– На машине? – предположил поручик.
– Нет. Но и машина тоже не в порядке. Хотите войти?
– Пока нет. Здесь так хорошо. – Поручик с сомнением оглядел верхнюю из трех ступенек перед дверью и уселся на нее.
Я сел рядом. Вести беседы на ступеньках уже становилось у меня приятной привычкой.
– Так что же с вами произошло? – возвратился поручик к моему необдуманному ответу. – Где ваша машина?
– В лесу. Километрах в пяти от Старой Болеславы.
– Какая безответственность, – укоризненно заметил он мне, – оставить в лесу машину без присмотра. А вдруг ее угонят?
Мне надоела эта игра в кошки-мышки. Я решил рассказать ему всю правду.
– Не угонят. У нее порезаны все четыре шины.
– Кто это сделал?
– Не знаю. Но догадываюсь. Скорее всего, инженер Дрозд.
– У вас есть доказательства для такого предположения? – предостерегающе спросил поручик. – Не советую бросаться голословными обвинениями без доказательств.
– Доказательства? – взорвался я. – Да вы посмотрите на меня! Инженеру Дрозду очень не понравилось, когда я вчера вечером туда заявился.
– Вам там нечего было делать. – Голосом поручика можно было охлаждать пиво.
– С вашей колокольни, может, и нечего, – согласился я. – Но вы ведь не знаете, почему он на меня накинулся, избил до потери сознания. И вообще что этой моей поездке предшествовало.
Я рассказал ему обо всем. Коротко и без комментариев. Пусть сам во всем разбирается. Поручик слушал меня внимательно, склонив голову набок, как говорится – весь превратившись в слух. Потом задал тот самый вопрос, который задавал себе и я после визита пани Дроздовой.
– Так вы убеждены, что относительно этой виллы у них есть, или были, какие-то намерения, которые они пытаются скрыть?
– Да.
– Дом можно купить, продать или… скажем, сжечь, – в раздумье пробурчал поручик.
Я усмехнулся.
– Не смейтесь. Такие вещи тоже случались, – невозмутимо бросил он. – А вот какую роль во всем этом играете вы? Пани Дроздова мне стыдливо призналась, что вы туда поехали… хм…
– И вы ей верите? – вывел я его из затруднительного положения.
Поручик пожал плечами.
– Женщины лживы, – бесстрастно констатировал он. – А такие, как она, лгут почти всегда.
Так какая же вы, пани Дроздова? Я позавидовал опытности поручика Павровского.
– Ну а мне зачем отпираться? Я разведен, мне это никак не повредит. Ради нее? Так она сама призналась.
– Потому что в противном случае вы не можете утверждать, что побывали на вилле впервые. И ничего не знаете о делах семьи Дроздовых-Эзехиашей.
– А зачем мне на этом настаивать? Что мне это дает? Поручик мой вопрос проигнорировал.
– Объяснение, которое вы дали, совершенно неправдоподобно. Чего ради было ей приглашать вас как оценщика, если ее муж разбирается в этих делах лучше, чем вы?
– Не знаю, – в отчаянии ответил я. – Может, она ему не доверяет? Между супругами иногда бывают довольно напряженные отношения в денежных делах. Может, у инженера Дрозда на примете какой-нибудь свой покупатель, а его супруга боится продешевить. Откуда мне знать?! Почему они пытались заставить меня молчать о том, что хотят продать виллу? Как со всем этим связан Эзехиаш и его убийство? Кто его убил и ради чего?
Поручик ответил мне лишь на вторую часть последнего вопроса.
– Ради денег, – сообщил он. – Дроздовы уверяют, что дядюшка был богат. Но после него совсем ничего не осталось.
– Но ведь это же абсурд! – возмутился я. – Он ведь иммигрант! У него должен быть счет в «Тузексе», не мог же он привезти деньги в чемоданчике!
– Он привез только эти свои модели. А больше ничего, личные вещи и кое-какие подарки.
– А жил он здесь на что? И где жил?
– На вилле у Дроздовых была лишь его мастерская, там же он хранил коллекцию. А жил у жены своего друга – пани Маласковой. И жил на средства этого друга. Так они якобы договорились расквитаться со старыми долгами. Старый Фрэнк Куба в отличие от Эзехиаша действительно богат. Семьи у него нет, он серьезно болен, дни его сочтены. Он даже приписал своему другу Эзехиашу какое-то состояние, чтобы тот вообще мог вернуться. Эзехиаш якобы не хотел быть обузой для родственников.
– Ну, хорошо, – с сомнением сказал я. – В таком случае что вам от меня нужно? Дроздовы, судя по всему, не могут поверить в то, что у американского дядюшки не оказалось солидного наследства. Может, он им его и пообещал, чтобы они получше к нему относились. Какие у них имеются доказательства для подобного утверждения? – насмешливо процитировал я недавнее изречение поручика.
