– Мама, это Лиза.
– Здравствуй, милая, – ласково сказала Полина. – Как я рада тебя слышать!
– И я тебя. – У Лизы сдавило горло от нежности в мамином голосе. – Слушай, я тут хотела в следующие выходные приехать к вам в гости. Если тебе удобно, – поспешно добавила она.
– Господи, ну конечно! Мы с папой счастливы будем тебя повидать.
Лиза и сама, наверное, не могла бы объяснить, почему ей вдруг страшно захотелось к маме.
– Я тебя очень жду, детка моя милая! Ты так меня порадовала.
В голосе Полины было столько радости и тепла, что Лиза не на шутку засомневалась, не выдумала ли она, что родителям с нею неловко и неуютно. Не сама ли она в этом виновата?
Эшлин потеряла счет дням. Мир для нее по-прежнему оставался юдолью скорби, но она умудрялась все же работать. Раньше она всегда стеснялась собственной усидчивости, но теперь смутно понимала, что, вероятно, в усидчивости и заключено ее спасение.
– Гороскопы на ноябрь готовы, – помахала пачкой распечаток Трикс. – Идите все сюда, сейчас я вслух прочитаю.
Работа мгновенно прекратилась.
– Прочти про Скорпиона, – взмолилась Эшлин.
– Ты ведь Рыбы.
– А мне интересно про Скорпиона. И еще про Козерога.
Скорпионом была Клода, а Козерогом – Маркус, и Эшлин хотела знать, что там у них получится в ноябре. Джек Дивайн поймал ее взгляд и в ответ посмотрел грустно и укоризненно. Он-то все понимал. Эшлин поспешно отвернулась. Она имеет право читать любые гороскопы, а могла бы устроить и кое-что похуже. Вот Джой вообще предлагала напустить на Маркуса и Клоду порчу.
Согласно гороскопу Клоду и Маркуса ждал весьма неровный месяц, с подъемами и спадами. В это верилось легко.
– А вы кто, ДД? – спросила Трикс.
– Для вас – мистер Дивайн… Весы, – вздохнул он, видя, что Трикс упрямо ждет ответа по существу. – Но только я в эти звездные бредни не верю. Как и все Весы!
Десять минут пешком до приемной доктора Макдьюитта были подобны прогулке под обстрелом. Эшлин больше всего хотелось провалиться сквозь землю, чтобы ее никто не видел и она не встретила бы никого. Надо было признать – она смертельно боялась встречи с Маркусом или Клодой.
А впереди ждал неприятный разговор с доктором.
– Как переносите прозак? – спросил он.
– Нормально, – уныло улыбнулась Эшлин. – Простите, сэр, а вы не выпишете мне еще?
– Побочные эффекты?
– Голова немного кружится, и руки дрожат, а так ничего.
– Аппетит пропал?
– Его все равно не было.
– А вы знаете, что это лекарство нельзя смешивать с алкоголем?
– Гм… да.
Просить ее не пить – это уж слишком!
– Как проходит лечение у психотерапевта?
– Знаете, я не пошла.
– Но я ведь вам дал его координаты…
– Да, но я не могу позвонить туда. Не могу никак решиться.
– Вот еще! – рассердился доктор, поднял трубку, набрал номер, потом еще один.
Закончив короткий разговор, доктор повесил трубку, написал что-то на листке из блокнота.
– Каждый вторник, в шесть часов. Не будете ходить к психотерапевту, не будет вам больше прозака.
«Вот вредина!» – разозлилась Эшлин. Уныло тащась обратно по Темпл-Бар, она услышала крик:
– Эй, Эшлин!
Ее догонял молодой человек в каких-то невообразимых ботинках, настоящая жертва моды, в которой она не сразу узнала Бу. Его волосы блестели, на лице появился румянец, и неожиданно для себя Эшлин рассмеялась.
– Каким ты стал красавцем, – восхищенно заметила она.
– На работу бегу, у меня смена с двух до десяти. – Бу вдруг громко рассмеялся. – Представляешь, что я такое говорю?!
А потом принялся пылко благодарить Эшлин:
