ядовито-зеленого цвета. – А я уж боялась, что потеряла. Ужас, что было бы! Ведь у меня тут как в компьютере данные на всех наших работников за последние несколько лет. А сколько их сменилось! Без этой тетрадки ни за что бы не упомнила. Так! А вот и последняя запись. Татьяна Валентиновна Ларионова. Пишите адрес этой особы!
Записав полученный адрес, подруги рассыпались в благодарностях. Отказались от второй чашки чая, чем заслужили одобрительный кивок старухи, и выскочили на улицу. Елена Викторовна пошла их провожать.
– Участок у вас замечательный! – прощаясь, польстила ей Юлька. – Очень аккуратный.
– Да? – рассеянно протянула Елена Викторовна. – Спасибо, конечно. Но мне совсем не нравится. Мать тут ни цветочка не оставила. Совсем на старости лет на почве экономии помешалась. Только картошку да овощи и сажает. Ну, ягоды еще. А по мне, так иногда легче в магазине эти овощи купить, чем весной в грязи по колено тут землю ворочать, потом все лето на грядках корячиться, а осенью еще и машину по соседям искать, чтобы урожай в город перевезти. А на следующий год все по новой. Только мать не переубедишь. Видели ведь, чуть ей слово против, сразу ворчать начинает, словно трактор.
И махнув рукой, она ушла в дом, откуда уже слышался громкий голос старухи.
Танечкина квартира находилась в изрядно загаженном подъезде. И вроде бы снаружи кирпичная хрущевка выглядела вполне прилично. Стены дома покрывал ровный слой свежей светло- кремовой краски, но зато внутри… Сюда руки коммунальной службы явно не добрались. И все стены были покрыты белыми проплешинами, это отслаивалась темно-зеленая краска, обнажая основу. Ступени лестницы были завалены рекламными листовками, купонами крупных магазинов, предлагающих скидки, пустыми пачками из-под сигарет, окурками, битым стеклом и прочим мусором, который жильцы не стеснялись бросать прямо на лестнице. Но это еще полбеды. Лестницу и подмести недолго. Но некоторые совсем обнаглевшие граждане, ленясь выносить хлам из своих квартир на помойку, пристраивали его тут же в подъезде. Подруги наткнулись на старый велосипед без колес, какой-то фанерный ящик, дверцу от шкафа, стол без двух ножек и даже старую газовую плиту с такой затершейся эмалью, что невозможно было даже прочитать название завода.
– Что за свиньи тут живут! – не выдержав, пропыхтела Мариша.
– Зачем ты обижаешь животных? – заступилась Юлька.
Дверь нужной квартиры оказалась тем не менее весьма добротной. Да и вообще все квартиры на первых двух этажах, которые прошли подруги, были железными, обшитыми вагонкой и похожими друг на друга как близнецы. Ничего удивительного в этом не было, ведь входные двери внизу в подъезде, можно сказать, попросту отсутствовали. У одной половинки были выбиты все фанерные вставки. А другая висела на одной петле, угрожающе раскачиваясь под порывами ветра.
Позвонив в дверь семьдесят седьмой квартиры, подруги принялись ждать ответа. Через минуту из квартиры донесся голос:
– Кто там?
– Мы к Тане! – крикнула Мариша.
– Да? – ответил голос, не торопясь открывать дверь. – И что вам нужно?
– Она дома или нет?
– Вы что, глухие? Конечно, я дома, – ответил голос. – Но вы-то кто?
Подруги переглянулись. Они никак не ожидали, что предполагаемая преступница, отправив, как она считала, на тот свет человека, останется спокойно и как ни в чем не бывало сидеть дома. Они и не надеялись встретить Танечку. Максимум – узнать, в каком направлении ее искать.
– Вы сегодня ночью дежурили в отделении? – осторожно спросила Мариша.
– В каком еще отделении? – недовольно спросил голос. – Я в ларьке торгую. У Армена можете спросить.
– Но вы ведь Татьяна Ларионова? – удивилась Юлька. – И паспорт серии…
– Вы нашли мой паспорт! – закричала девица, распахивая дверь.
На онемевших от удивления подруг смотрела жгучая брюнетка. Рослая, с пышными формами и мощными плечами. Нет, эта девица никак не могла быть той самой субтильной Танечкой из больницы.
– Давайте! – велела девица, протягивая не слишком чистую руку. – Только не надейтесь на вознаграждение. Я уже себе другой получила, пока вы шли.
– Постойте-ка! – пробормотала Юлька. – Вы не Татьяна.
– Она самая! – возмутилась девица.
И протянув руку к вешалке с пальто и куртками, покопалась в кармане одной из них и извлекла бордовую книжечку.
– Вот, гляньте! – сказала она.
Подруги в полном отупении уставились на паспорт. Фотография в нем, бесспорно, принадлежала брюнетке. Но вот фамилия, имя, отчество и адрес были теми самыми, которые дала подругам Елена Викторовна. И тем не менее эта Таня была не их «Танечкой». В этом подруги могли поклясться.
– А давно вы потеряли своей паспорт? – спросила Мариша у Тани.
– Да уж месяца полтора прошло! – заявила та. – А в чем дело-то?
– Дело в том, что под вашим именем и пользуясь вашим паспортом какая-то негодяйка этой ночью пыталась убить человека, – сказала Мариша.
– О! – побледнела девица. – Так я и знала, что этот подлец втравит-таки меня в неприятности! О господи! Вот ведь гадина!
– Что? – насторожилась Юля. – Вы знаете, кто украл у вас паспорт?
– Подозреваю, – кивнула девица. – Да вы проходите! Чего на пороге стоять!
Подруги послушно зашли в квартиру. Она оказалась маленькой, но чистенькой. В ней недавно был сделан ремонт, и неровные стены горделиво сверкали роскошными, с чудовищной позолотой обоями. Выровнять их денег у Тани не хватило. Поэтому она восполнила этот недостаток, завесив наиболее кривые места аляповатыми картинами, купленными явно в ближайшем хозяйственном магазине. Таня провела подруг на крохотную кухоньку и усадила за откидной столик. Не спрашивая их желания, она выставила перед ними по кружке растворимого кофе, налила себе того же напитка и приступила к разговору.
– Это все Витька виноват! – сказала она, отхлебнув глоток пахучего напитка, единственным достоинством которого можно было назвать лишь быстроту его приготовления.
– Что за Витька? – немедленно осведомилась Инна. – Твой приятель?
– Да какой он мне приятель после того, что вытворял! – сердито фыркнула Татьяна. – Мерзавец он! И наркоман к тому же!
– Да ты что? – ахнули подруги. – И как же тебя угораздило с ним связаться?
– Так сначала не видно было, – шмыгнула носом Татьяна. – Он ко мне-то в более или менее нормальном состоянии заявлялся. И кололся куда-то в пятку. А стану я, что ли, его пятки рассматривать! Ну, иногда вижу, что парень вроде бы не в себе слегка. Так ведь следов же на руках не было. Я и решила, что мне мерещится. А потом-то, когда он в крутой вираж вошел и уже от меня не таился, я… мне… Мне его жалко стало. Думала, вылечу дурака. Будем жить, как все люди.
Подруги в ответ только вздохнули. Вылечить наркомана невозможно. Даже если он временно и бросит колоться, то ненадолго.
– Он мне в любви клялся, – словно оправдываясь, объясняла свою позицию Татьяна. – Говорил, что только ради любимой женщины и сумеет наркотики бросить. Это потом уж я смекнула, что ему просто жить где-то было нужно. Родители-то его из дома выперли, когда про его художества узнали. Пригрозили, что, если заявится, они на него в милицию заявят. Вот он в трудном положении и приискивал себе дуру какую- нибудь. А тут я ему подвернулась. Ну, он и сделал вид, что в меня влюбился. Гад такой!
– Надо же, какие жестокие люди его родители, – сказала Юля.
– Да довел он их! – снова шмыгнула носом Татьяна. – Сволочь он! Обворовал их. Дружков своих навел, они у родителей из дома все ценные вещи вынесли. А он вроде как и ни при чем. Алиби у него. С родителями ягоды в лесу собирал. Хороший такой сыночек! Только дружков его поймали, они во всем признались, а Витьку родители из дома выгнали. Это уж я потом узнала. Когда у меня у самой он воровать стал, я его тоже из дома погнала. Так он ту же историю провернул. Дружков нанял, и они ко мне влезли.
