заместителем — Гулия Досымбекова. Редактором газеты, которая должна выйти под названием «Жас азамат» («Молодой гражданин»), назначили Кеменгерова. Судя по их словам, она должна выходить вместо газеты «Уш жуз».
— Все это понятно. А что с Кольбаем Тогусовым? — спросил Сакен.
— Мой доклад на этом закончен. Теперь отвечу на вопросы, — шутливо заговорил Абдулла. — Разговор вокруг Кольбая — это длинная история. Кое-что узнали через газеты. Плуты «Алаша» предприняли всякие хитроумные действия. Заранее, оказывается, «бирликовскими» молодчиками был подготовлен доклад Е. Полюдова — бывшего офицера сибирского казачьего войска, ныне он возглавляет Совет казачьих депутатов. Руководители «Уш жуза» — Мукан Айтпенов, Шаймерден, Кольбай — не сумели найти общего языка. В этом тоже не последнюю роль играли алашские плуты. Организовав внутренний раскол, вражду между ними, подключили в это дело Полюдова. В результате Кольбай был арестован. Но перед моим отъездом Западносибирский Совет еще раз вернулся к делу Кольбая. Слыхал у Жанайдара, что Кольбай может быть оправдан.[34]
— Есть еще вопросы к Абдулле? — спросил Сакен, оглядывая всех.
— А что слышно в Омске о новостях из Москвы? — спросил Бакен.
— Вы расспрашиваете меня, как будто я побывал в Мекке. Ведь из газет ясно представляется общее положение. Говори не говори, но опасность есть. Со всех сторон окружают нечистые силы Советскую власть. Разве не известно, что интервенты помогают внутренней реакции? — закончил Абдулла.
— Товарищи, своими вопросами мы кое-что выяснили, — Сакен решил подвести итоги заседания. — Вы прекрасно знаете, что контрреволюционеры и интервенты, помогая друг другу, пытаются свергнуть Советскую власть. Часто стали теперь попадаться в газетах слова «белые» и «красные». На Украине — рада, на Дону — Каледин, На Урале — Дутов уже начали войну. Наша Красная Армия дает им отпор. Но мы, записавшись в ряды Красной гвардии, ограничились одним-двумя занятиями, а тактикой еще и не занимались. А ведь не так просто старое уступает свое место новому. Пусть завтра на Совдепе Абдулла выступит еще раз с докладом. Мы должны быть готовы ко всему, — закончил он свою мысль.
После завершения учебного года Сакен перешел на другую квартиру — перебрался в восточную часть города, что на берегах реки Иншма. Очень живописное место. Вернувшись с заседания, на котором делал свое сообщение Абдулла, Сакен долго еще сидел за письменным столом, погрузившись в книгу. Проснулся поздно. Собирался завтракать, как вдруг хозяйский сынишка вбежал в комнату, запыхавшись, и сообщил:
— В казачьей станице собираются люди с винтовками и саблями. Хотят арестовать всех, потому что в Омске и Петропавловске Совдепа уже нет!
«Пришлось, — рассказывает Сакен, — послать мальчишку разузнать как следует еще раз, о чем же все-таки идет речь. Вскоре он прибежал обратно:
— Они заняли Совдеп, арестовали Бочока, Монина, Павлова. Конные казаки окружили дом Кубрина, где находятся красноармейцы.
Пока мальчишка тараторил о происходящем, пришел джигит Карим, член «Жас казаха», сообщил то же самое и посоветовал:
— Ты должен скорее бежать!
Вслед за ним поспешно вошел казах-рабочий, член Совдепа Вилял Тналин и поддержал товарища:
— Да, дорогой мой, нужно поскорее скрыться. Тебя будут искать!
Подошли еще два товарища и единодушно высказались, что мне действительно надо бежать как можно скорее.
Хозяйский мальчишка вскоре принес свежие новости:
— Казаки арестовали уже четверых или шестерых. Кричат, что арестуют всех членов Совдепа!
На улицах полным-полно народу — и конных, и пеших. Шарип Ялымов на коне громко кричит собравшимся: «Сакена надо арестовать и Абдуллу!»
Отовсюду доносится треск ружейных выстрелов.
Товарищи настойчиво предлагали спрятаться.
— Как же я могу оставить своих в беде! Какими глазами посмотрю на них завтра, если сегодня позорно сбегу! — воскликнул я…»
Во двор ворвались шестеро вооруженных молодчиков. Сакен схватился за наган. Кто-то сзади полоснул плеткой, вырвал из рук оружие.
Верховые взяли Сакена под камчу.[35]
«День ясный и теплый. Трескучие винтовочные выстрелы напоминают звук палочных ударов по высушенной шкуре. Пыль стоит столбом. Не прекращается людской гомон. И весь этот гул, сливаясь воедино, создает впечатление, будто по улицам мечется стадо коров, спасающихся от злых оводов.
Одни кричат лишь бы покричать, не показаться тише других. Другие заняты делом — ищут большевиков. А третьи мечутся в панике и страхе — как бы не угодить под шальную пулю…
Наконец пригнали меня в казачью станицу… Суматоха невероятная. Здесь и казахи, и татары, и русские — от мала до велика. Женщины, дети… Народ возбужден, гудит и колышется, как морская волна. Взад-вперед скачут всадники, отовсюду раздаются винтовочные выстрелы. Треск, грохот, шум, пыль — ничего не разберешь! Обезумевшая толпа орет, проклинает большевиков; увидев меня под конвоем, ринулась навстречу. Каждый старался дотянуться до моего лица, ударить чем попало. А кто не мог выместить злобу на мне, толкал своих же. До моего слуха доносятся слова: «Проходимец… Гяур! Безбожник!..»
Кулаки перед глазами замелькали гуще, меня били и давили со всех сторон, я начал задыхаться. Собрав последние силы, я еще держался на ногах. Обвел взглядом разъяренные лица — неужели никто не заступится? Вдруг ко мне подскочил казах — хаджи Сулеймен, схватил под мышки, выволок из толпы и потащил в ближайшую избу. А там полно народу — бородатые старые казахи и совсем молодые, безусые. Все вооружены. Офицеры при шашках и с револьверами.
Быстро и громко отдает приказания их главарь Кучковский. Бегает, суетится, бряцая саблей.
Мой спаситель — хаджи Сулеймен — ловко изобразил, будто обыскивает меня, затем торопливо провел в одну из дальних комнат.
Я совсем не ожидал, что именно этот человек спасет меня от разозленной толпы».
Казалось, что Советской власти пришел конец. Вслед за чехами мятеж подняли сибирские контрреволюционеры.
4 июня 1918 года в Акмолинске произошел переворот. Казачье войско без особых трудностей завладело городом. 300 человек было арестовано, и среди них большинство членов местного Совдепа. Теперь они расплачивались за свою былую нерешительность.
Атаман Кучковский прибегал к террору, расстреливал и избивал без суда и следствия, хватая не только большевиков, но и тех, кто, по его мнению, был близок к совдеповцам. Превратил все склады Акмолинска в тюрьмы.
Захватив власть в Акмолинске, казаки бесчинствовали вовсю. Атаман же только потворствовал этому.
Как только выяснилось, кто попал в руки белоказаков, акмолинское общество учителей послало к атаману Кучковскому на переговоры Веру Боярскую и Давида Габузова. Они хотели взять на поруки Сакена Сейфуллина, Николая Павловича Горбачева и Нургаяна Бекмухаметова.
Кучковский отказался выполнить просьбу учителей.
Вонючая камера. Маленькое, пыльное, зарешеченное окно. Но мысли Сакена там, за этим окном, на свободе.
Сакен с утра до ночи глядит на улицу. «Сыну привольных казахских степей оказаться в железных оковах, в тесной камере — тяжелее кромешного ада. Мягкий летний ветерок, как шелк, нежно овевает лицо. Его дуновение целебно действует на истомленное тело. Быстрая мысль вырывается на свободу и несется куда-то вдаль, как сокол, вырвавшийся из неволи, оставляя темницу позади. Она витает над зеленой
