– Никаких, – невозмутимо ответил тот. – Но это был бы мотив. Убийство с ограблением все еще остается наиболее распространенным среди такого рода преступлений, – с благоговением изрек поручик.
– Но ведь вы убедились, что у него ничего не было!
– Формально это так, – согласился поручик. – Но я не могу поверить, что он на старости лет перебирался на другой конец света с пустыми руками. Жить только на пособие – оно хоть и было по нашим меркам более чем приличным, только его вряд ли хватило бы человеку с таким дорогостоящим хобби. Эти престарелые соотечественники бывают очень недоверчивы. Не знают, что их здесь ждет, не захочется ли им вернуться обратно. Не верят, что в таком случае получат обратно свои деньги. Старый Эзехиаш поскитался по свету, несколько лет проплавал судовым врачом и наверняка знал, как можно безопасно провезти что-нибудь компактное.
– Деньги? – недоверчиво спросил я.
– Деньги или чек, например. Его и у нас можно обратить в деньги. А ведь чек – это только клочок бумаги.
– А где он его хранил? Откуда исчезло это воображаемое сокровище?
– Не знаю. Но если оно существовало, то, скорее всего, в том помещении, где он был убит. Там отдельный вход и бронированная дверь, а ключ, говорят, был только у него.
Меня охватило дурное предчувствие.
И поручик тут же подтвердил, что не зря.
– Вы не против, если я у вас немного пошарю? – как бы между прочим спросил он. – Ордера на обыск у меня нет, но ведь это просто формальность. – Он встал, доска под его ногами затрещала.
Не говоря ни слова, я открыл ему дверь. Интересно знать, что он подразумевает под формальностью – ордер или обыск?
С обыском поручик управился быстро. Опершись о дверной косяк, я наблюдал, как он с каменным лицом просматривает мои вещи, как его серые глаза шныряют по полу, словно отыскивая следы только что приколоченной половицы. Я закурил последнюю из подаренных американских сигарет и бросил на стол пустую коробочку. Поручик взглянул на нее.
– Доказательство! – с многозначительной серьезностью заявил я. – Живу не по средствам. Не могли бы вы уточнить: я только ограбил покойника или убийство тоже на моей совести?
Поручик промолчал.
– Чем я его застрелил? – продолжал я. – Свое оружие я сдал. У меня и документы имеются.
– Старика застрелили из его же собственного оружия, – рассеянно ответил поручик. – Разумеется, документа на ношение оружия у него не было. Тем более вероятно, что он мог провезти и деньги, – добавил он упрямо, – раз уж сумел провезти пистолет.
– Где вы его нашли?
– Пока еще не нашли, – признался поручик. – Но, к счастью, нам его довольно подробно описал этот мальчик – внук пани Маласковой. Пистолетик вроде бы совсем маленький, примерно… Ну, ладно, это не имеет значения. Калибр совпадает.
– Когда вы разговаривали с Лукашем?
– Сегодня утром. Он был огорчен, что вы с ним не попрощались.
Мне повезло, что я не стал играть в таинственность. Иначе поручик не доверял бы мне ни на грош. Неясная мысль, которая мелькнула у меня в тот момент, когда я увидел выходящего из машины поручика, превратилась в конкретное подозрение.
– Послушайте, – начал я поспешно, – тут вот какая штука. – И я рассказал ему про ночную историю с Дежо.
– Ну и что такого? – отозвался поручик, когда я кончил. – Кому-то, как и вашему цыгану, захотелось здесь выспаться. На эту стройку кто угодно может забрести. Для какого-нибудь бродяги десять крон или пачка сигарет – уже ценность.
– У меня ничего не пропало. Я бы заметил, когда вы тут осматривали.
Мысли у меня выстраивались цепочкой, как солдаты перед штурмом. Почему поручик явился именно сегодня утром? Когда Дроздовы ему сказали, что убитый был ограблен?
– А вдруг, наоборот, мне хотели что-нибудь подбросить? – высказал я вслух только родившуюся догадку.
– Что именно? Скажите, будьте так любезны.
– Да то, что вы тут ищете!
Поручик задумался. Стоя посреди художественного беспорядка моей берлоги – не он его создал, скорее уж наоборот, – теребил он свой образцово выбритый подбородок, и вид у него был непроницаемый.
– С этим цыганом я поговорю, – наконец изрек он.
– Он вас станет уверять, что имел дело со мной. Но вам-то известно – я здесь сегодня не ночевал! Кто еще знал об этом? Раньше, чем вы, раньше, чем я сам понял, что вечером до Праги не доберусь. Кто «позаботился» о моей машине?
– Опять обвиняете инженера Дрозда? – холодно спросил поручик.
– Никого не обвиняю, – отрезал я. – Только обыщите здесь все как следует.
– Я уже закончил. – Поручик направился к двери.
Я двинулся следом.
