А как же Ева, мелькает у него. Она ведь обещала, что не будет колоться. А эти ее глаза, наблюдающие за Павлом!
— Забыла, что обещала! — рявкнул он на нее, едва удалось вытащить потанцевать на пятачок, забитый разной фарцой и ее потрясающими цыпками.
— Не бойся.
— Пойдем сегодня ко мне, Ева.
Прочь отсюда! Теперь уже не до шуток. На карту давно поставлено больше, чем он когда-то предполагал. Михал прижимал к себе Еву, будто этим объятием мог защитить ее. А она его.
— Хочу быть с тобой. Я так мечтал об этом. Все время… Утром подам тебе завтрак, какого ты в жизни не ела. Суббота. На работу не надо…
— Ты такой добрый, Михал, но…
— Ты не сможешь остаться? — перебил он.
— Да нет, смогу.
— А что дома?
— Я уже взрослая. Сама на себя зарабатываю. Могу делать, что хочу.
— Тогда пошли. Смоемся отсюда. Все равно никто не заметит.
— Подожди, Михал. Еще рано.
Разве так я представлял себе первую ночь с любимой девушкой?
— Позови нас к себе на пирушку, — вдруг предлагает Ева незадолго до полуночи.
Как будто он давно не позвал одну ее.
Я хотел любить тебя, Ева. Неужели ты не поняла? Или тебе на это начхать? Я знаю, для тебя есть дела более важные. Важнее, чем это.
Сделать вид, что мне все равно. Да и как не позвать парня, который полгода за просто так снабжает меня кайфом? Бывает, правда, я плачу за кока-колу для всех. Но это еще семечки по сравнению с тем, сколько стоит доза на черном рынке.
— Ты чего такой грустный, Михал? Вроде сегодня есть повод повеселиться?
Испытующий взгляд Рихарда.
Прямо хоть плачь.
— Да ничего, — улыбается Михал. — Что-то у меня сегодня не пошло.
— Надеюсь, на сей раз обойдется без выступлений?
Крысы и кикиморы. Михал вздрогнул от этого воспоминания.
— Тебе плохо? — в конце концов замечает и Ева.
— Да нет.
— У Рихарда кайфа навалом. Можно гудеть хоть до следующей субботы. Обидно не попользоваться.
— А мы?
— Потом будем вдвоем.
Чертов Рихард. Не хватало еще, чтобы он к нам переселился!
А чего я, собственно, ждал? Что Ева спасет меня? Вызволит из этого? Что любовь с ней будет в сто раз лучше всех наркотиков мира? Что она не променяет ее на пару ничтожных кристалликов?
Такого ужасного воскресного утра у меня еще не было. Холодный пот, скомканная простыня. На улице начинало припекать. Упасть на спину и закрыть глаза, чтобы не видеть Еву.
Ну что, дождался?
— Да не переживай ты. В следующий раз получится, — произносит она наконец.
Как же так вдруг все сразу пропало? Я ведь хотел этого. Жутко хотел. Упругая горячая кожа под моими пальцами. Распаленное тело в моих руках. Острия ее грудей на моей груди. Ее стиснутые бедра. Напрячься и снова сжать это тело.
— Я люблю тебя, Ева!
Напрячься… И вдруг ничего. Только пот. И страшная усталость.
Михал осторожно открыл глаза.
Ева прикрылась. В такую жару?
И смотрела куда-то поверх Михала.
Кадык у меня, наверное, ужасно смешно ходит, подумал Михал. А сердце? Колотится, как у марафонца. Он сглотнул. Надо задержать дыхание, а то глупо выглядит, будто невесть какой рекорд поставил.
— Здорово я лажанулся, правда? — все-таки решился он.
— Ты ведь в этом не виноват. Бывает и хуже.
Например, не получить свою дозу, подумал Михал, а вслух сказал:
— Конечно, ведь мы две ночи не спали.
— Да забудь ты. Знаешь, надо мной, например, мальчишки смеялись, над моими кривыми ногами. Сколько я из-за этого наревелась. Гляди.
И она высунула из-под одеяла ногу.
Какая страшно худая нога, подумал Михал. И не только нога. Все ребра пересчитать можно, как у школьного скелета на уроке биологии. А груди — только и есть, что эти два острия, торчащие против света. Он вдруг почувствовал желание защищать ее.
Нашелся защитничек!
Он вспомнил свое ощущение, когда они только начали заниматься любовью, словно Ева вся уместилась на его ладони.
— А сейчас мне все равно, какие у меня ноги. На свете есть вещи поважнее.
Он снова насторожился.
— Пойдем к ребятам. Там быстро обо всем забудешь. Честное слово. Лично я уже ничего не помню. — Она погладила Михала по голове.
Потому что тебе наплевать, наплевать на любовь со мной…
Тихая ненависть к ребятам, к которым придется идти, чтобы забыться. А главное — к тому, что позволяло Еве смотреть на проблемы свысока. Но сам Михал прекрасно знал, что ему тоже нужна комбинация Рихарда. Одна она поможет хоть на время забыть о своем позоре.
— У меня нет.
Дьявольская улыбка Рихарда, которая ясно говорит: «Для вас нет».
Как холодный душ среди рева дискотеки.
Мстит за то, что вчера ночью я попросил оставить нас с Евой вдвоем? Но разве это не естественно?
— Ты что думал? Я тебе вечно буду давать кайф даром?
— Но я же платил, — растерянно выдавливает Михал.
— Деньги, деньги… — ухмыляется Рихард. — Знаешь, сколько стоит в аптеке ампула морфы по прейскуранту? Два семьдесят. Поди-ка купи мне ее за такие деньги.
С Евы вдруг слетает равнодушие:
— Неужели ты вправду не понимаешь, чего он хочет? — В ее тоне явственно прозвучало: только идиот может не понимать, о чем идет речь.
Но Михал недоуменно пожимает плечами.
Она кричит уже почти в истерике:
— Ты до сих пор не понял, что он голубой?
— Рихард?
Мозаика воспоминаний складывается в картину. Прозрение! И эта его мягкая улыбка, внимательный жест, которым он дает прикурить…
— Ты думаешь, зачем тебя Гонза притащил? Знал, что ты Рихарду понравишься.
Он все еще не понимал.
— Господи боже. — Ева закатила глаза к потолку. — Да он просто заработал на тебе пару доз.
Она выждала несколько секунд, пока наконец до него дошло.
