искал себе необычную девушку, певицу или пианистку или актрису. Она обязательно должна быть связана с искусством — тут, в институте, он мог случайно такую встретить. У всех больших чекистов, считал он, жены были из мира искусства, и это было не случайно. Третье, почти главное, — рядом с институтом находился известный торговый центр. Получалось, в рабочее время можно зайти приглядеть подарки для отца, полковника ФСБ в отставке, для матери, работавшей в санэпидемстанции, и для младшей сестры, выпускницы школы. Они дожидались в Новокузнецке, когда лейтенанта Савилова повысят, продвинут, дадут жилье, а они, продав старую сталинскую квартиру, полученную дедом, основоположником чекистской династии, еще в 1948 году, переберутся в Москву вслед за удачливым сыном. Новый год он должен был ехать встречать к ним. А дальше опять было три варианта: один, с девушкой или с другом.
Савилов на входе показал охраннику Олегу свою впечатляющую корочку и спросил, на каких этажах находятся ректор и библиотека.
Охранник назвал этажи, показал, как пройти, и добавил тихо, почти про себя, но так, чтобы лейтенант услышал:
— …понятно, знаю, кто вам нужен, зачем пришли…
Савилов остановился и, взглянув на охранника попристальней, уточнил:
— И зачем же я пришел?
— По поводу этой старой бляди, библиотекарши Тулуповой.
— Ты считаешь, что ФСБ интересуется блядьми? — отсек Савилов и пошел по указанному маршруту, подумав, что версия о том, что Тулупова агент иностранной разведки, отпадает прямо у дверей института, она просто…
Может быть, впервые за всю жизнь Людмилы Ивановны Тулуповой такое короткое и емкое определение, данное внутри, что называется, трудового коллектива, имело исключительно положительное значение. Версия номер раз, что она шпионка иностранного государства, отпадала.
“Пусть не врет — а зачем ему тогда библиотека?” — вдогонку рассудил про себя Олег.
Лейтенант зашел в библиотеку, когда за стойкой сидела флейтистка Маша, которая ему сразу понравилась, особенно ее пухлые, чувственные губы.
— Это — понятно, библиотека… А где дирижерское отделение? — спросил Савилов.
— Дальше по коридору, — ответила Маша. — Слева.
— А вы кто?
— Я?
— Вы тут работаете?
— Я флейтистка.
— Клево! А вы вот так вот можете, дома… вот на флейте поиграть?
— Моцарта, — гордо сказала Маша.
— Моцарта на флейте?!
— Да. А что тут такого? “Волшебная флейта”.
А это ваши — брат и сестра? Они слушают? — спросил Савилов, показывая на цветную фотографию, которая стояла на столе рядом с компьютерным монитором.
— Нет, это дети нашей заведующей, Сережа и Клара. А вот и…
В этот момент в библиотеку зашла Тулупова, которая вернулась из бухгалтерии, где оформляла новые поступления.
— Что надо молодому человеку в верхней одежде? — сурово спросила она поверх зарождавшихся здесь отношений…
— Ничего, — ответила за Савилова Маша. — Дирижерское отделение человек ищет…
— Сатарова Роза Ахматовна, завкафедрой, — дальше по коридору.
Савилов решил на всякий случай не произносить слов, чтобы Тулупова не запомнила его голос, он поднял руки кверху, мол, сдаюсь, и вышел.
Идти к ректору и выяснять что-либо еще показалось ему уже бессмысленным. Он ее видел, психологический портрет был составлен, детей ее он рассмотрел на фотографии, имена запомнил, лет им около двадцати, все было и так ясно. Уходя из института, он рекомендовал охраннику никому не говорить о том, что он здесь был.
Олег кивнул и подумал, вот что бывает с теми, кто брезгует народом, русским мужиком: не отвечала Людмила Ивановна на его благорасположенность к ней, культурная очень, и вот теперь пускай ее органами другие органы занимаются…
На другой день Савилов доложил полковнику Каширину все, что узнал про Тулупову в институте и у шофера закрепленного за Хирсановым автомобиля.
— Водитель говорит, что несколько раз привозил цветы от Хирсанова для Тулуповой. Возил их однажды в закрытый ресторан на Никитской. И там оставил.
— Ну, — торопил его доклад Каширин. — Какие выводы у тебя, сынок?
Савилову очень не понравилось это обращение, оно даже пугало, с какой стати он так вдруг, “какой я ему сынок”…
— Ну, и все собственно. Жена у Хирсанова болеет — он искал ей замену на сайте знакомств. Она там еще встречалась с другими.
— Ну!
“Что он от меня хочет?” — подумал Савилов.
— Тулупова ни при чем, — подытожил лейтенант и добавил: — Разговаривал с официантом, который их обслуживал, расплачивался он карточкой члена клуба. Говорит, счет был большой, больше тысячи долларов. Он слышал, что женщина из Червонопартизанска, что на Украине, как и этот официант, Сковородников фамилия. Он ее знает. Хирсанов предлагал ему работу, дал визитку, но обманул. Парень голодный, на все готов, хотел к нам…
— Ну и используй его, если на все готов… — сказал Каширин.
— А зачем он нам? — спросил Савилов, понимая, что полковник уже знает больше, чем он.
— Может сгодиться. Тут так получается, — Каширин подбирал слова помягче. — Ясно, что документ ушел от него, от этого хер-Хирсанова. Это и компьютерщики еще раз проверили. Все сходится. В газету он попал, наверное, через Тулупову или еще как… Неважно. Он сука — предатель. Но дело на него заводить нельзя, потому что мы тогда должны объяснить, как такие документы готовятся. И где. Он может, защищаясь, говорить, что готовил их, чтобы придать материалы, так сказать, суду общественности. И его в лучшем случае ждет 129-я — за клевету. Понятно?
— Да. Понятно.
— Понятно тебе, сынок. Все тебе понятно! Сука он, Хирсанов! Сука и блядь настоящая! — прокричал Каширин, заставляя себя обозлиться больше, чем на самом деле был зол. — Сука! Ты понял, кто он? Сука — он с какого стола ел всю жизнь? У него все — все было! В общем, его решили вывести из игры…
— Как… — догадывался, но все еще не верил Савилов.
— Так. На хер это Хирсанова! Его убрать! Как предателя. Без всяких. И тебе, сынок, надо это сделать. Это боевое крещение твое будет. Без соплей, по-тихому. Сегодня он придет на работу, у него на входном контроле отнимут пропуск. Он засуетится, а ты бери машину и что тебе надо в техотделе, этого парня, голодного, бери — пусть поест. И решай проблему без шума лишнего. С предателями надо… — и полковник Каширин сделал несколько движений руками, которые ясно показывали, что надо делать с предателями. — Если нужен совет, сынок, обращайся. Подскажу. Задание понятно?
— Да.
— Что за “да”?! — прокричал Каширин.
— Так точно! — поправился Савилов.
Раппопорт и Тулупова подошли к серому, угрюмому девятиэтажному дому. Около входа в арку Аркадий
