– Значит, он до сих пор ее любит, – обрадовалась я.
– В мусорной корзине, с выколотыми глазами и с дырами на месте горла, сердца и солнечного сплетения, – добавила Мариша.
– Мило, – пробормотала я. – Значит, тут еще не обошлось и без магии.
– Только не говори мне, что при помощи магии можно всадить в человека столько ножей, как всадили в Алину, – отмахнулась Мариша. – Магия магией, а ножи воткнула рука человека.
– И что нам дают эти находки? Выходит все же, что Кеша ненавидел Алину и желал ей смерти, а вовсе не ее возвращения, – сказала я.
– То-то и оно, – согласилась Мариша. – Мы зациклились на маньяке и забыли про остальных подозреваемых. А что, если режиссер сговорился с клоуном убить Алину? А потом клоун убрал Никаловского? Он ведь мог опасаться его как свидетеля.
– А зачем клоуну сговариваться с режиссером, он и сам отлично мог справиться с Алиной, – сказала я.
– Это правда, – нехотя согласилась Мариша. – Как-то одно с другим не вяжется. И к тому же смерть режиссера пришлась как раз на время выступления Кеши. Когда мы подбежали, он был совсем еще теплый.
Мы немного привели Маришу в порядок и отправились узнавать у билетерши, не было ли вчера в программе изменений.
– Первым вышел Кеша со своей Кики, – сказала старушка. – Он всегда открывает представление. Потом вольтижировка, потом вышел дед Слава, затем снова Кеша и Ростислав с Олей. Снова Кеша, женщина-змея Света, потом Никита и в самом конце Сергей жонглировал своими факелами.
– Кеша не опоздал?
– Что вы, девочки, – засмеялась билетерша. – Он всегда приходит заранее, сидит тут, грим наносит, Кики одевает. Около часа, а то и больше у него на подготовку уходит.
– И он никуда не уходил?
– Куда ему уходить? В полуголом виде с раскрашенной рожей по ярмарке шастать, детишек пугать?
– Ну, мог же он что-нибудь забыть.
– Тогда послал бы Ваську, а вообще мне следить за взрослым мужиком недосуг, – отрезала билетерша.
Поняв, что больше мы от нее ничего не узнаем, мы отправились переодеваться на этот раз в парадную одежду, время уже поджимало. Пора было отправляться на свидание с Коляном, а еще предстояло привести в порядок Маришину голову, после столкновения с Кики с волосами у подруги творилось нечто невообразимое.
В салон-парикмахерскую мы бы не успели, пришлось употребить все наше умение, но восполнить урон, нанесенный мерзкой обезьяной прическе Марины, конечно, мы не смогли. Тем не менее Колян при виде стоящей в дверях его квартиры Мариши впал в какой-то восторженный ступор, переминаясь с ноги на ногу и тряся в руках огромный букет белых роз в чудовищной блестящей обертке.
Мариша была в сильно декольтированном платье из синего шелка и в туфлях на высоченном каблуке, делавшем ее еще выше. Покачиваясь на неустойчивых катурнах, она осторожно вошла в квартиру, совсем слегка стукнувшись макушкой о дверной косяк. Чтобы вручить цветы и поцеловать ее в щечку, Коляну пришлось встать на цыпочки. Он кинул триумфальный взгляд на своего приятеля и предложил ему поухаживать за дамой, то есть за мной.
Второй кавалер был ниже среднего роста, но малый рост с лихвой компенсировался шириной плеч. Казалось, он весь состоял из одних сплошных мускулов. Я же люблю мужчин умеренной полноты и уютных, без всяких там выпирающих бицепсов и трицепсов. Но моему кавалеру я, кажется, пришлась по сердцу. Во всяком случае он сделал попытку ущипнуть меня пониже спины и провел в комнату, где уже был накрыт роскошный стол.
В гости мы приехали не на Петергофское шоссе, а на вторую квартиру Коляна, купленную на имя матери. Вся она сверкала после евроремонта, ванная была целиком выложена испанским кафелем, туалет сверкал золотыми прожилками на белом мраморе. Гостиная тоже была роскошна, впрочем, как и две прочие комнаты. Единственное, чего тут не хватало, так это немного хорошего вкуса. Все было дорогим и вульгарным до отвращения. Даже чайные чашки, покрытые золотой эмалью, не говоря о мебели, сплошь в каких-то нелепых завитушках. Осетрина и исландская маринованная селедка производили странное впечатление в соседстве с узбекской дыней и вычурными пирожными.
Спиртное было высшего класса, хотя я лично предпочла бы наше слегка отдающее дрожжами, но сладкое шампанское, а не французскую кислятину, от которой у меня при первом же глотке протестующе сжался желудок. Мужчины пили «Мартель». Глядя, как они лихо опрокидывают в себя пятнадцатилетней выдержки коньяк и закусывают его жареным поросенком, мне стало не по себе.
Зато Мариша наслаждалась. Она болтала за двоих, даже за четверых, так как наши кавалеры были не слишком разговорчивы.
– А вы слышали, вчера на ярмарке был обнаружен труп режиссера Никаловского? – с довольным видом сообщила вдруг Мариша. – Правда, ужас?
Колян замер с куском поросятины у рта, а у его приятеля, которого я про себя прозвала Коротышкой – он почему-то забыл представиться, – сильно дрогнула рука, наливавшая мне шампанское, и я оказалась облита драгоценным даром французских виноградников.
– Не надо так шутить, – с натугой переведя дыхание, сказал Колян. – Мы собрались повеселиться, а ты...
И он с укором посмотрел на Маришу.
– Я не шучу, – покачала головой подруга. – А чего ты так побледнел? Ты знал покойного?
– Нет, нет, – поспешно открестился Колян, но через секунду, видимо, забыв, что он не знаком с Никаловским, спросил: – А что с ним случилось-то? Небось, удар хватил? Жирный был, словно свинья, а сейчас жара.
– Удар, только не солнечный, а прямо ножом в сердце, – сказала Мариша. – Жаль, хороший был человек. Мы раз попали к нему на съемки, он нас звал к себе в картину. Говорят, дорогую картину начал... вы не знаете, кто бы мог его спонсировать? А если тот, кто дал ему денег, захотел их вернуть, а у бедняги не оказалось? Вот его и прикончили.
Но наши кавалеры не были расположены обсуждать эту тему. Они вообще не были расположены продолжать вечер. Настроение у обоих резко упало.
– Милиция думает, что это дело рук маньяка, который слал письма Алине, а потом убил девушку, – продолжала как ни в чем не бывало Мариша.
– Как?! Алина тоже убита? – воскликнул Коротышка.
Эта новость его всерьез напугала. На Коляна было просто жалко смотреть. Он весь покрылся бисеринками пота, а его рука сама потянулась к бутылке с водкой. Опрокинув в рот третью рюмку, он немного пришел в себя и смог выслушать подробности, которыми охотно потчевала его Мариша. После этого кавалеры дружно сказали, что, увы, у них на сегодня назначено еще одно важное дело. Они нам сами позвонят. Непременно!
– Что, даже кофе не выпьем? – обиделась Мариша.
После этого нас невежливо выставили за дверь гостиной, предложив заварить кофе самим, быстро выпить и сматываться. На все про все у нас есть десять минут, пока они будут звонить.
– Ты видела, как их проняло, – восторгалась Мариша. – Спорим, они сейчас решают, как им быть.
Приникнув к двери ухом, она сказала:
– Так и есть, кому-то звонят.
Кому бы ни звонили наши новые знакомые, он не стал их баловать долгими разговорами.
– Девчонки, вы выпили свой кофе? – поинтересовался Колян. – Мы должны уезжать. Поторопитесь!
– А можно мы останемся здесь до вашего возвращения? – к моему ужасу, проканючила Мариша. – Вы можете запереть нас на ключ, мы будем хорошими девочками и дождемся вас. Представляете, как вам будет приятно обнаружить нас.
– Нет, – отрезал Колян. – В другой раз.
Без лишних церемоний нас попросили из дома. Мужчины уселись в черное «Вольво» Коляна, а мы молча
