– И на той спасибо.
На миг Автономов остановился с полуоткрытым ртом. Вдруг напомнил он Грекову какую-то рыбу, заглотнувшую воздух,
– Мне казалось, что за это время ты тоже для разговора со мной созрел. – Сквозь паутину тросов, которую сплетали и расплетали над эстакадой крановщики, проступал конус сторожевой вышки. Автономов перехватил взгляд Грекова: – Чем ты так залюбовался?
– Только тем, что на этом свете, оказывается, нет ничего такого, что не было бы выдумано до нас.
– То, что ты еще и философ, я давно знаю. Но, как тебе известно, философы древности только объясняли мир, тогда как на нашу долю выпало другое. Ты догадливый, Греков, именно для того, чтобы побеседовать на эту тему, я теперь и ждал тебя. Ни часом позже, ни часом раньше. По всем телефонам целые сутки подряд не мог тебя разыскать, значит, думаю, не зря маскирует следы и с утра нагрянет с какой-нибудь новостью. Примерно уже представляю с какой. Ну, давай раскручивай эту грамоту, которая у тебя в руке. Я вижу, на тебе лица нет, ты что же это, над ней не спал?
Греков кивнул:
– Над ней.
– Специально для меня?
– Да.
– Лестно. Ну что ж, клади на стол. Я тебе уже сказал, что более или менее догадываюсь о чем.
Читал Автономов тот листок, который положил перед ним на стол Греков, внимательно и долго. Надев очки, с которыми в лице его всегда выступало что-то совиное, медленно водил глазами из строки в строку. Когда зa это время два или три раза начинал звонить телефон, он, сняв трубку, опять опускал ее на рычажок, а когда однажды заглянуло в дверь лицо порученца, так красноречиво ткнул оттопыренной ладонью в его сторону, что тот мгновенно испарился.
Дочитав, Автономов снял очки, аккуратно сложив дужки, спрятал их в футляр и только после этого с явной грустью взглянул на Грекова.
– В общем, придраться не к чему, как говорится, факты упрямая вещь. Только мне-то ты, пожалуйста, не темни, что и самого побега не было. Как это тебе удалось обставить, я еще не разобрался, необязательно разберусь. И непременно доберусь до Цымлова. Ну, а раз побега не было, то и пересуд возможен, да? Так надо понимать?
– Так.
– И когда же, по-твоему, этот пересуд?
– Чем скорее, тем лучше.
Автономов исподлобья взглянул на него.
– До бюро обкома или все-таки можно после бюро?
– Какого бюро? – с искренним удивлением спросил Греков.
– Того самого, на котором помимо саботажа твоих вандейцев в Приваловской будет разбираться и твое персональное дело, уважаемый начальник политотдела стройки и особоуполномоченный обкома товарищ Греков.
Всего чего угодно мог ожидать от него Греков, но только не того, чтобы он мог так тяжеловесно шутить. Автономов усмехнулся одним углом рта:
– Нет, представь, не шучу. Пока вы с Цымловым прокручивали свой вариант с алиби Коптева, кое-кто срочно прокручивал другой. Пока ты где-то валандался, мне уже доложили, что по твоим горячим следам звонил в райком сразу по двум доносам второй секретарь обкома Семенов. Тебе в станице человека с фамилией Шпаков не приходилось встречать?
Греков не поверил.
– Не может быть.
– Все может быть, когда замешана женщина, – нравоучительно заметил Автономов. – Об остальном я, как видишь, тебя не спрашиваю, потому что по твоему лицу вижу, что брехать ты за свои полвека жизни так и не научился. И допрашивать тебя не собираюсь, это не по моей части. Но на бюро обкома тебя допрашивать будут. В том числе и по телеграфному доносу номер два за подписью – как ты думаешь, чьей?
– Уполкомзага Цветкова?
– Правильно. А это уже не весовщик колхоза, у которого с тобой из-за какой-то учительницы счеты. Как видишь, я о твоих станичных баталиях если не все, то кое-что знаю. И из-за этого даже должен вместе с тобой на бюро обкома быть. С той только разницей, что я заранее поеду на пароходе, чтобы по пути еще раз на твоих, но уже ниже плотины, вандейцев посмотреть, а ты должен за эти два дня, не без помощи вышеупомянутой Махровой, – Автономов поднял двумя пальцами за угол исписанный крупным почерком Грекова лист бумаги, – окончательно приваловский узел развязать. И в пятницу встретить меня на пристани в Ростове. Кстати, можешь заверить ее и от моего имени, что через неделю, самое большее две, ее сокол будет ей на ночь косу расплетать. Вслед за тобой я в Приваловскую высылаю еще колонну из ста машин. Прямо подгоняйте к каждому двору и без всяких разговоров грузите. И церковь, если потребуется, на колесах перевезем. Пусть молятся о своей бывшей донской Атлантиде. – И уже у самой двери Грекова догнали его заключительные слова: – Кстати, Валентина Ивановна тоже поедет со мной на пароходе в «Гидропроект» за окончательно скорректированным проектом рыбохода. Пятый раз переделывают. Иначе неграмотная рыба может заблудиться, в каком теперь месте ей надо будет подниматься на нерест.
16
После того как Греков ушел, Автономов минут пять неподвижно сидел в своем полукресле, уткнув в грудь подбородок. Порученец, открывший дверь в кабинет, с тревогой заключил, что он опять уснул прямо за столом. «Так недолго и до инфаркта», – порученец даже вздрогнул, тут же отчетливо представив себе, как совсем другой человек занимает это полукресло, на котором теперь грузно ссутулился Автономов. Опять
