по наковальне постукивали. Но напряженного труда здесь не наблюдалось.
Совсем иная картина в посёлках у женщин. Утренняя зарядка, купание, уход за волосами, натирания какие-то. Потом тренировки с луком, с копьём, фехтование, купание, обед, послеобеденный отдых, гимнастика, дыхательные упражнения, пробежка, купание… бедные крутились как белки в колесе, не зная покоя ни на минуту. Вечером, некоторые заглядывали к «мальчикам» и кого-то уводили к себе на ночь, утром обязательно возвращая на место.
Детишки бегали. До трёх лет — в женских посёлках. Потом — до шести лет — в мужских. Далее всё смешивалось — детвора перемещалась свободно. Начиная с десяти лет, девочки жили по женскому графику, каждая в своём домике, а мальчишки — вместе с дяденьками под навесом.
Славка долго прикидывал сколько здесь народу и какого, но, в конце концов, примерные цифры у них с Мишкой сошлись. Триста мужчин, триста женщин, около сотни малышей. Беременных женщин они видели единицы.
Стройками и ремонтом жилищ развлекались тоже мужчины. Собирались весёлой толпой, стаскивали жерди, прутья, пальмовые листья и, весело переругиваясь, творили какую- нибудь халабуду. Получалось играючи. И ещё обратили внимание на то, что в питании используется много съедобных каштанов, которые нередко встречаются всюду, но особенно густо растут в горах.
Не понимая речи, из которой узнавали только изредка доносившиеся до них отдельные слова, типа «привет» или «пока», ребята потихоньку пытались распутать для себя существо наблюдаемой жизни. Антураж — это само собой, но народ здоровый и между собой не ссорится. Сыты, не мёрзнут, по деторождению похоже на нормальное воспроизводство. Тихий патриархальный мир.
И вдруг картинка из совершенно другой сказки. На женщин во время купания наскакивает толпа чужих мужиков с короткими дубинками. Девчата — на другой берег и удирать. Нападающие — за ними, а тут толпа своих ребят с «коромыслами». Вопли, кутерьма и… стенка на стенку.
Славка с Мишкой, понятное дело, двинулись по следам отступившего агрессора. Роль «невидимок» они за последние месяцы освоили лучше, чем за всю предыдущую жизнь, хотя дома в это вопросе считались экспертами. Но на Корсике больше месяца прячась и подглядывая, почти потеряли способность обнаруживаться, уже на рефлекторном уровне учитывая силу и направление освещения, распределение теней, плотность листвы и толщину стволов. Так что на глаза неудавшимся похитителям женщин не попались.
В некоторой точке отряд разделился на несколько групп. Пошли за крайней правой, и вскоре вышли к классической стоянке древнего человека. Добротные шалаши, женщины занимаются хозяйством, куча голопузой ребятни под ногами, усталые охотники вернулись из дальнего похода. Близко подходить не стали, однако, по отдельным долетевшим до них словам поняли — здесь тоже говорят по-английски, и народ выглядит похожим на европеоидов. Загорелые, конечно. В одежде поменьше выдумки, хотя самой её больше. Передники или набедренные повязки у мужчин, женщины в подобии длинных маек.
Выглядят эти женщины довольно полными, и их значительно меньше, чем мужчин. Впечатление такое, что рождение детей для них — процесс, прерываемый только периодами вскармливания. Вид у здешних леди неважный. Утомлённый какой-то, рыхлый, даже, пожалуй, болезненный.
Недолго разглядывали деды картинки из жизни древнего мира. Решили вернуться. Пора было связываться по радио со своими — шхуна, что бегала к Мальте, по расчету времени несколько дней тому назад должна была покинуть побережье острова. Имело смысл уточнить время и место встречи.
— Ну что, Миша, по всему выходит, что разным дяденькам нравятся разные тётеньки, — Славка с удовольствием смотрит на море и прихлёбывает травяной чай, которого они были лишены довольно долго, поскольку огня не разводили, да и не носили с собой ничего, ни посуды, ни мешочков с сушёной травой.
— Красивые тётеньки, мой юный друг, нравятся всем. Не всем нравится вести себя так, чтобы быть красивыми.
— Это ты, мне кажется, не всё разглядел. Амазонку играет её мужчина. А сама она так же зависима и беззащитна, как и любая женщина, — Славка с удовольствием отламывает себе сухарь, приготовленный ещё дома.
— Не знаю. Я своей Гаечке ни разу не подыгрывал…. хотя… слушай…. просто это было тоньше. И вообще с самого начала метод этих ребятишек, это же часть нашей жизни, — Мишка даже засмеялся. — Вот Маркович! Вот жук! Если бы не эта карикатура, ни за что не понял бы коварства его замысла.
— Темные мы с тобой, товарищ лейтенант. В школах учились давно, когда всё это там ещё не преподавали. Нынешние выпускники не ломали бы головы месяц, и разобрались бы в вопросе без демонстрации контрпримера. Надеюсь. Во всяком случае, поучают они не глядя на количество седины в бороде слушателя.
Мужики переглянулись, пожали плечами. В динамике отчётливо зазвучала морзянка.
— Хороший сигнал, сильный, — Мишка потянулся к рации. — Попробуем речевую связь. Шхунка где-то недалеко.
Глава 38
Среди Азорских островов Пико, пожалуй, самый высокий. Замечательная гора высотой более двух километров — совсем неплохое место для астрономической обсерватории. Морской субтропический климат, комфортные температуры. Замечательное местечко. На уровне моря всегда тепло, но не жарко. На макушке затихшего вулкана ветрено, так что одеваться тут нужно в нормальную одежду. Контрастное такое местечко. В затишном солнечном уголке комфортно, а если ночью да на открытом склоне — можно и озябнуть.
Сам этот остров — территория густонаселённая. На его четырёх сотнях квадратнык километров проживает целых пять человек. Семейная пара астрономов наводит свои телескопы на звёзды и ведёт метеорологические наблюдения. Им по пятнадцать лет — год как закончили школу. И еще годика два-три поживут здесь, пока не наступит время обзаводиться детьми — тогда уж вернутся на материк. Три метеостанции, расположенные на разных высотах обслуживают школьники, поселившиеся здесь на время каникул. Температура, давление, влажность, сила и направление ветра, количество осадков — ведётся сбор фактических данных для учёных.
В этом месте нынче — кухня погоды. Тайфуны-ураганы обычно собираются над этими водами, а потом наваливаются на запад Европы, а то и на северную Африку, потому-то именно на этом острове и организован наблюдательный пункт. Конечно, заранее угадать, куда направит стихия свой гнев, не удаётся, но сам факт образования мощной области низкого давления интересует всех.
Метеоплощадка, которую обслуживает Натин, расположена у самого моря. Рядом — причал и несколько емкостей с топливом. Заходят или прилетают сюда пят-шесть раз в год, однако, залить горючего или пресной водички тут всегда можно. Или провизией разжиться — есть приличное количество мясных консервов и круп, а уж свежих овощей или фруктов нарвать, вообще не проблема. Есть тут в защищенном от ветра углублении плантация, где грядки не размывает тропическими ливнями, а ветер не уносит кусты и деревья. Да и рыбкой в этих водах запастись недолго.
Натин родом с Корсики, она всего три года как приехала в школу к этим русским, но сейчас, в свои десять лет вспоминает свою прошлую жизнь слегка туманно, причём, в основном, с недоумением. Она жила в семьё, которая кормилась охотой и часто переходила с места на место. У неё было много братьев и сестёр, папа и мама. А потом мама заболела. Папа привёл человека, который на быстром паруснике их всех увёз далеко. От дома до кораблика маму несли на носилках папа и доктор, а Натин с другими детьми шла пешком. Они тогда всё бросили и очень торопились.
Потом на судне маму разрезали и зашили обратно, и она стала поправляться. Кругом были чужие люди и непонятная речь и шок от вида блестящих щипчиков, которыми маленькая матроска откусывала Натин ногти. Ей тогда ужасно захотелось такие же, но девочка отдала ей эти самые вместе с кучей блестящих инстументиков в деревянном футляре. Затем всё пошло кувырком. Степь, езда на гуанако, буквы, рогатка, плетение шапки из травы и микроскоп, через который ей показали маленьких зверьков, что жили у неё под ногтями. Простыни, мыло, безрукавка из волчьей шкуры, ловля рыбы руками.
Весёлый отец, сажающий деревья, и помолодевшая мама. Куча детей в школе, весёлые игры и непостижимо тяжёлая таблица умножения. Теперь Натин считает себя тоже русской. Она ничего не боится и никого не уважает. Её научили смотреть, слушать и думать. Не верить, а знать. Или стараться узнать. Тут все так делают. А еще носят оружие и очень вежливы. Сказать, что эти люди любят друг друга — это неправда. Вернее, не вся правда. Любят ли друг друга пальцы одной руки? Так что, чувства здесь не при чём. Эти люди похожи на одну семью. Собственно, она тоже из этой семьи. И знает, что ругаться друг с другом можно, но драться следует только на тренировках.
Вообще-то, свою отсталость от большинства других детей, она чувствует. Ей постоянно всё объясняют и растолковывают. Часто она не понимает поведения других, а уж поступок той непостижимой девочки, отдавшей ей свой маникюрный набор для неё до сих пор загадка. Она не любит читать, неважно обстоят дела с арифметикой. Но сейчас, после завершения третьего класса она просто и уверенно поступила как все. Коульке — он учится на класс старше — захотелось поработать в каникулы лаборантом на метеостанции, и она вызвалась. Этот Коулько для Натин самый лучший друг. Не потому, что он лучше всех, а потому… ну очень уж он симпатичный.
Когда не клюёт, это верный признак того, что до очередного урагана недалеко. Солнышко припекает, воздух прогревается, расширяется и становится легче. И уже не так сильно давит на землю и море. Это Натин обьяснили. А потом в это место, где воздух слабый, приходит сильный воздух из мест, где не так жарко. И получается ураган. А иногда — тайфун, или циклон, или торнадо. Чем они друг от друга отличаются — она обязательно узнает. А сейчас пора снимать данные с приборов и передавать на горку по радио.
Девочка сматывает удочку и спешит на площадку. Влаги в стакане нет, температура, давление и влажность занесены в журнал. С ветром дела обстоят неважно — ну нет его, и всё тут. Полчаса назад было последнее дуновение. Помещение метеостанции — бетонный бункер с двумя запасными выходами. Опасность торнадо и сейсмическая — это очень серьёзно. Тут на Пико все постройки такие — маленькие, тесные и очень прочные. Включила на разогрев передатчик, и пока лампы выходят на режим, оживила тайпер. Закрутился под стеклом магнитный диск, поползла головка считывателя и на экране возникли принятые сообщения.
Семисегментные буквы — это не так просто. Некоторые из них такие же, как обычные. Другие совсем непохожи. Но Натин их уже выучила и разбирает уверенно. Коулько и Ширяй прислали очередные ходы шахматных партий, что они ведут по переписке. Переставила фигуры на обоих досках. А с горки сообщили о том, что обнаружили на юго-востоке незнакомый корабль. Кстати, времени с тех пор прошло немало. Взяла бинокль и, поднявшись на удобное место, обшарила взглядом горизонт. Ничего не видно. А ведь это в секторе, который отсюда отлично просматривается. Хотя мешает мыс слева.
Вернулась, и вызвала обсерваторию по голосовому каналу. Нет ответа. Все чем-то заняты. Ребята на своих метеостанциях тоже к аппаратом не подошли. В принципе, с ними тоже всё понятно. Коулько наверняка в земле ковыряется, у него как раз их островной садик-огород под рукой. Пико — очень выпуклый остров. На нём почти нет укромных уголков или защищённых долинок. Здесь продувается всё. А вот на высоте семисот метров закрытое пространство имеется, там у них разбиты плантации, на которых и любит повозиться этот парень. Ширяй нередко туда заглядывает со своей позиции, расположенной на высоте полутора километров над уровнем моря.
Натин тоже иногда ходит в гости на огород. По этим горным тропам, когда нужно постоянно карабкаться, быстро устаёшь, поэтому на острове стараются не поселять людей преклонного возраста — здесь — мир молодых и рьяных, тех, у кого хватает энергии и задора. Однако, почему ей никто не ответил? Ведь во время передачи метеоданных все находятся у аппаратов.
Думай, голова. Сверху разглядели корабль. От неё, с уровня моря, этот корабль невидно. Значит — он далеко, ведь с горы обзор намного шире. И пацаны полезли тоже посмотреть на него. Ветра нет, если это парусник, он должен включить мотор и подойти сюда, где есть причал. Раз не подошёл — следовательно, мотора на нём нет. Ну да. Чужой. На вызов по радио не ответил. С ненадутыми парусами стоит. И что делать? Нет, нельзя быть такой тупой!
Девочка с неожиданной силой почувствовала себя брошенной и забытой, неспособной сориентироваться, догадаться, сообразить, что ей следует делать. Три года — это слишком мало, чтобы стать как все. А она ещё ленилась. Хотя, про приход незнакомого судна на уроках ничего не было.
