супесь?» — «Это как собрание решит», — долетало до него. «Еще, может быть, и земля за той Черной балкой не отбита, а они уже готовы из-за нее подраться», — улыбаясь, подумал Луговой.
Казак-ездовой зазывал к себе молодую женщину, которая брела вдоль обоза в серой шали и в стеганой ватной кофте, с трудом вытаскивая из глубокого снега ноги.
— Погляди, как у меня. Печка! — Он отворачивал край прикрывающего бричку брезента.
Женщина отказывалась, оглядываясь на других женщин, тянувшихся гуськом рядом с колхозным обозом. Но в ее фигуре и во взглядах, которые она бросала на ездового из-под заиндевелой шали, выражалось колебание. А встречный ветер сек в лицо снегом.
— Скорее же! — ощеряя в улыбке белозубый рот, поощрял ездовой.
Женщина еще раз оглянулась на обоз и быстрыми шагами направилась к бричке.
— Давно бы так, — проговорил ездовой, подсаживая ее под локоть в бричку.
Некоторое время он шел рядом с бричкой и потом со словами «а вдвоем еще теплое» тоже скрылся под брезентом. В ответ из-под брезента послышался негромкий смех.
Ехали верховые, проносились на прицепах и в конских упряжках пушки, громыхая по мерзлой земле. Вдоль улиц темнели сады.
Проезжая через центр хутора, Луговой направил лошадь к колодцу. Женщина в съехавшем на плечи зеленом платке вытаскивала из колодца ведро с водой.
— Ведро у вас чистое? — спросил Луговой.
— Чистое.
— А из чего бы лошадь напоить?
— Поите из него, — быстро сказала женщина, поставив ведро на землю.
Пока лошадь пила, Луговой спрашивал:
— Давно они отсюда ушли?
— Часа два назад, — поправляя платок, отвечала женщина.
— На север?
— Нет, туда. — Женщина махнула рукой на восток. «Странно, — отъезжая от колодца, думал Луговой, — с какой стати на восток? Если отступать, то или на север, к Ростову, или на запад, к Тамани. А на восток — это непонятно».
Отыскав начальника штаба полка Синцова, он приказал:
— Усилить боевое охранение.
— Лишние предосторожности, — улыбнулся Синцов. — Они мечтают только о том, как бы ноги унести.
— Никогда не надо думать, что они глупее нас с вами, капитан Синцов, — сказал Луговой.
В полк приехал Рожков. Сняв с головы серую папаху, ладонью сбил с нее снег.
— Как идем! Но ты, Луговой, отстаешь…
— Смущает, что они уходят без боя на восток, — сказал Луговой.
— Пусть идут хоть к черту на рога! Вперед и вперед! — Рожков постучал каблуком по твердой, закованной стужей земле: — Слышишь, уже по донской идем. — И, закрывая за собой дверцу машины, повторил: — Только вперед! Смотри как бы другие не обогнали твой полк.
Тишина… Не вздохнет в отдалении гаубица, не расколет морозный воздух выстрел. Милованов напряженно прислушивался, вызвал начальника штаба:
— Что нового от Рожкова? Как идет?
— Без задержки. Противник не принимает боя.
— Это меня и беспокоит. Передать Мирошниченко, чтобы выдвинулся в район хуторов. Пусть будет готов поддержать Рожкова. От Рожкова требовать донесения каждые полчаса.
Над черными массивами нескончаемых садов вставал ослепительно яркий круг солнца. В розовых облаках испарений стояли сады.
— Начальника разведки! — бросил адъютанту Милованов.
Через минуту в приоткрывшуюся дверь просунулась черная курчавая шапка и потом уже вся фигура человека в накинутой на плечи бурке. На бурке искрились снежинки. Выпростав из-под нее руку, вошедший поднес ее к шапке.
— Старший лейтенант Жук по вашему приказанию, товарищ гвардии… — начал он звучным с мороза голосом.
— Карта с обстановкой? — перебил его Милованов.
— При мне. — Жук пошевелил рукой под буркой.
— Докладывайте.
Пока Жук раздевался, он, заложив за спину руки, следил за ним довольными глазами. Новый начальник разведки с каждым днем нравился ему все больше. В походе всегда подтянут, гимнастерка чистая, подшит свежий подворотничок, тщательно выбрит. И сапоги блестят так, словно шел он сюда по паркету.
Сняв бурку, Жук раскладывал на столе свою карту. Руки у него вздрагивали. Откровенно признаться, он все еще трусил. Никак не мог привыкнуть к своему новому положению начальника разведки. Одно дело сходить во главе разведчиков в поиск, самому взять языка, другое — докладывать об обстановке. Притом не в масштабе полка, а в масштабе целого корпуса.
— Говорите, — нетерпеливо сказал Милованов.
— Дивизия «Викинг» в составе полков «Нордланд», «Вестланд» и «Великая Германии» и одного артполка по-прежнему занимает Длинную балку. Третья танковая дивизия подтягивается в район хуторов. Тринадцатая танковая дивизия генерал-майора Шевелери и шестой полицейский полк уходят. Кроме этого… — Жук замялся.
— Говорите.
— По некоторым данным, на наш участок приехал фельдмаршал Лист.
— Больше ничего?
— Движения противника на запад не отмечено.
— Таким образом?
— Таким образом, перед фронтом первой дивизии образуется коридор, — поднимая от карты посмелевшие глаза, Жук прямо взглянул на Милованова.
— И мы входим в него?
— Я передал эти данные гвардии генерал-майору Рожкову. — Жук пожал плечами.
— Хорошо. Идите.
Уже с порога Жук услышал, как Милованов, снимая трубку телефона, говорил:
— Ванин? Немедленно передать Рожкову мой приказ отойти назад.
Полк Лугового шел на правом фланге. Луговой приказал командирам эскадронов замедлить движение, чтобы уплотнить боевые порядки полка. «Растянулись», — думал он, оглядывая с горки текущий через хутор ноток.
Возвращаясь с левого фланга, Рожков опять заехал к Луговому.
— Я тебя не узнаю, Луговой.
— Мне кажется, что мы входим в мешок, — сказал Луговой.
— Чепуха! Вы как сговорились.
— С кем? — удивленно спросил Луговой.
— Только что получил, — Рожков раздраженно сунул Луговому шифровку.
— Товарищ генерал, командир корпуса прав, — прочитав шифровку и бледнея, сказал Луговой. — Я считаю…
— Никаких «считаю»! — отрубил Рожков. — За дивизию отвечаю я. — Помолчал и, яростно захрустев пальцами, с тоской продолжал — Отойти? Снова оставить эти станицы и хутора? Никогда. Костьми ляжем. Слышишь, Луговой?
«Тигр» командира 13-й танковой дивизии генерала Шевелери стоял в котловане. Выглядывали из него
