— Нет, плохо.
— Нет, хорошо. Похоже, будто я нарумянилась серыми тенями?
— Да нет. И вообще ты очень красивая.
На самом деле, следы черной туши на щеках, там, где она терла с особенным старанием, слегка виднелись, но такси уже ехало к нам, и перекрашиваться Шарлотте было некогда. Я решила отправить ее в ванную, как только мы прибудем на место.
— Карен, сегодня нам предстоит наблюдать Люси в действии, — объявила моя добросердечная подруга. — Она подцепит самого симпатичного и богатого мужика в комнате и окрутит его.
— Нет, не окручу.
Мне не хотелось разочаровывать Шарлотту. Мое превращение не могло быть столь мгновенным и чудесным, как она ожидала.
Приличных людей и вообще на всех не хватает; с чего это вдруг мне попадется красавец, готовый целовать землю, по которой я хожу, только потому, что я поняла, что мой отец алкоголик?
— Окрутишь, окрутишь, — не сдавалась Шарлотта.
В воздухе между мною и Карен тем временем висело невысказанное слово. Точнее, имя. Дэниэл.
Затем бесстрашная Карен заговорила:
— Помнишь, когда я подумала, что у тебя с Дэниэлом что-то есть? — недобро усмехнувшись, спросила она. — Хотя я и до сих пор не до конца верю, что втайне ты не имела на него видов. Тебе это все равно счастья не принесет, — продолжала она. — Посуди сама, Люси. — Она окинула проницательным взглядом мою плоскогрудую фигуру. Я машинально подыграла ей, почувствовав себя пристыженной и недостойной. — Ты ведь не очень в его вкусе, верно?
Разумеется, я не в его вкусе. Он сам мне об этом сообщил по всей форме. Я ни на секунду не забывала о вечере, когда он меня отверг.
81
На вечеринке я тут же отметила его — в своем прошлом существовании я таких не пропускала. Он был молод, красив, с выгоревшими добела волосами, достаточно давно не стриженными, чтобы не принять его за биржевого маклера. Вид у него был абсолютно ненадежный, глаза горели. Впрочем, блеск в глазах был явно химического происхождения… При одном взгляде на него становилось понятно, что он ни разу в жизни никуда не пришел вовремя.
Его свитер я когда-нибудь раньше назвала бы оригинальным и уникальным, но на самом деле слово «жуткий» куда точнее. Он громко рассказывал что-то, возбужденно размахивая руками. Те, кто его слушал, покатывались со смеху, но их безудержное веселье тоже показалось мне несколько искусственным. Наверно, рассказывает историю о том, как его арестовывали за нелегальный провоз наркотиков, безжалостно подумала я.
Но тут же одернула себя. С каких пор я стала такой злой? Неправильно равнять всех плохо одетых, нестриженых молодых людей с Гасом. Этот белобрысый вполне может оказаться добрым, щедрым, сердечным человеком с кучей денег.
Я присмотрелась к нему и подумала: «А он ничего».
Он поймал мой взгляд, подмигнул и улыбнулся. Я отвернулась.
Через несколько минут кто-то тронул меня за плечо. Я оглянулась: передо мной стоял мой обаятельный, шумный, выгоревший на солнце романтик тюремного пошиба.
— Привет, — громко сказал он. Глаза у него блестели невероятным серебристым блеском, а от рисунка на свитере у нервного человека запросто мог случиться припадок.
— Привет, — улыбнулась я. Да, улыбнулась машинально и ничего с собой поделать не могла.
— Я тебя вычислил с другого края комнаты, — ухмыльнулся он. — И ты, как я заметил, тоже положила на меня глаз. Хочешь, пойдем выйдем в зимний сад, забьем косячок…
Я так посмотрела на него, что он не договорил. Хамить ему я вовсе не хотела, но нужно было проверить себя: не тянет ли меня к нему? Но нет, я была холодна, как льдина.
— Э-э-э… не подумай чего… я ведь только так. — Он попятился от меня, улыбка сползла с его лица, сменившись вороватым беспокойством. — И вообще глупо я пошутил, у меня и нет ничего, я и не пробовал никогда…
Он бросился к своим приятелям, и я услышала, как он сбивчивой скороговоркой сообщает им, что я — переодетый агент полиции. Те дружно ахнули и все как один свалили из комнаты.
Кого бы ни увидел во мне этот симпатяга, но знаки, которыми я раньше привлекала к себе подобных ему, бесследно исчезли из моего обихода. Осталась только блеклая тень былой привычки, вот он и попался по ошибке.
А вообще-то жаль, что так вышло: все-таки он был недурен.
Несколько позже до меня донеслись чьи-то сетования по поводу того, что на этой вечеринке совершенно не у кого купить травки. Значит, опять я виновата.
Вечер получался препаршивый: соседи даже не вызвали полицию. Музыка была отвратная, пить почти нечего и ни одного симпатичного мужика.
Мне, во всяком случае, не нравился ни один.
Карен вилась вьюном вокруг какого-то здоровенного, мясистого громилы, у которого, по слухам, был богатый папа. Действуя в своей обычной решительной манере, она нашла кого-то, знакомого с кем-то, кто знал этого громилу, и в конце концов заговорила с ним.
Мы с Шарлоттой сидели на диване, забытые всеми. Люди проходили мимо нас, не замечая. Я уже умирала от скуки. Шарлотта вертела головой и делилась со мной впечатлениями о присутствующих.
— Люси, посмотри-ка вон на того, что держит руки по швам: классический случай анального прототипа. А вон у той явный дефицит любви. Должно быть, в младенчестве ее не кормили грудью.
— Типа, а не прототипа, — буркнула я. — А та держит за руку своего мужа.
Будь проклят день, когда Шарлотта добралась до моих книжек по психологии для неустроенных женщин!
Мне было все так же скучно. Правда, если станет совсем невыносимо, всегда можно вызвать такси, смыться по-тихому, заказать кебаб с доставкой на дом…
К нам подплыла Карен с человеком-ростбифом.
— Девочки, — пропела она своим поставленным голосом обворожительной блондинки, — это Том. Он хотел, чтобы я представила его вам — зачем, бог знает!
Мы с Шарлоттой засмеялись, потому что понимали, что иначе нам потом придется плохо.
— Том, это Шарлотта, а это Люси.
Вообще-то вблизи он оказался не так уж плох. Карие глаза, темные волосы, лицо доброе. Вот только мне все казалось, что под перечным соусом он выглядел бы куда аппетитнее.
Некто, сидевший рядом со мной, встал, потому что его друг упал в обморок в ванной, и Том спросил Карен, не хочет ли она сесть.
— Нет, — ответила Карен. Потому что, разумеется, хотела стоять рядом с ним.
— Ты уверена? — растерянно спросил он.
— Вполне, — беззаботно рассмеялась она. — Люблю постоять.
— Ладно, — сказал он, совсем смутившись, и, к вящему ужасу Карен, сам уселся рядом со мной.
Карен в мгновение ока примостилась на подлокотнике со стороны Шарлотты, дабы не допустить непоправимого. Точнее, она уселась прямо на Шарлотту. Затем перегнулась к своему знакомому бифштексу, отчего нам с Шарлоттой пришлось вжаться в спинку дивана и закрыть глаза.
Но она зря тратила время.
— Я так рад, что встретил Карен, — сказал мне Том.
Я вежливо улыбнулась.
— Потому что, — продолжал он, — я весь вечер на тебя смотрел, все пытался набраться смелости
