– Все там есть.
– Тогда, может, сделать их видимыми невооруженным глазом?
Эшлин и Мерседес так и этак вертели карточку, ловя свет под разными углами, и буквы наконец проступили – тоже серебряные, как и бумага, тисненые, крохотные, в самом углу.
– Это их заинтригует, – хмуро пояснила Лиза.
Эшлин забеспокоилась: не слишком ли заумно? Достань она такую открытку из своего почтового ящика, отправила бы в мусор, не читая.
Лиза же на один день полетела в Лондон, чтобы обсудить карту напитков с миксологом.
– Кто такой миксолог? – поинтересовалась Эшлин.
– Бармен, – сухо проронила Мерседес. – А в наших-то краях их сильно не хватает.
Мерседес же подслушала, как Лиза по телефону договаривалась с косметологом об инъекции ботокса. В этом, вероятно, и была истинная причина ее поездки в Лондон. Разумеется, на следующий день, когда Лиза вернулась, лоб у нее был глаже мрамора, но все же она привезла и внушительный перечень изысканных напитков. Гостей будут встречать коктейлем из шампанского, затем лимонный мартини, «Космополитен», «Манхэттен», коктейли с ромом и, наконец, кофе эспрессо с водкой.
– Да, а еще я разобралась с подарками, – с упреком в голосе продолжала Лиза, как будто она одна в редакции занималась делом. – Каждому гостю на выходе вручим бутылочку виски…
– Чего-чего бутылочку? – изумленно переспросила Эшлин. Если Лизе пришла фантазия шутить, то шутка вышла явно неудачная.
– Виски. Пузырек виски.
– Вы собираетесь подарить тысяче ирландских горячих парней по пузырьку виски? – У Эшлин не было сил рассмеяться. – То-то они обрадуются! Сюрприз так сюрприз. И по сколько же капель достанется каждому?
Лиза смерила Эшлин взглядом.
– Стандартная упаковка!
– Емкость по пятьдесят миллилитров, – продолжала рассуждать Лиза, – но вид у них довольно солидный, посмотрите!
И вынула из сумки пузырек с духами «Виски».
– Фу-ты, – облегченно вздохнула Эшлин, – так вы о «Виски»!
– Ну да! А вы что подумали?
«Пора брать отгул», – поняла Эшлин. Она позвонила Маркусу, который приветствовал ее словами: «Привет, пропажа».
– Ха-ха, привет. Пообедаем вместе?
– У тебя есть для меня время? Польщен, польщен.
– В полдвенадцатого в «Нири». Нет, дальше так жить нельзя!
– Слушай сюда, сейчас я тебя развеселю. – Эшлин уже приготовилась в красках рассказать историю с подарками, но Маркус перебил ее:
– Эй, кто здесь комик – я или ты?
– Да что с тобой? – изумленно ахнула Эшлин. – Это все потому, что я столько работаю, да? – смело начала Эшлин. В последнее время они то и дело цапались по мелочам из-за того, что Маркус чувствовал себя брошенным. – Маркус, не знаю, будет ли тебе от этого легче, но ты единственный, с кем я вижусь. Уже не помню, когда встречалась с Клодой, Тедом, Джой, и танцы давно забросила… Но через две недели выйдет первый номер, и тогда мы заживем как нормальные люди.
– Хорошо, – сдержанно кивнул он.
– Приходи сегодня, – попросила она. – Пожалуйста. Через пару дней уедешь в свой Эдинбург, и мы еще неделю не увидимся. Обещаю не засыпать.
Маркус улыбнулся:
– Надо же тебе и спать когда-то.
– Я не буду засыпать до тех пор, пока… ну, в общем, до тех самых пор не засну, – пообещала Эшлин.
Да, она правда его совсем забросила. Сама не могла вспомнить, когда в последний раз они занимались любовью. Может, что-нибудь около недели назад – давно. А что поделаешь, если она все время в напряжении, измученная, загнанная? А вообще-то, даже хорошо, что он уезжает…
– Если ты так устала, что же я буду тебя еще мучить…
– Я не устала.
Одну ночь выдержать можно, правда же? Только бы дожить до тридцать первого августа. А потом выйдет журнал, и все опять придет в норму.
Расстроенная, заплаканная Клода еще раз окинула взглядом кухонный стол. Гладить больше нечего. Она все уже погладила: майки Дилана, рубашки, трусы.
Стыдно, стыдно, как стыдно… Она была настолько себе самой ненавистна, что растерзала бы себя в клочья, расцарапала до крови.
Ничего, теперь она все наладит. Будет самой преданной из жен и лучшей из матерей. Крейг и Молли
