Петра, смеясь, тут же сочинила:
– Хватит, – взмолилась Дженна, зажимая рот рукой, чтобы не засмеяться громко. Заняв место во главе стола, рядом с королем, она вдруг поняла, что есть ей не хочется. Пляски Долга, чуть было не скинувшего ее, память о холодной руке Горума и о похоронах Катроны, пристальные взгляды горожан – все это не давало ей проглотить ни куска.
Старейшины заметили, что она ничего не ест, и кто-то даже высказался на этот счет.
Король заметил вполголоса, но достаточно громко, чтобы слышали соседи по столу:
– Пища смертных не создана для богов.
Его замечание мигом обежало весь стол, на что он и рассчитывал, и некоторые даже поверили ему.
Петра не стала передавать дальше слова короля и шепнула Дженне, едва удерживаясь от смеха: «А после в кустики пошла…»
Дженна опустила глаза и не заметила, как Петра спрятала в салфетку куриную грудку, большой ломоть кукурузного хлеба и немного зеленого лука. Джарет же, сидевший рядом, заметил и добавил Петре в узелок белых грибов и ржаного хлеба.
После ужина король обратился к старейшинам с просьбой дать ему людей.
– Чтобы сразиться с жабой, – сказал он.
Долго просить не пришлось – старейшин вдохновляло присутствие Анны и немалое количество выпитого ими красного вина. Горожане даже составили бумагу, в которой обещали дать королю двести молодых парней с полным вооружением. Король за такую щедрость поцеловал каждого в правую щеку и поручился, что Новая Усадьба не будет им забыта.
Дженна дождалась подписания бумаги, но во время взаимных славословий встала. Всякое движение при этом прекратилось, и даже служанки с тяжелыми подносами замерли на месте. Дженна не знала, что бы им такое сказать. Король был мастером говорить, она же была напрочь лишена этого дара. Охваченная внезапной завистью к нему, Дженна хотела хотя бы поблагодарить, но не нашла слов и закрыла рот, не желая показаться дурой.
На другом конце стола поднялся Карум.
– Мы долго ехали, – сказал он, – а завтра снова отправимся в путь. Даже Богиня должна иногда отдыхать. Человеческая плоть, хоть и служит лишь оболочкой божественного духа, устает так же, как наша. – Подойдя к Дженне, он медленно поднес ее руку к губам и приложился к ней. У него и рука, и губы были теплыми.
Дженна с улыбкой, плавно и грациозно отняла у него руку.
– Спасибо, – просто и без затей сказала она горожанам, – спасибо за все. – Потом кивнула королю, Питу, Петре и мальчикам и направилась к двери. Карум последовал за ней.
– Не волнуйся, – шепнул он. – Я с тобой.
В темноте они ощупью добрались до первого поворота и принуждены были повернуть назад.
– Хуже, чем в хейме, – проворчал Карум.
Дженна промолчала, вспомнив, каким нашла тот хейм по возвращении. Она не знала, куда ведут все эти двери, но полагала, что подойдет любая – лишь бы скрыться от докучливых любопытных глаз.
– Сюда, – внезапно сказала она.
Они вошли и оказались в большой комнате. Слабый свет чуть сочился в закругленные окна, выходившие на широкие ступени крыльца. Должно быть, это был зал совета – здесь стоял большой стол, окруженный тяжелыми стульями. Вдоль стен стояли еще стулья и несколько лежанок. Дженна с глубоким вздохом опустилась на одну из них.
– Что бы я без тебя делала, Карум?
– Надеюсь, тебе больше не придется обходиться без меня.
– Не надо играть словами. Я не дама из рода Гарунов и не торговка из Новой Усадьбы.
– Но это совсем не игра, Дженна.
– Все вы, Гаруны, мастаки играть словами, а пуще всего твой брат.
– Ну а ты ни в какие игры не играешь? – резко спросил обычно мягкий Карум.
– Нет. Никогда.
– Значит, ты не играла, когда нынче вечером подала руку моему брату?
Он маячил перед Дженной, как тень, и она не видела его лица.
– Я этого не делала, – отреклась она, снова ощутив железную хватку холодных пальцев.
– Полно – я все видел.
– Он сам схватил меня и не отпускал.
– От меня ты в трапезной освободилась довольно легко.
– Но ты сам отпустил меня. И не принуждал.
– Я никогда и ни к чему не стану тебя принуждать.
– О чем же мы тогда спорим? – Ей вдруг вспомнилось то, что он сказал недели, месяцы – годы назад, и она только теперь поняла это. – Ты ревнуешь. Вот в чем дело. Ревнуешь.
