– Неужели я стал бы? – улыбнулся он.
Еда была необременительной, беседа – легкой, но Эшлин не оставляло ощущение, что это лишь прелюдия. Рекламный ролик. А сам фильм еще впереди.
Когда принесли счет, она сделала вялую попытку внести свою лепту.
– Нет, нет, – воспротивился Маркус, – и слушать не хочу.
Они вышли на улицу, и он спросил:
– Теперь куда?
Эшлин пожала плечами, но, не сдержавшись, хихикнула. Неужели и так не ясно?
– Ко мне? – вкрадчиво предложил он.
Он целовал Эшлин в такси. Потом – в прихожей своей квартиры. Было очень хорошо, но, когда они разомкнули объятия, Эшлин не отказала себе в удовольствии оглядеться, оценить обстановку. Она, конечно, увлечена Маркусом, но по-прежнему любопытна.
Квартира была небольшая – двухкомнатная, но поразительно аккуратная и чистенькая.
– Идеальный порядок! – изумилась Эшлин.
– Я тебе говорил, мамочка меня хорошо воспитала. Эшлин зашла в гостиную.
– Ух ты, сколько видеокассет, – ахнула она. На полках громоздились сотни коробок.
– Хочешь, посмотрим что-нибудь?
Эшлин хотела. Разрываясь между влечением к Маркусу и детскими страхами, она была рада отсрочке.
– Выбирай, – предложил он.
Но, скользя взглядом по полкам, Эшлин все больше удивлялась. Монти Питон, Блекеддер, Ленни Брюс, Лорел и Харди, Папаша Тед, мистер Бин, братья Маркс, Эдди Мерфи – да у него одни комедии!
Эшлин смутилась. На первом свидании у них вышел оживленный разговор о любимых фильмах. Маркус заявил, что ему много всего нравится, но по кассетам на полках это трудно было предположить. Наконец она вытащила «Жизнь Брайана».
– Осмелюсь сказать, превосходный выбор, мадам! Маркус принес ей бутылку белого вина, себе – банку пива, и они устроились вдвоем перед экраном.
Минут через десять от начала фильма он начал легонько гладить ее плечо указательным пальцем, приговаривая «Э-э-шли-и-ин» так нежно, что у нее заныло в животе. Она взглянула на него почти испуганно. Он смотрел на экран.
– А теперь внимание, – все так же негромко и вкрадчиво предупредил он. – Сейчас будет одна из лучших комических сцен всех времен.
Слегка разочарованная, Эшлин тем не менее повиновалась и, когда Маркус затрясся от хохота, рассмеялась с ним вместе. Тут он развернулся к ней лицом и тоном пай-мальчика спросил:
– Эшлин, ты не против? Что?! Лечь с тобой в постель?
– Посмотреть еще раз сначала.
– Ах да, конечно, давай.
Когда пульс у Эшлин пришел в норму, она решила, что тронута его желанием поделиться с нею чем-то для него важным.
– Так обрадовались они, когда я согласился вести у них колонку? – немного погодя спросил Маркус.
– О, в полном восторге!
– Эта Лиза – та еще штучка, правда?
– Она умеет убеждать, – неопределенно поддакнула Эшлин, не зная, стоит ли мыть косточки Лизе.
– Тебя должны похвалить.
– Но я ведь ничего такого не сделала! Маркус посмотрел на нее со значением.
– Ты могла бы сказать им, что уговорила меня, пока мы вдвоем лежали в постели.
В его глазах читалось желание столь неприкрытое, что у Эшлин перехватило дыхание. Она сглотнула, будто проталкивая в горло устрицу.
– Но это же была бы неправда. Маркус все не отрывал от нее глаз.
– Мы могли бы сделать это правдой, – после паузы произнес он.
Весь душевный подъем Эшлин куда-то делся. Растаял, испарился. Ложиться с Маркусом в постель казалось ей слишком рано, а отказывать – как-то старомодно. Она просто не могла понять парализовавшей ее странной робости: ей все-таки тридцать один год, и мужчины у нее были и раньше.
– Идем.
Он встал, мягко потянул ее за руку с дивана. Что-то подсказывало Эшлин, что слово «нет» он как ответ не воспримет.
– Но фильм…
– Я его уже смотрел.
