь на тысячи брызг. Отдельные брызги долетали до стекла, уныло стекая вниз и стремясь побыстрее вернуться в океан.
Раздался скрип двери и нежный голос любимой женщины.
— Последнее время ты каждый вечер пропадаешь здесь, — произнесла она.
Леоний обернулся. Дера Сивия была потрясающей красоты хоткой с длинными темными волосами, округлыми женственными формами, милыми чертами лица и огромными влажными карими глазами, в которых сейчас светилась тревога.
Велетриец улыбнулся, подошел и обнял жену:
— Я беспокоюсь, любимая. Вчера разговаривал с Грагом…
— Это тот хмурый парень, которого ты просил отвести твой доклад в Царскую Академию?
— Да, но хотские ученые молчат. Впрочем, было бы странно, если бы они прислушались к бывшему ученому-велетрийцу.
— А письмо, которое ты направил в Академию Паламина?
— О, оттуда никакой реакции уже четыре месяца. Велетрийцам мои размышления тоже не нужны.
— Глупцы. — Дера стукнула кулачком по столу.
— Я думаю, правильно ли мы поступаем, любимая, начиная такую опасную игру с двумя державами? Если они решат взяться за нас… как же дети?
— Если ты уверен в своих выводах, то мы справимся, — твердо произнесла Дера. Она могла быть нежной и кроткой, но, когда необходимо, превращалась в человека, вырезанного из камня. Возможно, именно сильный характер, а не только внешняя красота являлась причиной той любви, которую Леоний испытывал к ней.
Велетриец встретил юную хотку двадцать лет назад, когда молодым студентом, влекомый научным интересом, отправился изучать жизнь обитателей Великой стены. Какой же наивный он был тогда! В первую же неделю он стал жертвой разбойников и чуть было не погиб, но восемнадцатилетняя дочь одного из главарей предотвратила расправу, забрала его себе в качестве раба и на следующую же ночь отпустила. Леоний вернулся в родной город, но ему не давал покоя образ прекрасной спасительницы. Спустя год он отправился на ее поиски, во время которых снова чудом избежал смерти, но девушку нашел. Молодые любовники бежали, однако смешанной паре не было места ни в Хоте, ни в Велетрии, и они остались жить среди скал Стены.
Вот уже двадцать лет прошло, но ни один из них не пожалел о содеянном, хотя они частенько посмеивались над своей приторно романтичной историей, точно со страниц слезливого романчика.
— Спасибо, — искренне произнес он.
Женщина улыбнулась и строго заметила:
— Давай заканчивай здесь и идем обедать, отшельник. Кстати, к тебе хотел зайти Бор перед уходом.
Леоний кивнул, и жена вышла. Через секунду в дверях появился молодой хот. В свои девятнадцать он был уже гораздо выше и мощнее сорокалетнего Леония.
— Отец, — произнес Бор, — можно войти?
— Конечно.
Леоний не был настоящим отцом парня, к сожалению, пара вообще не могла иметь детей, а кто из них в этом виноват, они предпочитали даже не думать. Может, оно и к лучшему, ведь полукровка был обречен на пожизненное существование в пределах Стены, внешний мир был закрыт для такого человека сразу после рождения, и в этом Лайарону, как и его жене, виделась чудовищная несправедливость, сродни дикости.
Бора Леоний с женой подобрали еще младенцем, после того как дилижанс-самоходку, в котором тот ехал с родителями, разграбили, а самих родителей убили. Бор уже с десяти лет знал эту историю, как и то, к какому народу принадлежал, а к какому принадлежал его приемный отец. Знал он и то, как относятся друг к другу их народы. Не был бы Леоний дипломированным учителем, если бы не объяснил своим семерым приемным детям мироустройство. Но знания эти нисколько не поколебали привязанности Бора к своим новым родителям… единственным родителям.
— Это они? — кивнул Бор на пять черепов, выстроившихся в ряд на полке.
— Да, — отозвался Леоний.
