должны в итоге оставить ему жизнь, Эмилио назвать не мог.
Возможно, лучше всего дождаться, пока убийцы не выполнят за него его работу. Вот только, тогда он не сможет считать, что в полной мере отомстил за погибших товарищей. К тому же аргосцу хотелось разрешить загадку сокровища. И дело было не только в деньгах, которые он собирался стребовать с Рашила. Любопытство однажды попав в его душу, теперь стискивало её стальной хваткой и отпускать не собиралось.
И Эмилио принял решение, которое казалось ему самому бредовым. Но, к сожалению, других вариантов просто не оставалось. Аргосец решил по мере возможности помогать пиратам и Счастливчику. Без него у них не будет ни единого шанса ускользнуть от убийц.
Аргосец привычным жестом отбросил волосы со лба и махнул рукой, давая понять, что собирается расплатиться. Симпатичная смуглая девушка подошла к нему и сообщила, сколько он должен за сок. Эмилио отдал деньги и направился к выходу, не глядя на мнимых моряков. Он собирался перехватить северян и зингарца до того, как они достигнут Бирафира. Времени в запасе было немного, но Эмилио надеялся успеть. Предстояло правда объяснить, кто он такой и откуда ему стало известно об убийцах. Придумывать не хотелось, и Эмилио решил, что соврет что-нибудь на месте.
Но то, что он увидел, едва покинув таверну, заставило его выбросить из головы все планы. Человека, вбежавшего в конюшню, Эмилио забыть было не суждено никогда. Долгих три года он являлся ему в ночных кошмарах.
Оли. Так его звали. Пять лет назад их судьбы пересеклись в столице Пуантена при обстоятельствах, о которых Эмилио вспоминать совсем не хотелось.
Аргосец тогда был совсем молод и иногда ввязывался в авантюры, многие из которых были не очень благоразумными. Эмилио и пятеро его друзей подвязались прикончить одного дворянина, который чем-то обидел другого. Платили очень хорошо.
Теперь он понимал, что стоило разузнать все обстоятельства, послужившие причиной для их найма. Тогда он смог бы догадался, что наняли его люди того самого графа, который и должен был стать их жертвой. В случае неудачного покушения на свою жизнь он мог выдвинуть обвинения против мнимого нанимателя, который, впрочем, и в самом деле жаждал его смерти. Причиной размолвки благородных особ была честь дочери одного из них, на которую довольно удачно покусился сын другого. Девицу эту Эмилио в итоге увидел и понять, зачем кому-то понадобилась её честь, не сумел.
Но до этого было неудачное нападение на экипаж графа, следовавший в Тарантию. Все товарищи Эмилио тогда погибли, а его самого поместили в городскую тюрьму. Там он и встретился с местным палачом. В течение четырех седмиц он каленым железом добивался от Эмилио дачи «правильных» показаний. Правда аргосец уже на третий день понял, какие именно слова от него хотят услышать на суде, и согласился их произнести. Вот только Оли на это было плевать: ему нравилась его работа, он получал от него удовольствие и выпускать Эмилио из своих лап не торопился. Через какие муки только не прошел за это время аргосец.
Но хуже всего был страх. Оли умел заставить бояться себя. Больше всего Эмилио опасался, что палач нанесет ему какое-нибудь увечье, с которым жить он просто будет не в силах. Оли почти сразу догадался об этих его страхах и очень умело на них играл. Глаза, сухожилья, пальцы рук и ног, уши, нос: со всем этим Эмилио успел не раз попрощаться. Самым же ужасным было то, что аргосец никак не мог прекратить эти издевательства.
На судилище Эмилио сумел выступить настолько умело, что жизнь ему всё-таки сохранили, приговорив к пожизненным работам на рудниках. Но провел он там чуть меньше года: смышленого паренька заметил один из агентов Латераны и убедил начальство взять Эмилио на службу. Однако большого желания работать на Аквилонию, в которой его постигло столько несчастий, у аргосца не было. И он, инсценировав свою смерть, перебрался в Хоршемиш, где и встретил Рузеса. Вот только прежде, чем покинуть Пуантен, он дал клятву, что однажды вернется сюда и отправит Оли на свидание к Нергалу.
Увидев своего заклятого врага в Бирафире, Эмилио немало удивился. А уж то, что палач был одет, как средней руки дворянин, было совсем странным. Впрочем это никак не повлияло на решение, принятое Эмилио. Оглядевшись по сторонам и поняв, что за ним никто не наблюдает, аргосец направился в конюшни вслед за лысым палачом. Тот преспокойно растянулся на стоге сена так, словно кого-то ждал, но понимал, что времени в запасе предостаточно. Эмилио он не узнал.
— Что тебе здесь понадобилось? — недовольным голосом произнес Оли, поправляя синюю треуголку, съехавшую на одного ухо.
— Не узнаешь? — поинтересовался Эмилио, нехорошо ухмыляясь.
— А что, должен? — спросил Оли. — Может я и каждого местного нищего по имени знать теперь обязан?
Эмилио вытащил меч из ножен и начал приближаться к своему врагу.
— Нет, нищих ты знать не должен, — произнес он. — А вот своего убийцу лучше припомнить. Иначе мне перед смертью мне придется тебя хорошенько помучить, чтобы освежить твою память.
Синий вскочил на ноги и, вынув меч, начал перемещаться в ту часть конюшни, которая снаружи не просматривалась.
— Так ты поиграться захотел? — усмехнулся палач. — Сразу бы сказал. Я не прочь поразмяться. Ты же помнишь, я это хорошо делаю… Эмилио.
Оли расхохотался, а Эмилио бросился в атаку. Палач с легкостью отбил его первый выпад, правда сам нападать не спешил. Эмилио трижды проверял его защиту, но аквилонец не допустил ни единой ошибки. Улыбка с лица Оли уже не сходила. Он раз за разом показывал Эмилио бреши в своей обороне, но в последний миг ускользал от смертельных ударов.
Потом эта игра надоела палачу, и он начал новую. Оли ринулся в атаку, столь мощную, что Эмилио даже не мог помыслить об ответных выпадах. Аквилонец наносил аргосцу царапину за царапиной так, чтобы тот, не утратив сил, осознал собственную беспомощность. Эмилио происходящее напомнило те дни, что он провел в плену в Пуантене, и с яростью, что обуревает иногда нордхеймцев в бою, он ринулся на своего противника. Два укола в ноги очень быстро остудили его пыл, и аргосец снова ушел в глубокую оборону.
Оли похоже надоело играть с беспомощным противником, и он наносил все более болезненные удары. Эмилио проклинал себя за глупость. Как можно было так неразумно ввязаться в драку?! Почему он решил, что мечом владеет лучше, чем этот проклятый палач?! Обидно, что придется умереть от рук этого негодяя. Обидно и глупо.
В этот миг в конюшню ворвался отряд стражи, видимо привлеченный шумом сражения. Эмилио подумал, что возможно у него появился шанс остаться в живых. Командир стражи громко потребовал прекратить сражение и бросать оружие. Одновременно и он сам, и пятеро его подчиненных вынули сабли из-за плеч на тот случай, если слов окажется недостаточно.
— Подожди немного, — сказал Оли противнику, отклонив в сторону его меч и ударив аргосца левым кулаком по лицу. Эмилио отлетел локтей на пять и к тому же при падении стукнулся затылком, из-за чего перед глазами всё поплыло. — Сейчас разберусь со стигийцами, а потом мы продолжим.
Стражники, надо отдать им должное, ситуацию оценили сразу. Для начала они оттеснили Оли подальше от Эмилио, а затем попытались его окружить. Оружие бросить уже не требовали. Оли расхохотался и атаковал одного из стражников. От двух ударов стигиец сумел защититься, но третий вскрыл ему глотку. Действовал аквилонец столь быстро, что никто из стражников не смог помочь товарищу.
Когда стигийцы наконец взяли аквилонца в кольцо, двое из них одновременно начали атаку. Оли не шелохнулся. Два лезвия прошли сквозь него, не причинив ему никакого вреда. Крутанувшись на ногах, аквилонец на одном движении поразил обоих противников. Троё выжавших с ужасом смотрели на Оли.
— Ну что же вы?! — воскликнул он. — Атакуйте, я жду.
Одновременно с этими словами он смещался к выходу из конюшни, чтобы перекрыть стражникам путь к отступлению.
Эмилио наконец понял, с кем именно он связался. Следовало связать появление Оли в Бирафире с семеркой убийц. Аквилонец мог оказаться в этих краях, только если у него была в этом острая необходимость. Дворянский же наряд палача должен был навести на мысли о маскировке, а отсюда до убийц всего один шаг. Плюс ко всему те смерти оступившихся служителей Митры, о которых говорили в Сартосе. Теперь он уже не сомневался, что дело рук Оли, двух «моряков» из таверны и еще четырех человек, которые сейчас тоже наверняка находятся в Бирафире.
Правда всё это уже не имеет никакого значения. Ему конец.
Двое из трех выживших стражников всё-таки решили напасть на Оли. И снова сталь не причинила аквилонцу никакого беспокойства. Но на этот раз ответным выпадом он смог достать только одного стражника, да и то задел лишь руку. Оли рассмеялся. Умелое сопротивление явно доставляло ему удовольствие.
Аквилонец приближался к стражникам, покручивая в руках меч. Тут один стигийцев не выдержал и рванул, что было сил, к выходу. Оли чуть-чуть сместился в сторону, пропуская стигийца. Когда тому оставалось сделать всего лишь один шаг, чтобы оказаться вне пределов достягаемости меча аквилонца, Оли быстрым движением лишил несчастного головы.
Тем временем Эмилио пришла в голову одна неплохая идея. Если повезет, то он может и спастись. Вот только слишком уж сильно должно было повести. Оли был настолько уверен в своей неуязвимости, что на удары стражников даже не обращал внимания. В этом и заключался шанс на спасение.
Будучи правой рукой Рузеса, Эмилио был обязан заучить элементарные заклинания. Практической пользы от них было мало, но произвести впечатление помогали. Рузес был самоучкой, а потому конструкция его заклятий отличалась от стандартной. Да, основы были взяты из стигийской магической школы, но, так как Рузес обучения не проходил, чередование различных элементов заклятий было другим. Стигиец объяснял Эмилио, что от заклятий самоучки нельзя закрыться. Они слабы, разрушить их действие ничего не стоит, но первичная защита может быть рассчитана только на использование «правильных» заклинаний.
Эмилио подозревал, что Оли не смог бы сейчас одолеть даже опытный маг из Черного Круга. Аквилонец защищен и от стали, и от магии. Он знает это, а потому в своей неуязвимости не сомневается.
Среди заклинаний, которым Рузес обучил аргосца, было заклятье разрушения магии. Применялось оно в основном, чтобы снимать защиту с различных замков. Эмилио решил испробовать его на Оли. Он надеялся, что идеи его учителя окажутся верными, и хотя бы на миг Оли лишится своей защиты. Еще, в глубине души, он рассчитывал на помощь Дэркето: не зря же он столько ей молился! Дождавшись, когда последний из оставшихся в живых стражников пойдет в атаку, Эмилио выкрикнул заветную формулу. Сабля стигийца прошла сквозь живот Оли и… осталась там. Аквилонец безумно заорал, не в силах перенести боль. Стигийца, однако, он всё-таки зарубил.
Упав на колени, Оли начал ползти к выходу из конюшню, продолжая жалостно стонать. Сабля стигийца так и торчала у него в животе, но крови не было.
Эмилио не стал дожидаться, пока на крики раненого сбежится весь трактир. Подбежав к бывшему палачу, аргосец оглушил его ударом эфеса меча по голове. Убивать аквилонца Эмилио не спешил, решив, что сначала вытрясет из него побольше информации. Если Оли, конечно, выживет. С подобными ранениями аргосец еще никогда не сталкивался.
С трудом оттащив бессознательное тело в дальний конец конюшни, Эмилио прислонил его к стене, а сам занялся трупами стражников. Не хватало только, чтобы их нашел какой-нибудь служка из таверны. Аргосец покидал тела в одно из стойл, завалил их соломой и, как мог, вытер кровь. Затем подошел к
