И я рассмеялась.
Миссис Нолан, кажется, рассердилась.
— Нет, миленькая, — с досадой возразила она. — Я хочу сказать, что тебе надо снять розовые очки. Этого человека тебе, быть может, придется искать. Ты должна смотреть на него ясными глазами и без страха. Может, у него не будет денег, но ты над ним не смейся. Может, он не красавец, но ты носа не вороти.
Замечательно, подумала я. Сама могла бы догадаться. Жених у меня будет с помойки и урод.
— Понимаю, — сказала я вслух. — Значит, он будет бедный и некрасивый.
— Нет, миленькая моя! — От раздражения миссис Нолан плюнула на мистику и заговорила нормальным языком: — Это значит, что он поначалу может оказаться не в твоем вкусе.
— Теперь понятно! — просияла я.
Что бы ей было начать с этого! «Ясными глазами и без страха», подумаешь!
— Значит, — продолжила я свою мысль, — когда семнадцатилетний Джейсон, весь в прыщах и в этих ужасных мешковатых штанах, ловит меня у ксерокса и приглашает покушать таблеточек с ним на пару, не надо смеяться ему в лицо и говорить, что кататься на коньках в аду он будет без меня?
— То-то и оно, миленькая, — удовлетворенно улыбнулась миссис Нолан. — Ибо цветок любви может цвести в самых неожиданных местах, и ты должна быть готова сорвать его.
— Поняла, — кивнула я.
Конечно, чтобы у Джейсона появился хоть какой-то шанс, я должна совсем дойти до ручки, но миссис Нолан об этом сообщать необязательно.
Все равно, если она хоть чего-то стоит, то знает, о чем я подумала. Между тем миссис Нолан начала тыкать пальцем в карты и говорить короткими рублеными фразами, показывая таким образом, что аудиенция близится к концу:
— У тебя будет трое детей, две девочки и мальчик. Денег, миленькая моя, у вас не будет, но будет счастье. На работе у тебя есть враг, миленькая. Она завидует твоему успеху.
На это я невесело усмехнулась. Она бы тоже посмеялась, если б знала, какая у меня мерзкая, холуйская работа.
Затем она замолчала, посмотрела на карты, подняла глаза на меня. Лицо у нее было тревожное и озабоченное.
— Над тобой, миленькая, висит тяжелая туча, — медленно произнесла она. — Черная печаль.
К своему ужасу, я почувствовала, как в горле встал ком. Черная туча — мое собственное определение время от времени случающихся со мной приступов депрессии. Не заурядной хандры типа «вот бы у меня была такая замшевая юбка», хотя и это мне знакомо. Я говорю о другом. Лет с семнадцати у меня бывают приступы самой настоящей клинической депрессии.
Я молча кивнула, не в состоянии вымолвить ни слова, и беззвучно прошептала:
— Да.
— Ты много лет носишь это в себе, — спокойно продолжала она, смотря на меня с искренним состраданием. Она все понимала.
— Да, — снова прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
— Ты маешься с этим совсем одна, без помощи, — мягко сказала она.
— Да, — кивнула я, чувствуя, как слеза ползет вниз по щеке. Господи, какой ужас! Я-то думала, мы пришли так просто, для смеха. А вместо смеха эта женщина, совершенно чужая и незнакомая, заглянула мне прямо в душу, забралась в тот уголок, куда я вообще мало кого пускаю! — Простите, — всхлипнула я, вытирая глаза рукой.
— Не переживай, миленькая, — отозвалась миссис Нолан, протягивая мне салфетку из стоящей на столике коробки, видимо, специально приготовленной для таких случаев. — Такое случается.
Она подождала, пока я справлюсь с собой, и снова заговорила:
— Все в порядке, миленькая?
— Да. — Всхлип. — Спасибо.
— Все исправится, миленькая. Но ты не должна прятаться от тех, кто хочет тебе помочь. Как они тебе помогут, если ты сама не даешь?
— Даже не знаю, о чем это вы, — пробормотала я.
— Может, сейчас и не знаешь, миленькая, — мягко согласилась она. — Ничего, авось потом поймешь.
— Спасибо, — всхлипнула я. — Вы такая милая. И еще спасибо за все это, ну, что вы сказали про парня и что я выйду замуж, и вообще. Приятно было услышать.
— Не за что, миленькая, — улыбнулась миссис Нолан. — С тебя тридцать фунтов.
Я заплатила и встала с шуршащего полиэтиленом стула.
— Будь здорова, миленькая, — напутствовала она меня. — Кто там следующий, скажи, пусть заходит.
— Кто следующий? — задумалась я. — Меган, что ли?
— Меган! — воскликнула миссис Нолан. — Какое красивое имя! Она, наверно, валлийка?
— Да нет, она из Австралии, — улыбнулась я. — Еще раз спасибо. До свидания.
— Прощай, миленькая, — приветливо кивнула она. Я вышла обратно в крохотную прихожую, и на меня тут же набросились с расспросами Меридия, Меган и Хетти.
— Ну?
— Что она сказала?
— Это стоит таких денег? (последний вопрос, как вы понимаете, задала Меган).
— Да, — ответила я. — Это стоит того. Иди.
— Я пойду, если только вы обещаете ничего не рассказывать, пока я не вернусь, и мы будем все вместе, — проворчала Меган. — Не хочу ничего пропустить.
— Ну ладно, — вздохнула я.
— Эгоистка несчастная, — буркнула Меридия.
— Придержи язык, толстая, — прошипела в ответ Меган.
4
Через двадцать минут появилась улыбающаяся Меган. Мы засобирались и вышли, толкаясь в дверях, в холодную ночь, чтобы посмотреть, что сделали чертовы детки с нашей машиной.
— С ней все в порядке, ведь правда? — сбиваясь с шага на бег, беспомощно спрашивала бедняжка Хетти.
— Искренне надеюсь, что да, — ответила я, с трудом поспевая за нею. Я действительно надеялась искренне, а что еще оставалось? Наши шансы добраться домой каким-либо другим транспортом были весьма сомнительны.
— Не надо было нам сюда приезжать, — сетовала безутешная Хетти.
— Очень даже надо, — оживленно возразила Меган. — Я провела вечер просто замечательно.
— И я тоже, — донеслось до нас из темноты: Меридия пыхтела метрах в двадцати позади.
Невероятно, но факт: машина оказалась цела.
Как только мы зашли за угол, девчонка, обещавшая последить за машиной, выросла перед нами словно из ниоткуда. Не знаю, сколько угрозы было во взгляде, которым она обменялась с Хетти, но та немедленно полезла в сумку и с готовностью достала из кошелька еще две фунтовые бумажки.
Остальные дети куда-то делись, но мы слышали невдалеке визгливое хихиканье, возгласы и звон разбитого стекла.
Выезжая со двора, мы увидели их. Вся компания сгрудилась вокруг мини-фургона; кажется, его дни были сочтены.
— Разве им не пора спать? — забеспокоилась Хетти, потрясенная беглым знакомством с настоящей жизнью. — Где их родители, хотелось бы знать? Чем они занимаются? Ведь можно же сделать хоть что-
