Голый и новичок. Несколько раз он лез в карман и ощупывал гранату. Новичок тоже рылся в мешке.
— Что такое?! — воскликнул мальчик. — Остановились.
— Остановились, — разочарованно протянул и Голый.
У длинной ленты пыли, змеей вьющейся над полем, неожиданно выросла огромная круглая голова. Это были три мотоцикла с колясками. С них сошли люди в плащах и принялись совещаться.
— Следы наши заметили, — сказал мальчик.
— Да, — сказал Голый. — А может, кто в селе сказал, что мы пошли этой дорогой.
— В селе никто не мог сказать, — возразила девушка.
— И я думаю, что никто, — подтвердил новенький.
— Тогда, значит, следы изучают, — заключил Голый.
— В пыли есть отпечатки прикладов, сапог и босых ног, главное, сапог и башмаков. Надо быть дураком, чтоб не догадаться, — сказал мальчик.
Они замолчали, продолжая с неослабевающим вниманием наблюдать за дорогой.
Вдруг Голый услышал за спиной шорох и вслед за ним чей-то шепот:
— Товарищи, товарищи, — звал кто-то приглушенным голосом совсем близко от них.
Голый вздрогнул. Испуганно обернулся. В десяти метрах от него полз человек. Усатый, загорелый до черноты крестьянин средних лет в поддевке тихо подкрадывался к ним. За ним ползли еще двое, помоложе, такие же взволнованные, как и первый. Голый сразу понял, что страх его напрасен.
— Вы зачем здесь? — спросил он.
— Вам помочь, — сказал старший. — Сначала думали подождать, потому как оружия у нас нет. Но эти остановились, мы и решили, может, чем поможем. У вас гранаты или чего другого не найдется? Я умею обращаться с гранатой.
Голый строго глядел на них. Ему хотелось принять дружескую помощь. Но не просчитается ли он? Он вглядывался в их лица. О чем-то раздумывал. А они в страхе, приоткрыв рот, не сводили с него глаз.
Наконец Голый решительно сказал:
— Вот тебе граната, держи!
— Есть! А этим двоим? Они хорошие ребята.
— Я дам одну, — сказал мальчик.
— Хорошо!
— А второму пистолет, — сказал Голый. — В нем только два патрона. Зря не стреляй. Береги на крайний случай.
— Ладно. Будь спокоен…
Подошли ближе и двое других, у них тоже от волнения глаза расширились, лица вытянулись. Неумело и суетливо они кинулись занимать позиции. Линия обороны протянулась метров на двадцать.
— Целая рота, — сказал мальчик.
И все же они старались держаться кучно. Все понимали, что значит принять бой с пулеметчиками на таком ровном месте и с такими незначительными боеприпасами. Но предстоящий бой в то же время привлекал их. Очень уж хотелось наказать мотоциклистов, отличавшихся особой наглостью.
— Остановились как раз там, где мы сидели, — сказал мальчик.
— Изучают следы, — сказал Голый. — В пыли их отлично видно.
— Подойдут, — сказал один из вновь прибывших. — Их не так легко испугать!.. А сколько бы оружия мы захватили, если бы они пошли на нас!
Клубы пыли понесло к востоку, они поредели и начали оседать над полем густым туманом.
— Спрячьтесь получше, — приказал Голый, — в бинокли смотрят. Не двигаться!
— Черт их побери! Что бы им клюнуть на приманку! — воскликнул мальчик. — Ведь для них самих лучше — сегодня бы и войну закончили. Так нет, хочется им до конца воевать… Вот вам, пожалуйста, уходят.
И правда, мотоциклисты стали удаляться, и наконец облако пыли скрыло их совсем.
— Поднимайсь! — вскочил Голый на ноги. — Пошли отсюда подальше. Тут на равнине можно влипнуть в историю почище. Еще навлечем на свои головы что-нибудь похуже мотоциклистов.
Отряд встал и двинулся за Голым.
Они решили не возвращаться на дорогу, а идти пригорками, держась кустов и оврагов. Дорога шла в нескольких сотнях метров от них.
Полчаса они шагали молча, потом им попалось поваленное дерево, и Голый решил устроить привал. Рядом с ним опустились на землю трое крестьян; опершись подбородком на руку, они завели неспешный разговор.
Живут они в соседнем селе, пошли к партизанам, потому что давно уже собирались, да и четники что ни день грозят отправить их на работу в Германию, если они не вступят в их части. Служить же немцам и итальянцам они не хотят. А сегодня услышали, что в соседнем селе были партизаны, вот и пошли той же дорогой.
— Решили, брат, бить супостатов вместе с партизанами.
— Хорошо. Пойдете с нами до первых партизанских частей. Вместе легче пробиваться.
Все трое — усач и двое молодых — преданно смотрели на Голого, слова его воспринимались как чудеса мудрости, он был для них высшим авторитетом.
А Голый был болен.
Речь шла о доверии. Он не имел права на слабость. Хватит с него и турецких шаровар. И все же он сел на землю, прислонился спиной к пню, поставил на него локти, пулемет зажал между колен. Закрыл глаза. Сделал вид, что о чем-то размышляет. Спустя немного времени со страшным трудом поднял веки — от слабости его клонило ко сну. И сказал тихо и задумчиво:
— Еще немного, и мы придем в бригаду. Бригада — наш дом. Бригада — это мать, которая никогда тебя не бросит. Я немного нездоров, но это скоро пройдет. В бригаде нас встретят хорошими вестями. Победа на всех фронтах. Победа, товарищи, я уверен!
Мальчик и девушка вели особый разговор. Слов при этом говорилось мало — покусывали травинки, крутили в руках веточки.
— Ты когда-нибудь бывала здесь, в этом лесу? — спросил мальчик.
— Да. За дровами иногда сюда ходим.
Невысокий лесок тянулся довольно далеко. Немного ниже виднелись верхушки деревьев повыше. Похоже было, что дальше им придется пробираться густыми зарослями бука.
— Эта дорога выходит на шоссе, — сказала девушка.
— И шоссе перейдем, — отозвался мальчик, — все на свете перейдем. Мне кажется, мы и родились для того, чтоб переходить дороги, реки, горы.
Девушка непрестанно старалась занять чем-нибудь глаза и руки. Непривычные речи мальчика смущали ее. Да и слова он выговаривал не совсем так, как говорили в ее краях. Все это было в диковинку. Вдруг она решительно подняла голову и сказала звонким, ясным голосом:
— Решилась уйти, и будь что будет.
— Ты не первая, не бойся. В бригаде много девушек. А хорошо, что на тебе красная кофта: противник подумает, что это батальонное знамя, что нас целый батальон.
— Победа, товарищи, я уверен, — говорил Голый слабым голосом, его мучили нестерпимые боли в желудке, тошнота подкатывала к горлу.
— В таком случае лучше всего двинуться дальше, чтоб как можно скорей добраться до добрых вестей, — сказал мальчик. — Бригада уже недалеко…
— Пошли, — сказал Голый. — Отдохнули, и хватит.
Он подтянулся на локтях и сел на пень. Затем оперся на пулемет и встал на ноги. Он зашагал, продираясь сквозь кусты, по неровной покатой земле. Товарищи пошли за ним, пугаясь его неверных шагов.
Скоро плоскогорье, на котором лежали село и поле, кончилось; впереди шла новая цепь ущелий и долин — отряду предстояло петлять довольно долго.
Вправо от них, где-то на востоке, далеко в горах, громыхали пушки. За холмом, километрах в пяти, они разглядели мирно плывущий деревенский дымок.
