ветхое дерево подалось. Дверь открылась, и Мариша ввалилась в квартиру Сенечки.
Первым делом она убрала с лица плотную тканевую занавеску. Потом отдернула ее с окна, впустив в комнату солнечный свет. И лишь затем огляделась. В общем-то, в комнате не было ничего примечательного. Обычная гостиная, обставленная со спартанским минимализмом. Одна низкая кушетка с пушистым шерстяным пледом. Кожаное кресло перед огромным телевизионным экраном на жидких кристаллах. И музыкальный центр в виде пирамидки и такие же пирамидальные колонки по бокам. Больше в комнате не было ничего. Ни люстры, ни обоев, ни ковра. Да что там ковер! Даже приличного пола в комнате и то не было. Так, крашеные еще, наверно, пленными немцами доски. И все.
Решив, что тут ей больше ничего не светит, Мариша вышла из комнаты и оказалась в тесной прихожей. Тут тоже не было ничего примечательного. Кроме того, что замок можно было открыть изнутри. Это уже радовало.
– Не придется по веревке отсюда спускаться, – сказала самой себе Мариша и вздрогнула, представив эту картину. – А зачем меня вообще сюда принесло?
И Мариша еще раз огляделась по сторонам. Никаких бумаг на полу или под кушеткой. Даже телефона тут не было. Приходилось признать, что рисковала здоровьем Мариша напрасно. Никаких бумаг, документов или чего-нибудь интересного в квартире Сенечки не имелось. Обычное логово холостяка, без малейших указаний на то, где же искать его хозяина. После проделанных упражнений Марише вдруг смертельно захотелось пить. В ванной кран отозвался таким грохотом, что Мариша поспешно его закрутила и отправилась на кухню.
– Ай! – вскрикнула она, войдя туда. – Вы кто?
Возле кухонного стола, уронив голову на руки, сидела в плетеном кресле девушка. Ее стройное тело застыло в странной неподвижности. И сначала Мариша решила, что девушка крепко спит. Она осторожно дотронулась до плеча незнакомки и тут же испуганно отскочила. Потому что от толчка тело девушки внезапно пришло в движение, и не успела Мариша рта раскрыть, как оно рухнуло вместе с плетеным креслом на пол. Мариша кинулась к несчастной, решив, что она страшно ударилась, но та продолжала лежать неподвижно, явно ничуть не волнуясь, что с размаху всем телом хряснулась об пол. Мариша наклонилась над бедняжкой, все еще не веря в то, что инстинкт давно ей уже подсказывал. Да что там подсказывал. Он вопил изо всех сил.
– Эй! – тихо произнесла Мариша. – Вы живы?
Ответа не последовало, и Мариша закусила костяшки пальцев. Под левой грудью у девушки виднелась ручка ножа или заточки. Крови вытекло совсем мало, и одежда и пол вокруг не были испачканы. Поэтому со стороны казалось, что девушка спокойно сидела за столом. Сидела себе, сидела, утомилась и задремала. Лицо девушки было спокойное и какое-то удивленное, словно она никак не ожидала того, что с ней случилось. Кроме того, Мариша заметила, что девушка совсем молоденькая. Никак не старше восемнадцати. Рядом с ней лежала симпатичная замшевая сумочка, украшенная стразами.
Мариша машинально протянула руку к сумочке и вытряхнула на стол все ее содержимое. Первым ей на глаза попался паспорт. Она его тут же открыла, и на нее с первой страницы глянула убитая незнакомка. Над верхней губой у нее была пикантная родинка, которую фотограф по непонятной причине постарался заретушировать.
– Чудова Галина Павловна, – прочитала Мариша, перевела глаза на убитую и тихо ахнула: – Галка!
Посмотрев на адрес прописки, Мариша убедилась в своей правоте. В печать была вписана та улица, дом и квартира, в которой вчера ночью побывали они с Юлькой, где жила Дюймовочка и где стояли чемоданы Володи. Без сомнения, перед Маришей лежала любовница Сенечки. Убитая уже давно, так как тело успело совершенно остыть.
Глава шестая
Немного придя в себя от первого шока и усилием воли подавив в себе инстинктивное желание бежать куда подальше, Мариша обрела способность здраво рассуждать:
– Итак, тело Галки находится в квартире у Сенечки. Самого Сенечки тут нет и в помине. Ключей от квартиры в сумочке убитой тоже нет. Напрашивается вывод, что тело тут появилось не само по себе, а в сопровождении хозяина квартиры.
И Мариша задумалась. С какой стати Сенечке было оставлять у себя дома тело убитой им девушки? Или он собирался его поздней вынести и перепрятать? Но, честное слово, следовало бы ему с этим поторопиться. Дни стояли теплые. А днем мотаться по городу на чужой машине с трупом в багажнике – дело рискованное.
– Почему же он ее не вынес еще этой ночью? – задумалась Мариша.
В том, что Галка мертва уже не первый час, Мариша была твердо убеждена. Девушка уже успела совсем остыть, но утром солнце светило в окно кухни Сениной квартиры по-летнему жарко, значит, убили ее еще ночью. То есть с момента ее смерти прошло уже порядочно времени.
– Ой, как мне это все не нравится! – пробормотала Мариша. – Просто жуть! Теперь и я стала главной свидетельницей в деле об убийстве. Ох, как нехорошо!
Но выхода не было, следовало звонить в милицию и сообщить им о неприятной находке. Как Мариша уже успела выяснить, телефона в квартире Сенечки не наблюдалось. А звонить со своей трубки Марише ужасно не хотелось. Кто их знает, этих ментов. Может, уже насобачились пеленговать и номера сотовых телефонов. А Маришин телефон был подарен ей Смайлом, куплен на его же паспорт. И впутывать мужа в очередную историю с трупом Мариша не согласилась бы ни за какие коврижки. Слишком уж он болезненно реагировал на подобные передряги. Поэтому она приняла решение бежать из этой квартиры и позвонить в милицию с какого-нибудь городского телефона-автомата.
Осторожно обтерев носовым платком балконную дверь и вообще все предметы, которые она в квартире Сенечки трогала руками, Мариша обернула тем же носовым платком дверную ручку и вышла из квартиры. Открыв дверь, она тут же наткнулась на старушонку, словно бы поджидавшую ее у дверей. Увидев Маришу, появившуюся из запертой квартиры, сумасшедшая старушка ничуть не удивилась, а даже обрадовалась:
– Доченька! А ключ-то! Возьми ключик-то! Нашелся он! У меня в буфете лежал, а я и запамятовала.
И старушка, радостно улыбаясь, попыталась всучить Марише крохотный витой ключик, должно быть, от платяного шкафа или какого-нибудь мебельного ящика комода позапрошлого века. К железной двери он решительно никак не подходил. Так что и от второго ключа, предложенного ей заботливой старушкой, Мариша попросту отмахнулась. Плотно прикрыла за собой дверь и уже принялась спускаться по лестнице, как вдруг ей пришла в голову одна мысль: неужто бабку, которая явно не в себе, родственники оставляют на целый день одну? Это же она и дом поджечь может или с собой чего-нибудь учудить.
И Мариша вернулась к старушке. Та все еще маячила в дверях своей квартиры.
– Бабушка, а вы дома одна? – осторожно поинтересовалась Мариша.
– С Нинкой, – сказала старушка. – Дочка она моя.
– Можно с ней поговорить?
– А чего же, проходи, – не выразила удивления бабулька.
Мариша зашла в тесную прихожую, заставленную лыжами, коробками с каким-то тряпьем и разнокалиберной обувью большой и не слишком аккуратной семьи. Была тут и вешалка с одеждой. Зимние пальто с куцыми воротниками, засаленные куртки и грязные рабочие комбинезоны были навешаны такой кучей, что напоминали один большой и неопрятный сугроб. Было просто удивительно, что под этой тяжестью вешалка еще не обломилась и не рухнула. Пройдя дальше, Мариша обнаружила довольно тщедушную девчонку лет пятнадцати, читающую у окна какую-то книгу. На голове у нее были надеты наушники, и девчонка в такт музыке отбивала ногой ритм. На весь остальной мир она не обращала ровным счетом никакого внимания. Несколько удивившись, что у ветхой старушки оказалась такая молодая дочь, Мариша дернула девицу за наушник.
– Нина! – позвала она.
– А? Чего? – всполошилась та, увидев перед собой незнакомую женщину в разорванной на груди кофточке и со свежим синяком на подбородке. – Где она? Где мать?
– Там! – неопределенно ткнула рукой Мариша в сторону выхода.
– Ой, батюшки, зачиталась! – всполошилась девица. – Бабка-то где? Сбежала небось? Ой, задаст мне
