сейчас маманька. И чего она среди дня с работы приперлась? Случилось чего?
И девица рысью потрусила в прихожую. Там она обнаружила бабку.
– Чего ты тут ключами трясешь? – заорала девица так, что было слышно во всем доме. – А?
Но бабулька к такому обращению, похоже, привыкла. Во всяком случае, она ничуть не испугалась. И с достоинством ответила:
– Ключи ищу.
– Зачем тебе ключи, горе ты мое? – застонала девица. – Иди в кухню. Скушай рогалик. Я тебе свой оставила. С молоком, как ты любишь.
Упоминание о рогалике сделало свое дело. Бабка резво потрусила на кухню, а девчонка вернулась в комнату.
– А вы-то кто? – спросила она. – Чего вы меня напугали?
– Я тебя не пугала, – отказалась Мариша.
– Ну да! – хмыкнула девчонка. – Заорали над ухом: «Нина! Нина!» Я уж думала, мать с работы вернулась.
– А разве Нина – это не ты?
– Вот еще! С чего вы взяли?
– Бабушка сказала, – растерянно ответила Мариша.
– Бабушка! Ну дела! – расхохоталась девчонка. – Вы бы ее больше слушали. Она вообще из ума выжила. Меня то за мою мать принимает, то за сестру-покойницу, то, вообще обидно, за свою какую-то дальнюю внучатую племянницу.
– А почему обидно?
– Ну как же? Всех помнит, а меня, ее единственную внучку, – нет. Хотя кто с ней возится чаще всех? Я! Вот и сегодня в школу не пошла. Нужно кому-то с бабкой сидеть. Сижу, учебник читаю, а тут вы над ухом как заорете! Я чуть от неожиданности не описалась.
Только сейчас Мариша обнаружила, что книга в руках девицы была учебником истории.
– Меня Ликой зовут, – сказала девчонка. – Вообще-то я Анжелика, но, по-моему, это полный отстой. Лучше бы уж Ленкой назвали.
Мариша еще помнила времена, когда это имя считалось очень модным. Особенно модным оно было, когда впервые на русском языке вышла книга, а затем и фильм о приключениях страстной и непоседливой блондинки-француженки. Должно быть, родители Анжелики считали, что здорово угадали, назвав этим именем свою малютку. Но мода так быстротечна…
– Слушай, а ты все время дома сидишь? – спросила у нее Мариша.
– Не все время, – поправила ее Лика. – Иногда брат с бабкой остается. Иногда мать. А сегодня мне пришлось. У брата опрос какой-то в школе, он к нему всю неделю готовился. А у меня сегодня всего три урока, а потом физкультура. Так что, если пропущу, ничего страшного. Мама записку накатает. У меня в школе знают, что у нас такая ситуация с бабкой. У нашей классной у самой свекровь своим маразмом всю семью до самой смерти третировала, так что…
– Соседа своего видела сегодня? – перебила ее разглагольствования Мариша. – Сеню?
– Не-а! – немного подумав, ответила Лика. – Сегодня не видела. Он обычно, когда заявляется, колонки свои включает, у нас стены вибрируют. Так что его трудно не заметить. Он вчера был.
– Один?
– А с кем ему еще быть? – удивилась Лика. – Мерзкий он, так что один живет. Да у него квартирка-то крохотная. Там только одному места и хватает. А ты кто? – вдруг спохватилась она. – Любовница его? Следишь за ним, да? Ревнуешь?
– Да, – солгала Мариша.
– Ну и дура! – резюмировала Лика. – Твой Сенечка никого, кроме себя, не любит и никогда любить не будет. Это уж я тебе точно говорю. Я таких типов хорошо изучила. А Сеню вообще вдоль и поперек знаю.
Мариша покосилась на малолетнюю шмакодявку, дающую ей советы, но только зубами скрипнула. Как говорится, назвалась груздем, полезай в кузов.
– Ты права! – вздохнула она, обращаясь к Лике. – Но что же мне делать?
– А ничего, – небрежно бросила Лика. – Другого парня себе найдешь. А Сеньку забудь. Гнилой парень, сразу тебе скажу. И на руку нечист. Вот машину у него видела? Дорогая?
– Ну да, – кивнула Мариша. – «Мерседес».
– Не его! – решительно помотала головой Лика. – А перед этим «Крайслер» у него был. А еще раньше вообще джип огромный. Красивый – страсть! Как катафалк черный и блестит.
– Ой! – содрогнулась Мариша.
– Так вот, – продолжила Лика, не обращая внимания на ее реакцию, – мы сначала тоже рты разинули, когда Сенечка наш милый вдруг на дорогущей машине прикатил. А через неделю – на другой. А потом на третьей, четвертой, пятой…
Где-то на шестой или седьмой машине, которая сменилась у Сенечки, все семейство Лики смекнуло, что дело тут нечисто. Но особой дружбы с милицией мать Лики никогда не водила по причине того, что ее родной муж и родной старший брат сидели в местах не столь отдаленных за вооруженный грабеж ближайшего ларька и нападение на милиционера из их же районного отделения милиции. За украденный мужиками ящик водки и закуску в виде двух банок шпрот им дали по десять лет. А все потому, что папаша Лики извлек из кармана перочинный нож, собираясь прямо на улице открыть шпроты себе на закуску. Как на грех, в этот момент к ним подвалили менты. Папаша, сообразив, что водку и закуску у него сейчас отнимут, начал отбиваться. Во время драки один из ментов схватился за лезвие перочинного ножа, порезав себе руку. В общем, в милицию мать Лики не пошла, но к Сенечке наведалась.
– Слушай, я проблем не хочу, – сказала она парню. – У тебя свои дела, у нас свои. Но если ты своими машинами и дальше перед соседями светиться будешь, то бабка Клава с первого этажа точно в милицию на тебя стукнет.
От этих речей Сенечка весь побелел и тут же выложил матери Лики, как обстоит дело.
– Машины эти не краденые, я их в нашем салоне беру вроде как на обкатку, – нашелся он.
Выяснив, в чем дело, мать Лики немного успокоилась. Конечно, брать чужие выставленные на продажу машины не совсем порядочно, но, с другой стороны, хозяевам они не нужны, ночью салон не работает, так кому плохо от того, что ее племянник покатается на красивой машине.
– Кто племянник? – переспросила Мариша.
– Сенечка – мамин племянник, – пояснила Лика. – Он сын дяди Пети. Ну, который в тюрьме с моим папахеном парится.
– Так ты Сенечку хорошо знаешь? Выходит, он твой родственник?
– Я же тебе потому и говорю со знанием дела, что с гнильцой он! – пренебрежительно фыркнула Лика. – В мать свою пошел. Мой дядя Петя тот хоть просто дурак, но не вредный. А мать Сеньки – тетя Катя, она себе на уме была и подлая ужасно. Через нее дядя Петя, между прочим, и пить стал.
– Да ты что? – делано удивилась Мариша.
Видя, что слушательница заинтересовалась, Лика понизила голос и склонилась к Марише поближе. Похоже, девчонка была страшной болтушкой.
– Она от него ведь к бандиту одному ушла жить, – конфиденциальным шепотом сообщила Лика Марише. – А Сеньку с отцом бросила. Бандита того потом, правда, пристрелили. И тетку мою тоже. Случайно рядом с ним в одной машине очутилась. А дядя Петя после этого с горя запил. А потом и в тюрьму угодил. Такая вот история.
– А девушка у Сени есть?
– Да говорю же тебе, один он живет! – с досадой воскликнула Лика. – Что ты заладила? Да хоть бы и была у него помимо тебя другая девушка. Что тебе с того? Он, кроме себя, никого не любит. Даже когда в салон работать его пристроили и он зарабатывать хорошо стал, то нам никогда не помогал. У нас, бывает, хлеба в доме ни крошки, а у матери ботинки дырявые как решето, она через это все время простужается, а Сенька себе телевизор за бешеные тыщи в квартиру тащит. Мать уж у него спрашивала: чего ты, Сенечка, такие дорогие вещи покупаешь? А он ей говорит: мне дешевку покупать не с руки. Дорогая вещь, она и через десять лет еще достойно выглядеть будет. А дешевка, она и есть дешевка. Может быть, он и прав,
