нужно было не только слышать голос Алтана, но и видеть его глаза.
– Алтан, когда в кочевье забредет один волк и зарежет овцу, его только проклинают; когда волк приведет с собою стаю, весь курень подымается на облаву. За Тэмуджином сейчас идет стая. Это его и погубит.
За него возьмутся найманы, им помогут меркиты, нойоны вольных племен, не утопившие разум в архи…
– Я своего разума не утопил. Тут еще кое-что есть, Джамуха! – Алтан постучал себя пальцем по лбу. – Потому говорю тебе: с Тэмуджином никто не сладит.
– Сладить с андой трудно, пока такие, как ты, дрожа от страха, помогают ему.
– Что мы? За ним Ван-хан. Вдвоем они кому хочешь голову свернут, даже самому Таян-хану найманскому.
– На этот раз Ван-хан не будет ему помогать. Об этом я позабочусь.
Алтан коротко хохотнул.
– Хо! Будто Тэмуджин сидит и ждет, когда ты позаботишься! Он приготовил две веревки, которыми привяжет к своему седлу и твоего Ван-хана, и Нилха-Сангуна. Он задумал женить на дочери Нилха-Сангуна Джучи, а свою дочь отдать за его сына.
– Откуда ты взял? – с короткой заминкой спросил Джамуха. – Сороки на ухо настрекотали?
– Сорочий стрекот слушай сам, Джамуха. А мне говорил Даритай-отчигин.
Мы с Хучаром отправили его вымолить у Тэмуджина милостей. Нас он теперь на глаза не пускает… А Тэмуджин и дядю родного чуть было из юрты не выгнал.
Вот каким стал! А о сватовстве Даритай-отчигин слышал разговор Тэмуджина и слуги злых духов – шамана Теб-тэнгри.
Джамуха сжал кулаки, опустил на грязный столик. Подпрыгнули пустые чашки.
– Этой свадьбе не бывать!
– Ты помешаешь? – Алтан издевательски ухмыльнулся.
– Посмотришь… Я приехал к тебе по делу. Хочешь, чтобы твои владения достались твоим детям, а не прислужникам Тэмуджина, – уходи.
– Куда?
– Уходи от Тэмуджина по любой дороге и тем спасешь себя.
– Сача-беки себя не спас…
– Ему надо было сражаться с Тэмуджином, а он забавлялся охотой. Если ты готов драться за будущее своих детей – ищи меня.
– Уговорил! – с прежней усмешкой сказал Алтан. – И я, и Хучар, и Даритай-отчигин рысью примчимся к тебе, гурхан Джамуха. Но для этого тебе надо сделать одно небольшое дело – расстроить свадьбу детей Тэмуджина и детей Нилха-Сангуна.
– Я сказал: свадьбы не будет. Но смотри, Алтан… Если и в этот раз вы дрогнете, вам не жить.
Небо на востоке слегка побледнело, когда Джамуха покинул юрту Алтана.
Сел на лошадь, подобрал поводья, сказал еще раз:
– Смотри, Алтан…
Нойон стоял у входа, скрестив на животе руки, поеживался от прохлады.
– Где твои нукеры?
– Я приехал один.
– Один?! Ты смелый человек, Джамуха…
Глава 3
В сопровождении десятков нукеров Хасар ехал по степи. Палило полуденное солнце. Шлем, притороченный к передней луке седла, слепил глаза жарким блеском позолоты, а когда Хасар прикасался к нему – обжигал пальцы.
Лошади дышали часто и трудно, с взмыленных боков на черствую траву падали хлопья грязной пены. Воздух был горек. Он обдирал пересохшее горло.
Утомленные, одуревшие от зноя нукеры вяло переговаривались: «Эх, попить бы чего-нибудь холодненького!..», «В тени бы полежать». Хасар и сам устал, его, как и нукеров, мучила жажда, но он мог бы без питья и отдыха скакать еще очень долго. Он гордился своей выносливостью. Его жилистое, упругое тело не знало усталости. При нужде он мог не слезать с седла целые сутки. Но сейчас такой нужды не было. Старший брат поручил ему ничтожное дело – проверить, не утаил ли кто из нойонов стад и табунов. Ему ли считать хвосты и головы!.. Разить врага мечом и копьем, первым врываться на коне в чужие курени – вот его дело. Но старший брат шлет его из одного края улуса в другой, как простого нукера. По праву рождения он должен быть первым в улусе после хана. А Тэмуджин отдалил его, зато приблизил шамана Теб-тэнгри, дойщика кобылиц Боорчу, сыновей кузнеца Джэлмэ и Субэдэя, пленного тайчиутского воина Джэбэ… Чужих людей из чужих племен держит у своего стремени, а родные братья…
– Э-э, юрта! – крикнул один из нукеров.
Они подъехали к низине, плешивой от солончаков – гуджиров. На пологом скате у бьющего из-под земли родника стояла обшарпанная юрта, рядом пасся конь под седлом, чуть дальше, где вода родника растекалась широкой лужей, плотной кучей стояли кобылицы с жеребятами, отбиваясь хвостами от оводов.
