преподаватели либо отличались феноменальной памятью, либо нагло врали. Все они утверждали, что помнят молодую парочку, но никаких подробностей от них узнать нам не удалось. Обычные студенты, учились хорошо, выучились и исчезли. Лишь последний преподаватель оказался несколько более разговорчивым.
– Милые молодые люди, очень инициативные, никогда с ними не было проблем перед отправкой на практику. С удовольствием ездили в экспедиции, можно сказать, просто из них не вылезали. Очень жаль, что она так рано погибла, далеко пошла бы в науке.
– А с кем они дружили? – спросила я.
– Этого я не знаю, но группа вообще у них была дружная, по-моему, они до сих пор поддерживают друг с другом связь. Кто-то, если не все, даже осели в Петербурге, но это не очень важно, так как они историки и все время должны проводить в экспедициях.
– А их адреса у вас есть?
– Узнайте в архиве, – посоветовал нам старичок. – Мне они своих координат не оставляли. Это группа номер 13 выпуска 1973 года.
Мы отправились в архив. Там сидела пожилая тетка, несмотря на летнюю жару, закутанная в теплый пуховый платок. И правильно делала, архив располагался в подвале, и холод тут был как в леднике. Мы в легких футболках начали дробно стучать зубами.
– Зачем вам? – нелюбезно спросила тетка, когда мы выложили ей свою просьбу. – Без запроса справок не даем.
– Какого запроса? – растерялись мы.
– Вас вообще какая организация послала? – сурово спросила тетка, дуя на кружку с горячим чаем.
Пришлось сунуть ей под нос красную книжечку. Не меняя недовольного выражения лица, тетка аккуратно поставила кружку и исчезла в лабиринте шкафов, сплошь забитых бумагами. Спустя двадцать минут она появилась с пакетом печенья и тоненькой папочкой.
– Вот! – швырнув ее перед нами, сказала тетка и отправилась готовить себе новую порцию чая взамен остывшего.
В группе, где учились Алинины родители, кроме них, было еще четыре человека. Трое мужчин и одна женщина. Питерские адреса имелись у Родниковой Натальи и Петрова Семена. Приезжими были Алинины родители, оба родом из Воронежа, Вальков Андрей из Риги и Глыгало Артем из Кишинева.
На всякий случай мы переписали все адреса. Родникова Наталья жила на Бухарестской улице, дом 12, а Петров Семен – на Энгельса, 40. Телефоны тоже имелись, но по одному оказалась какая-то организация, а по второму находилась аварийная служба лифтов. Нужно было ехать. Нашего Миши, у которого имелись телефоны по всем или почти по всем адресам, дома тоже не оказалось.
– Ну концы, – возмутилась Мариша. – Но ничего не поделаешь, придется ехать. Куда сначала – в Купчино или на Удельную?
– Удельная тише, – сказала я. – Там у них огромный парк, неохота в такую жару тащиться в Купчино. Знаю я эту Бухарестскую – пыль и машины.
Дом Петрова Семена мы нашли без труда. Поднявшись пешком на четвертый этаж сталинского дома, мы оказались перед обитой деревянными планками железной дверью. На звонок сначала долго никто не открывал, потом раздались неторопливые шаги босых ног, и дверь распахнулась.
– Наконец-то, – пробасила женщина таких габаритов, что сразу стало понятно, почему она даже не потрудилась посмотреть в глазок.
Такую ни одному бандиту не удалось бы скрутить. Высоченная, выше Мариши, а это кое-что значит, она была раза в три шире моей подруги в плечах и выглядела так, словно ее грубо вытесали из камня.
– Сегодня ему лучше, – сообщила она нам. – А почему Ира не пришла? Обычно она уколы мужу делает. Вы кто? Практикантки, что ли?
– Нам нужен Петров Семен, – пролепетала я.
– Туда попали, – заверила нас бабища. – Мой муж, радикулитчик проклятый. Как жара, как на огороде работать, так у него спина. Проходите, вколите ему по первое число, чтобы вся дурь из башки вылетела. Не жалейте его, паразита.
Сопровождаемые щедрыми пожеланиями любящей супруги, мы прошли в большую светлую комнату, где на кровати на жесткой фанере, прикрытой одной простынкой, мучался страдалец. Жена за нами не пошла, сказав, что у нее и без этого театра забот полон рот.
– Девочки, а где Ира? – испуганно спросил худенький мужичонка. – Она вас предупредила, что у нас с ней договоренность?
– Мы не из поликлиники, – заявила ему Мариша. – Вы знали Ильину Светлану и Романова Алексея?
– Конечно, мы же с ними столько лет проучились, потом в экспедиции ездили. А зачем они вам?
Мы и ему сунули под нос красную корочку.
– Ничего не понимаю, они оба давно умерли. С какой стати ими может интересоваться милиция?
– После них остался ребенок, – сказала Мариша.
– Правильно, девочка Алина, но ее взяла к себе бабушка. Они жили где-то в Воронеже. Она сейчас уже совсем взрослая, вы из-за нее?
– Другой ребенок, – с нажимом сказала Мариша.
– Другой? – удивился мужчина. – Другого у них не было. Одна девочка, родилась прямо в экспедиции, Света до врача добраться не успела, роды протекали очень легко и без осложнений. Часа за четыре была уже готовая девочка. Врач приехал к тому моменту, когда ребенка вымыли и пуповину обработали.
– Света всегда в экспедициях со своим мужем была?
– Нет, но когда мы с ними в последний раз ездили, они были вдвоем. Потом я не знаю, я больше не ездил, у меня радикулит приключился, до сих пор вылечиться не могу. Никаких тяжестей поднимать нельзя, а копать тем более, – последние слова он произнес довольно громко, и в ответ из кухни донесся ехидный хохоток. – Пришлось пойти работать в институт преподавателем, – закончил мужчина. – Романтики никакой, зато дома – в тепле и чистоте.
– И куда вы в последний раз ездили? – поинтересовалась Мариша.
– Под Новгородом были раскопки, – охотно сообщил нам больной, на которого воспоминания о студенческих годах произвели поистине целительное воздействие.
Если в первые минуты нашего визита он лежал пластом и даже пошевелиться не мог, то сейчас вполне резво приподнялся на локтях и даже сел. А затем, сказав: «Славное было времечко!», Семен Борисович встал и прошелся до окна.
– А с кем дружила Светлана? – спросили мы.
– С Наташкой Родниковой, – не задумываясь ответил Семен Борисович. – Такие подруги, просто не разлей вода. Даже когда Света и ее муж погибли, так Наташка хотела взять Алину к себе, удочерить ее, так сказать. Говорила даже, что у нее девочке будет лучше, чем с родной бабушкой. Странная она, но хорошая.
– А где эта Родникова сейчас?
– Не знаю, если не дома, то в экспедиции. Если вам так нужно, у меня есть ее домашний телефон. Можете позвонить, либо она сама подойдет, либо муж вам скажет, где ее найти.
Мы с благодарностью записали телефон.
– Мать у Светы была с большим приветом, – пустился в воспоминания больной. – Когда она узнала, что Света собирается замуж за однокурсника, примчалась в Питер, тогда еще Ленинград, чтобы помешать браку. А услышав, что его фамилия Романов, словно другим человеком стала. Накупила подарков и сама молодых торопила со свадьбой. А Наташка всегда тенью ходила за Светланой, та была очень красивая, а Наташа так себе. Хорошенькая, но не больше. Зато добрая, всех жалела, от бездомного котенка до попавшихся на клейкую ленту мух. Не представляю, как ей удалось так хорошо в жизни устроиться. Доктор наук, доцент, всеми уважаемый человек, но нисколько не изменилась.
Говоря это, он ходил из одного конца комнаты в другой, но как только раздался звонок в дверь, его лицо перекосила страдальческая гримаса.
– О! Моя спина! – простонал он. – Какая боль! Сил нет терпеть.
– Снова к тебе! – раздался громоподобный голос из прихожей. – Ирочка!
Ирочка оказалась теткой сильно за сорок с блудливыми глазами и пышной фигурой. Лично я на месте
