насчёт сырьевой базы, так плантации тростников, камышей, осок разных пришлось организовывать. Где дамбу насыпали, где грунт с береговой линии убирали, а там подкормки, севооборот, технология кошения. Его же не в одиночку на это дело бросили, масса народа участвовала. Всем хотелось попробовать жить с деньгами. А не вышло. Полиграфии нет, печатать никто не умеет. Началось, конечно, всё с красок — их пришлось разработать целый ряд. Чтобы не пачкались, не размывались, не выцветали, ложились ровно.
Потом — собственно техника печати. Все эти клише, литеры, способы набора — там ведь целая кухня. А способ переноса на бумагу произвольного изображения! Фотографические материалы, проявители, закрепители, способы травления — это массу народу пришлось запрячь, чтобы деньги получились не хуже, чем у других. А энтузиаст носится, как наскипидаренный, покою никому не даёт, всех тормошит, обеспечивает взаимодействие и увязку. Рипа говорила, что на старой Земле таких в специальных больницах содержали, а то беспокойные они очень, могут вред учинить. Наших то людей обидеть непросто, а от беспокойства беда невелика. Скорее наоборот.
Короче — целая эпоха прошла, пока все вопросы решили. Потом была дискуссия, какого размера банкноты печатать, как называть денежную единицу, что чего должно стоить. Насчёт качества бумаги вообще плебисцит провели. Запустили печатный станок, и с тех пор не останавливаем. Людей всё больше и больше, денег требуется и требуется. Вдохновитель и организатор счастлив, мешками развозит их во все уголки и покупает, покупает, покупает. В Маяковке на днях скупил десятую долю улова кефали, что будет через четыре года. Оформил фьючерс — такое забавное слово.
Ты ведь этими деньгами теперь каждый день пользуешься, — Славка показал плотную пачку красиво оформленной и нарезанной эластичной и прочной бумаги. — Вам-то молодым это с детства привычно, а мы, что помним ту жизнь, до сих пор ржём, как до дела доходит. Мы эту бумагу называли туалетной. А про то, что благодаря одному шизику каждый год по две-три приличных книги нормальным тиражом выходит, не забываем.
Я к чему речи эти веду. Тебе на моё место заступать — стало быть, обо всём непонятном с тобой советоваться будут часто. А повезёт, так и разрешения спросят. Понимаешь, я ведь ни разу не командир, никто мне ничего не должен. Просто сложилось так, что кто-то должен представлять общую картинку. Вот, пока я от старости не весь ум растерял, примерься к этой работе.
— Поговаривают, вы с Мишкой собираетесь спуститься вниз по Евфрату и через Персидский залив добраться до Индии, — Нату действительно интересно.
— Так и есть. С детства мечтал попасть в эту страну. И Мишка тоже. Потому и торопимся, что годков-то нам о-го-го. Скоро силы уйдут, и помрём мы с неисполненной мечтой.
Глава 37
Разведывательные экспедиции всегда готовились тщательно. Этому даже обучали детей, начиная с детского садика — собираешься в дорогу — подумай. Однако именно Индийский поход был экипирован и спланирован с особой старательностью. В верховьях Евфрата, куда приводнялся гидроплан из Синоповки, находилась стартовая позиция, на которую Славка с Мишкой и прибыли одним из рейсов вместе со всем скарбом.
Горючее в это место доставлялось лошадьми из Шкурска, в который его привозили по морю. Это место уже попало под влияние русских — медицинские учреждения и бродячие фельдшеры «накрыли» населенную скотоводами и земледельцами местность. Обретала очертания и система образования. Несколько небольших школ потихоньку обрастали учениками, что, при поддержке шейха происходило спокойно, как бы естественным путем. Язык северян в объеме «здрассте — до свидания» местное население освоило.
Продуктов или изделий, составляющих конкуренцию для местных производителей, из приднепровских степей сюда не завозили, в орнамент бытия не лезли. Отсутствие материальной заинтересованности со стороны «приезжих» делало их присутствие в регионе неприметным, и никого не напрягало. Первый опыт, полученный еще с Чигиринским «княжеством», показал, что спешить здесь бессмысленно. Люди способны на перемены, когда рассчитывают на лучшее, а перспектива быть здоровыми и не испытывать материальных затруднений систематического протеста не вызывает. Достаточно не ломать привычных реалий, а дождаться, когда сквозь них прорастет иное, более совершенное бытие.
Так или иначе, но плацдарм возник, и гидроплан провел облеты территории на юг. В полностью нагруженном одним только топливом варианте он дотянул до Синайского полуострова и Суэцкого канала. Людей не нашел, как и существенных территорий удобных для жизни. Камни, песок, скалы и камень. Скудная пустынная растительность, изредка — участки устойчивой к засухе травы в нижней части склонов. Канал не просматривается — на его месте сплошная вода. Хотя полоса воды между Красным и Средиземным морями не так уж велика, но дельта Нила, которая должна быть поблизости, превратилась в залив, южного края которого достичь не удалось — горючего оставалось только на обратный путь.
Естественно, прошелся он и вдоль Евфрата. Тут тоже картинка не радовала. Сирийская пустыня так пустыней и осталась. Участок территории к востоку от Шкурска был просто оазисом среди безводных пространств, своеобразным капризом природы, возникшим за счёт того, что именно сюда стекала вода нечастых дождей и редких хилых речушек предгорий. Река Евфрат, сформировавшаяся в районе Араратских гор, не получала далее никакой подпитки и мелела, сужалась, зарастала, делясь влагой с растительностью берегов, на которых к зелени речной долины подступали безводные пространства — каменистые, глинистые или песчаные, это менялось от места к месту. До Персидского залива самолет таки не дотянул, и ответа на вопрос, впадает ли сейчас эта водная артерия в море, или пересыхает по дороге, узнать не удалось.
Соответственно, немолодые путешественники погрузились в лодку и двинулись вниз по течению, помогая себе веслами или крошечным треугольным парусом, когда было попутно. Саванна на берегах постепенно перешла в полупустыню, а затем в пустыню, в чем разведчики убеждались, высаживаясь на берег и удаляясь от обреза воды на несколько километров. Ловили рыбку, варили уху, не слишком экономя захваченную с собой картошку и свежие овощи. Пребыванием на суше старались не злоупотреблять, следы крупных кошек в местах выхода животных к водопою встречались часто. Поэтому ночевали в лодке, отсыпаясь по очереди, если было светло и можно было продолжать движение, или стоя на якоре, когда разглядеть ничего не удавалось.
Течение замедлялось, берега сближались, и, наконец, русло оказалось перегорожено зарослями тростника. Какое-то время пробирались на веслах, потом днище лодки заскребло по дну, и ее пришлось тащить руками, идя вброд. Наконец, приехали. Вытащили суденышко на сушу через вязкую грязь на плотный, хотя и слегка увлажненный песчано-илистый грунт, и отправились осматривать берега.
Нехорошее тут место. Тростник выше человеческого роста, видимости никакой, а живности всякой вокруг — так и кишит. Та, что помельче, конечно сама торопится убраться с дороги, а как кабанчик? И уж совсем некстати — лев? А то и тигр? Соседняя-то река вообще этим словом называется, значит, кто-то когда-то этих животных здесь встречал. Так что тесак, чтобы прорубить дорогу, в левой руке. Макаров — в правой, а Мишка сзади, с Калашом наизготовку, пятится, спиной к Славкиной спине. Они этот ордер давно отработали. Медленно, но спешить им некуда. Проносило пока, ну и в этот раз, пусть пронесет.
Кустарник пошел, деревца, трава стала попадаться пучками. Тростниковые заросли закончились. По мере удаления от русла картинки смены природных зон следуют одна за другой. Полсотни метров леса, сотня — саванны, полкилометра полупустыни, на которую из прокаленных песков с легчайшим движением воздуха наваливается волна печного жара.
Нельзя сказать, что вид на пойму реки обрел панорамность, но со стороны все-таки виднее, что дальше русло полностью пересохло, и переметено песками. Вспоминая, насколько поднимается уровень воды в верховьях в период обильных весенних дождей, приходишь к выводу, что никакой уверенности в том, возможно ли в это время пройти по воде дальше, нет. Надо подождать.
Развернули рацию, связались со Шкурском. Оказывается, там уже поливает, и подъем воды в верховьях начался. Все верно. Стоит подождать. На всякий случай поставили лодку на пару колес, что специально для таких целей прихватили с собой, и перетащили ее на возвышенное место. Кто его знает, в каком виде докатится сюда половодье. А вдруг — водяным валом, сметающим все на своем пути?
Лодка у них, конечно, особенная. Частый каркас из тонких осиновых реек обтянут прорезиненной тканью. Узкий, заостренный в оба конца пятиметровый корпус легок настолько, что нести его вдвоем совершенно не затруднительно. Однако походный скарб и припасы имеют приличную массу, а бегать несколько раз туда-сюда, удовольствие сомнительное, потому, и предусмотрена возможность установки в районе миделя одной колесной пары, не занимающей в лодке слишком много места, при движении вплавь.
Вполне приличные колеса от дорожного велосипеда диаметром чуть более восьмидесяти сантиметров, когда не задействованы, входят в лодку в вертикальном положении, торча из нее примерно наполовину. Зато должны хорошо держать неровности дороги. А вот и дудки. Проваливаются они в песок, нарезая колеи. Тащить тяжело, мужики взопрели как мыши.
— Миш! А почему не взяли стандартные колеса от малых тележек? У них же шина вчетверо шире. А если приспустить, так они по песчаному грунту вообще пойдут, как по асфальту. И в лодку бы легли, как в гнездышко.
— Они же вчетверо тяжелей, диски у них массивные, случись что — накачивать долго. Я по степи покатал эту конструкцию, нормально было, а про вязкие грунты, признаюсь, и не подумал, — смущается вечный лейтенант. — На узком ободе и давление в камере не приспустишь, мигом без резины останешься. Точно. Какая нам проблема от лишнего десятка килограммов на плаву? Четыре часа! — указал он направление на обнаруженную опасность.
Деды бросили лодку и навели оружие в сторону шороха. В тростнике мелькнуло что-то непонятное. Зверь ушел мягко.
— Любопытные здесь твари, след посмотрим? — Славка уже приопустил ствол самозарядки, но по-прежнему насторожен.
— А ты след львицы от следа тигра отличишь? — ухмыляется Мишка. — Ясно, что неслабая кошечка, но только полоски свои, или их отсутствие, она нам показывать не будет.
— Ладно, двигаем дальше. Тут поодиночке шагу ступить нельзя, — аргумент неубиенный.
Половодье пришло через четыре дня. Вода в реке поднялась и протекла вперед по пересохшему руслу. Сели в лодку и двинулись. Теперь плыть было не в пример проще. Берега голые, обзор — сколько глазу хватает. И течение заметно помогает. Только успевай по сторонам поглядывать. Пошла река, ожила. А тут и до моря не так далеко оказалось. Взяли влево и погребли без поспешности.
Устье Тигра миновали уверенно, он сейчас вполне убедительно изливался в море, хотя и без обширной дельты.
Безжизненные участки суши изредка разнообразились очень симпатичными зарослями, где кипела жизнь. Случалось, находили родничок, и конечно, сразу весь запас пресной воды при этом просто сменяли. Пальмы, травы, всякую всячину зарисовывали, не жалея времени. Описывали природу, определяли координаты, связывались по рации со Шкурском. Шторма пережидали на суше, от которой, разумеется, не удалялись.
На засушливых пространствах тоже поработали, как следует, хотя ничего новенького для себя не встретили. Судя по поведению животных, пришли к выводу, что в глубине материка посреди этих безжизненных мест оазисы все-таки встречаются. Убегали туда быстроногие копытные, похожие на джейранов. Путешествие стариков совершенно не тяготило. За полвека пребывания в этом мире состояние «в пути» стало для обоих привычным. Добыча пропитания происходила просто и естественно. Поймать рыбу — это вообще легко. Финики или кокосовая пальма — приятное дополнение к меню. Водоросли или донные обитатели — да сколько угодно. Птичек и зверушек тоже встречалось немало.
Акул видели, но до конфликтов дело не доходило. Напрягали прибрежные рифы. Массивы кораллов на мелководье — явление частое, а приливы и отливы в этих местах незначительны. Словом, жизнь интересная, нескучная.
В путь они тронулись в конце марта, и в начале лета миновали Ормузский пролив. Сразу заметили, что приливы и отливы стали несколько выразительней, да и волнение на море в тихую погоду создавало неудобства. Побережье Оманского залива было значительно лучше увлажнено, а растительность носила на себе следы ураганов — как иначе объяснишь поломанные или вырванные с корнем огромные деревья. Пустынные участки поверхности лишь изредка проникали языками к неспокойной воде залива, придавая, в сумме частыми сплошными зарослями, чудесный своеобразный колорит этим местам. Тут дождались шхуны, что обогнула Аравийский полуостров, пройдя в Красное Море через Суэцкий пролив.
Состояние судна говорило о том, что не всё в пути прошло гладко. Мачты отсутствовали.
— Штормило, — ответил на вопрос капитан. — После Аденского пролива шли под дизелем, и подальше от берега. Если бы не нужно было вас забирать, вернулись бы еще из Красного моря. То шквал налетит, то на несколько дней как задует! Между волн, словно в горах, а уж как накроет — всплываешь, словно на подводной лодке. Видите — корпус тканью обтянут? Это все наши паруса пришлось на превентивные пластыри пустить — не выдерживает обшивка, течи начинаются. Вернее — это уже постоянный процесс, сбалансированный с
