заасфальтированным дорогам.
Должно быть, участок достался семье Елены Викторовны уже давно. Потому что нынче на зарплату бюджетника ей было бы не потянуть покупку даже одной из шести соток в любом из здешних садовых товариществ. Добравшись до нужного места, подруги увидели, что они не ошиблись в своих прогнозах. Домик, на котором красовалась табличка «ул. Солнечная, 4/16», был построен еще в конце семидесятых годов. В эту осеннюю пору он был красив. Густо оплетавшие его стены стебли плюща ярко пламенели в лучах восходящего солнца и скрывали изъяны постройки: облупившуюся местами краску, потрескавшееся дерево стен и отваливающиеся наличники рам. Но все это были мелочи. А издалека домик выглядел очень нарядным.
Участок возле него был вылизан. Ни лишней травинки, ни листочка не валялось на аккуратных грядках, местами перекопанных, а местами еще зеленеющих кочанами капусты и ботвой поздних моркови и репы. Похоже, Елена Викторовна придавала большое значение практической пользе от дачи, напрочь отбросив эстетическую. Ни одного цветочка не увидели подруги на ее ухоженном участке. Каждый сантиметр площади был занят каким-то полезным, но, увы, далеко не всегда живописным растением.
– Как ты думаешь, она уже встала? – одолеваемая сомнениями, спросила Юлька у Мариши, которая уже схватилась за калитку.
– Какая разница? – резонно возразила та. – Не встала еще, так встанет, когда нас увидит!
И она решительно зашагала к дому между грядок и клумб, на которых росло что-то зеленое и довольно противное на вид. Дверь открыла рослая упитанная женщина с красными щеками. Было видно, что она только что встала. На щеке еще сохранялся отпечаток подушки, а волосы были всклочены.
– Вы ко мне? – поинтересовалась она у подруг. – Из правления? Так сразу же вам говорю, не удастся вам из меня снова выцыганить денег на ремонт дороги. Третий раз за один сезон сдавать – это уже безобразие! Вы просто кладете деньги себе в карман! Так и передайте председателю, что меня лично качество дорог устраивает!
И она попыталась захлопнуть дверь перед опешившими подругами.
– Вы ведь Елена Викторовна?! – успела вставить в щель ногу Мариша, не давая хозяйке закрыть ее.
После недолгой борьбы Елена Викторовна почувствовала, что более молодая противница одерживает победу.
– Мы к вам из больницы! – быстро произнесла Юлька. – Нас к вам Аристарх Владимирович прислал.
Аристарх Владимирович был главврачом отделения, в котором трудилась Елена Викторовна. Услышав, что ее гостьи пожаловали к ней вовсе не из вороватого правления дачного кооператива и совсем не намерены требовать с нее незаконные поборы, медсестра повеселела и пустила подруг в дом.
– А в чем дело? Что случилось? – спросила она, включая электрический чайник и все еще зевая спросонок.
– Вы ведь приняли вчера утром на работу новенькую медсестру? – спросила у нее Инна.
– Ну да, – кивнула головой Елена Викторовна. – Танечку. Конечно, опыта у нее маловато. Но диплом с одними пятерками. А на те деньги… А что случилось? Она что, не вышла на работу?
– Вы ее фамилию помните?
– У нее совсем простая была фамилия – Ларионова, – сказала Елена Викторовна и ушла в соседнюю комнату.
Оттуда она вернулась, накинув на плечи огромную мохнатую шерстяную кофту, связанную какой-то умелицей из разноцветных обрывков мохера. Так что половина правого рукава была синей, вторая желтой, потом желтизна еще проступала по подолу. Спина была связана из коричневых ниток, зеленых и ярко- оранжевых, из которых часть пришлась на левый рукав. В этой чудовищной канареечной кофте Елена Викторовна налила всем чаю, достала дешевенькое печенье, извлекла из холодильника трехлитровую банку деревенского молока и заявила:
– Если с этой девчонкой какие-то проблемы возникли, то у меня ее паспортные данные имеются.
– В самом деле? – обрадовалась Юлька. – А вы их можете нам передать? Аристарх Владимирович очень просил. Он нас ведь специально попросил к вам приехать, как только узнал.
– Да что случилось-то?! – с досадой воскликнула Елена Викторовна. – Вы мне скажете наконец?
– Убийство! – мрачным голосом прогудела Мариша.
Елена Викторовна, которая только что поднесла к губам чашку с молоком, вздрогнула. Молоко расплескалось, а женщина побледнела так, что сравнялась с ним цветом.
– Кого? Как? Кто? – глухо забормотала она, внезапно краснея и поднося к своей пышной груди руки.
На верхней губе у Елены Викторовны выступили капельки пота.
– Вы что-то плохо выглядите! – встревожилась Юля. – Может быть, вам прилечь?
– Пустяки, – переведя дыхание, отмахнулась Елена Викторовна и с простотой медицинского работника добавила: – Это все климакс проклятый. Не обращайте внимания. Вы в больнице были? Так лучше объясните мне толком, что там случилось?
– Да мы и сами не знаем, – забормотала Инна, пока Юлька растерянно молчала, не зная, что именно следует рассказать Елене Викторовне, а что лучше утаить.
– Аристарх Владимирович, – взяла разговор в свои руки Мариша, – позвонил вот ей сегодня час назад и умолял съездить сюда и выяснить все про новенькую медсестру Танечку. Вроде бы она исчезла при загадочных обстоятельствах.
– А убили-то кого?
– Этого я не знаю, но Аристарх Владимирович очень просил вас рассказать нам все про эту Танечку как можно быстрей!
– Да я сама с вами в город поеду! – вскочила с места Елена Викторовна.
– Нет-нет! – дружно закричали подруги. – У вас же выходные! Аристарх Владимирович так и сказал, что ему только адрес этой медсестры нужен. А он уж сам вместе с милицией разберется.
– Ну хорошо! – растерянно произнесла женщина. – Сейчас принесу.
Она исчезла, а в это время из другой комнаты донесся кашель. Дверь открылась, и в гостиную грузно шагнула крепенькая старушонка с морщинистым, словно печеное яблоко, лицом, но необыкновенно жилистыми и длинными руками. Выйдя, она недоуменно уставилась на подруг. Затем ее взгляд переместился на стол, и на лице отразилось возмущение.
– Ленка! – грозно взвыла она. – Ты чего печенье на стол выставила! Не свое ведь. За него деньги плачены! Творог достань гостям! С прошлой недели еще остался! Кисленький, ты его еще на сырники пустить хотела.
И проворно схватив пачку самого дешевого отечественного печенья, старуха быстро ее спрятала обратно в шкафчик. Осмотрев стол, она переставила подальше от подруг сахарницу, убрала обратно в холодильник банку с молоком и уселась тут же, зорко следя, чтобы кто-то не вздумал прихватить лишний кусок хлеба с пластиковой тарелочки.
– Мама! Ну что ты вышла? – укоризненно воскликнула Елена Викторовна, выглянув из комнаты. – Это девочки с моей работы. Нам по делу поговорить нужно!
– Мешаю я, выходит! – закатив глаза, завелась старуха. – Старая стала. Гонишь мать! А мать всю свою жизнь на тебя, корова, положила! А ты вон как со мной разговариваешь! Нет, видать, пора мне и помирать. Если родная дочь мать из дома гонит, то лучше уж в могилу.
– Мама, что ты говоришь! – послышался расстроенный голос Елены Викторовны. – Просто у нас дела.
– А мать лишняя оказалась! – не унималась противная старуха, провожая полным ненависти взглядом кусочек «Столичного» хлеба, который назло противной старухе решилась взять с тарелки Инна. – Ладно уж, пойду к себе помирать. Ничего, видно, не поделаешь! А ты, Ленка, давай, разбазаривай добро-то! Ишь, наставила всего на стол! Уйду, глаза бы мои на это не смотрели.
Но тем не менее старуха даже не сделала попытки подняться и уйти.
– Ничего не понимаю, где же мои записи? – с этими словами из комнаты показалась озабоченная Елена Викторовна и исчезла в прихожей.
Оттуда она появилась через несколько секунд с большой сумкой в руках.
– Вот она где! – сказала медсестра, доставая довольно потрепанную общую тетрадь в обложке
