— Честная сделка, — продолжал Мэтт, не обращая внимания на Питера. — Настоящий вор в обмен на мисс Карлайл.
— Мне очень жаль, но у меня нет прямых доказательств того, что сеньор украл и переплавил артефакты в золотые слитки, кроме заявления самой сеньориты Карлайл. Но даже если и так, она все еще остается ответственной за утерю драгоценных археологических находок. Так что я не согласен на такой обмен.
— Я же тебе говорил! — обрадовался Питер.
— Заткнись, Уэнворт.
Мэтт сжал зубы, пытаясь подавить растущую внутри панику. Он никак не мог позволить Салазару забрать с собой Элли. Он два года провел в Мексике, скрываясь там вместе с команчерос, и знал, как легко там пропадали люди, особенно в тюрьме. Он был уверен, что шанс отыскать ее после того, как она пересечет границу, почти равен нулю. И ни деньги, ни имя ее отца не помогут. Но и вступать в бой с семью вооруженными солдатами было бессмысленно.
Элли продемонстрировала небывалую отвагу, сдавшись в плен, потому что считала себя виновной. С ее точки зрения это было справедливо. Однако что стоила ее ошибка по сравнению с его трагической ошибкой, даже если она и произошла много лет назад. Если кто и заслуживал наказания, так это он, а не она.
Что ж, значит, наступил момент встретиться с прошлым.
Ты думал, что узнал меня, Салазар, — мрачно сказал Мэтт. — Так вот, ты прав. Потому что я уверен, что тоже тебя узнал.
Глаза мексиканца вонзились в Мэтта.
Помнишь? Пятнадцать лет тому назад. Ваша деревня… набег команчерос… — нажимал Мэтт. — Один из бандитов верхом на лошади рассек тебе щеку саблей. Он тогда едва не убил тебя.
Капитан мгновенно схватился за оружие. Его обычно невозмутимое выражение на миг сменилось вспыхнувшей яростью.
Мэтт, что происходит? — встревоженно спросила Элли.
Он, казалось, не замечал ее, полностью сконцентрировавшись на своем противнике.
— Я слышал, что все команчерос, которые участвовали тогда в набеге, были схвачены в течение следующих двух лет и повешены. Впечатляет. Это ты сам сделал или кто-то помогал?
— Мой друг. Тот, кто очень хорошо понимал меня.
— Тогда, наверное, ты знаешь, что поймал не всех. Вспомни еще одного паренька, похожего на меня, только моложе, с длинными волосами, связанными сзади в хвост, и скудной бороденкой человека, которому еще нет восемнадцати.
— Да. Теперь я тебя вспомнил. Я видел тебя сквозь дым. Ты повернул лошадь и ускакал в направлении, противоположном тому, куда уехали команчерос. Ты тогда, верно, потерялся, гринго.
— Ну так вот, теперь ты можешь восстановить справедливость, поймав последнего бандита, участвовавшего в том рейде. А теперь отпусти Элли, — твердо сказал Мэтт, игнорируя насмешку. — Бери Питера в обмен, а себя я предлагаю в качестве премии. Только при одном условии: ты дашь мне слово, что я предстану перед настоящим судом, где смогу выступить в свою защиту. Никаких судов линча.
Салазар вскинул винтовку.
— Почему ты решил, что я не убью тебя прямо сейчас?
— Элли назвала тебя человеком чести, а я знаю, что она хорошо разбирается в людях.
Элли пришла в замешательство. Учитывая ее печальный опыт в этом деле, она не могла прийти в себя от удивления, услышав слова Мэтта. Но самое удивительное заключалось в том, что он имел в виду именно то, что сказал.
— Это не может быть правдой, капитан. В чем вы обвиняете Мэтта?
— Пятнадцать лет назад банда пьяных команчерос ворвалась в нашу деревню, сеньорита. Люди уже устали бояться этих негодяев, они пытались бороться. Это была ошибка, о которой все мы потом пожалели. Многих женщин изнасиловали, прежде чем убить, в том числе моих мать и сестру. Когда выстрелы стихли, в деревне уже почти никого не осталось в живых. Я был всего-навсего ранен, потому что команчеро, который пытался меня убить, сам был застрелен в последний момент. Должно быть, шальная пуля. — И, указав пальцем на Мэтта, Салазар добавил гневно: — И он там был!
Мэтт?
Она обернулась к нему, ее глаза умоляли его сказать, что он этого не мог сделать. Он не мог. Его горло сжалось, словно он проглотил пригоршню песка.
Я был там, Элли, — резко ответил он на ее безмолвную мольбу. — Я видел, как вокруг меня умирали люди. И я ничего не сделал, чтобы остановить эту резню.
Ужас отразился в ее взгляде. Ее реакция не удивила Мэтта. Чего нельзя сказать о его собственной реакции. Он почувствовал себя так, словно ему дали в зубы. Он потерял уважение Элли, и эта потеря оказалась самым страшным испытанием. Он закрыл глаза на мгновение, сожалея о своем признании. Но слова были произнесены, и он уже ничем не мог исправить то, что только что совершил.
Мэтт открыл глаза, но все еще не мог заставить себя взглянуть на девушку.
— Так мы пришли к соглашению, Салазар? Ты отпустишь ее и больше не станешь преследовать?
— Хорошо. Согласен. Даю слово.
Мэтт кивнул. Он сжал бока Дакоты коленями и послал его вперед. Его окружили четыре солдата. Один из них взял револьвер, винтовку и нож.
— Уезжай, Элли.
— Я… я не могу. — Она едва смогла выдавить эти слова, все еще не придя в себя от шока. — Все это, возможно, было совсем не так.
— Не трать зря время, Элли. Если ты сейчас не уедешь, он передумает и заберет с собой в Мексику всех троих. И что тогда станет с твоим открытием?
Эй, послушайте, — запротестовал Питер, когда один из солдат подъехал к его лошади и взял ее под уздцы. — Вы явно получили все, что хотели, капитан, так что я вам совсем не нужен.
Не обращая на него внимания, Салазар отдал сигнал своим людям двигаться дальше вместе с двумя пленниками. Он обернулся к Элли.
Счастливого пути, сеньорита. Я восхищаюсь вашей отвагой. Я обязательно доложу президенту о том, как храбро и достойно вы себя вели.
Элли стояла и смотрела, как они уезжают, слишком ошеломленная всем произошедшим, чтобы хоть как-то реагировать. История, скупо рассказанная капитаном, ужаснула ее. И Мэтт… Но когда прошел первый шок, она поняла, что все меньше и меньше верит в то, что Мэтт мог участвовать в этих убийствах… неважно, что он сказал.
А что, кстати, он сказал? Она начала лихорадочно вспоминать его точные слова, произнесенные с такой горечью:
Я видел, как вокруг меня умирали люди. И я ничего не сделал, чтобы остановить эту резню.
Ну конечно! Он вовсе не признавался в том, что убивал жителей деревни. Наоборот, он глубоко переживал, что был там. И его лицо… Она достаточно хорошо теперь знала Мэтта, чтобы распознать выражение муки в его глазах, он осуждал себя за то, что не смог остановить убийства.
Она вспомнила его рассказ о том, как был вынужден жить с команчерос в качестве раба. Видимо, они заставили его поехать с ними в этот набег. Что мог сделать семнадцатилетний мальчишка в этой ситуации? Но узнав теперь уже взрослого мужчину, жесткие требования, которые он предъявлял к себе, она понимала, что он не мог не чувствовать себя виновным.
Один из бандитов верхом на лошади рассек тебе щеку саблей. Он тогда едва не убил тебя.
Элли вздохнула. Мэтт видел, как это случилось. Но была ли пуля, спасшая Салазара, шальной, как думал капитан, или это Мэтт нажал на курок, чтобы спасти мексиканского паренька, фактически своего ровесника?
Ты повернул лошадь и ускакал в направлении, противоположном тому, куда уехали команчерос.
Видимо, тогда-то он и удрал от своих мучителей. Должно быть, он воспользовался хаосом, царящим
