жены такую к мужику и за сто верст не подпустила бы. Но, видимо, жена почувствовала все же какую-то смутную тревогу, потому что осталась стоять в дверях комнаты, наблюдая, как ее страдальцу будут делать укол в задницу.
– Смотрите, смотрите, – поощрила она нас. – Учитесь. У Ирочки очень легкая рука, такому, конечно, не научишься, но хоть посмотрите.
Семен Борисович червяком извивался на диване, по-моему, не столько от боли в спине, сколько от страха перед иглой. Взявшись за ремень брюк, он умоляюще взглянул на Ирочку, потом на жену и прошептал:
– Дорогая, не могла бы ты выйти и увести девочек. Как-то неловко. Все-таки не театр, а серьезное дело.
– Скажите, какой недотрога, – рассмеялась жена. – Пойдемте, девочки. В кухне Ирочку подождете.
Ирочка управилась неожиданно быстро. Только хозяйка успела налить нам по чашке чая, как уже выскочила медсестра.
– Ну, Ирочка, вы просто волшебница, – улыбнулась хозяйка. – Попейте чайку.
– Некогда! Работы много. Девочки, вы идете?
Мы вышли на лестницу следом за бойкой бабенкой.
– Семен мне все про вас рассказал, как его дурында приняла вас за моих практиканток. Вот я и решила вам подыграть. Вы не в обиде?
– Ну что вы! – заверила я ее. – А что вы ему колете?
– Да ничего я ему не колю. Этому лентяю нужно, чтобы его жена от него со строительством бани и с огородом отвязалась, вот он и придумал себе такую удобную болезнь. Чуть она его напрягает, он хвать за спину и валится на постель. Радикулит – это ведь не язва. Есть он или нет, определить трудно. Раз больной жалуется, значит, болит.
– А уколы?
– Так я просто прихожу, поболтаю с ним минут пять, задницу йодом смажу и дальше бежать. А жена думает, что он лечится. Такой жук, только держись. Вам от него чего нужно? Влип он во что-нибудь?
– Тайна следствия, – важно сказала Мариша. – Не можем рассказать.
– Вот оно что, – побледнела Ирочка. – Я к чему спрашиваю, в прошлом году у этого больного тоже радикулит приключился. Меня, как обычно, вызвали, жена открыла и на кухню ушла, а у Семена женщина сидела. Его возраста, симпатичная, но какая-то усталая. И не от физической нагрузки, а словно бы от жизни. Он потом сказал мне, что это его бывшая университетская подруга, дескать, зашла проведать. Только я обрывок разговора слышала. Она сказала: «С чего ты взял, что это Светина девочка?», а Семен ответил: «За это мошенничество по головке не погладят. А ну как дойдет дело до суда, кто отвечать будет? Привлекут, а меня спросят, почему не сигнализировал, что мне тогда говорить?»
– А она что?
– Ничего, – ответила Ирочка. – Рассмеялась так грустно и сказала: «Труслив ты с годами сделался, никогда бы не подумала, что ты такой». Тут они увидели меня и замолчали. А пока я своими ампулами звякала, эта женщина ушла. Ну как, я помогла вам?
До Натальи Родниковой мы дозвонились только в конце дня. Трубку снял мужчина, должно быть, ее муж.
– Наташа на раскопках, – сказал он нам. – В город вернется только в сентябре. Если что-то хотите передать, говорите мне, я ей сообщу.
Но нас это не устраивало. Мы попросили у него координаты места раскопок. Оказалось, что копает Наташа не где-нибудь в Средней Азии, а у нас под Псковом.
– Завтра и смотаемся, – сказала Мариша.
– Чудненько, – кисло согласилась я. – Когда Гривцов узнает, что мы не сдержали слова и смылись в Псков, он будет в восторге.
– Он не узнает, – заверила меня Мариша.
Чтобы не вызывать лишних вопросов, ночевать мы поехали к себе домой. Из этого не нужно делать вывод, что живем мы вместе. Просто так получается, что когда Мариша в городе, то она тащит меня к себе в гости, а когда ее нет в городе, то квартира в моем распоряжении. Вообще, живет Мариша одна, но знали бы вы, чего ей это стоит! Почти ежемесячно приходится отражать натиск стесненных в жилищных условиях родственников. Всякие племянники и троюродные сестрицы появляются у нее на пороге и не желают уходить. Их можно понять, у Мариши хорошо.
Она сама ничего не делает по дому и других не заставляет. Как ни странно, ее тактика оправдывает себя. Прожив пару дней и видя, что мыть посуду его не заставляют, а она просто копится себе и копится, тихо покрываясь пушистой плесенью, племянник решает показать грязнуле тетке, как нужно жить, и моет посуду, а заодно и всю квартиру.
Но сейчас в квартире не было никого. Даже кошку Дину Мариша сбагрила своей бедной маме на дачу, у которой уже жили две дворняжки, котенок, ворон и фокстерьер с клеймом на попе. С ним полагалось ходить на кабана, но так как Мариша любила всех животных без исключения, то Грейсу это делать не позволяли, и он совершенно разленился, превратившись в покрытую шерстью бочку на четырех ногах, даже и не помышлявшую об охоте.
Вику, своего ворона, Мариша подобрала в лесу, где он выпал из гнезда и жалобно орал, требуя еды и внимания. С тех пор его поведение не слишком изменилось, несмотря на то, что теперь он размером с приличную курицу. Дворняжки Белка и Стрелка попали в дом разными путями, но похожи друг на друга словно две капли воды.
– Как думаешь, Андрей сумеет уследить за Кешей? – спросила я у Мариши.
– Во всяком случае эта мерзкая макака относится к нему значительно теплей, чем к тебе или ко мне, – сказала Мариша. – Так что есть шанс, что Андрею повезет. Мне он клятвенно пообещал не спускать с клоуна глаз, а заодно следить за всем подозрительным, что будет происходить вокруг.
– Если он не спустит глаз с Иннокентия, то как же ему удастся следить за остальным? – пробормотала я в сильном сомнении себе под нос.
Мы выехали в Псков ни свет ни заря, то есть как только немного рассвело. Хорошо еще, что июнь, а с ним и белые ночи давно прошли, а так Мариша вытащила бы меня из постели среди ночи, чтобы к утру быть на месте.
Раскопки археологи проводили возле небольшой каменной стены, которая, как нам объяснили, веке в десятом была не чем иным, как торговым городом. То есть не сама стена, а то, что внутри нее. Наташу мы нашли без проблем. Собственно, она тут была одна-единственная женщина старше двадцати лет. Все остальное общество состояло из студентов или по крайней мере лиц той возрастной категории, когда еще самое время быть студентом.
– Вы ко мне? – удивленно спросила женщина. – С мужем что-нибудь случилось?
– Ничего, – поспешно ответили мы, заметив, как побледнела женщина. – Мы с ним разговаривали по телефону вчера, он был жив и здоров.
– Слава богу, у него сердце больное, я все время беспокоюсь. Мы с дочкой хотели, чтобы кто-то остался с ним, но он настоял, чтобы мы обе поехали.
– У вас тоже дочь? – почему-то удивилась я.
Но главное удивление было еще впереди, когда Наталья Сергеевна подозвала свою дочь к нам, чтобы познакомить. Девушка положила пыльные черепки, с которых она бережно сдувала пылинки, и подошла к нам.
– Алина! – ахнули мы с Маришей, когда девушка подошла достаточно близко.
– Меня зовут Настя, – удивленно поправила нас девушка. – Вы меня с кем-то спутали.
Вблизи и в самом деле стало видно, что девушка на несколько лет младше Алины, но все равно сходство было потрясающим. Такая же высокая, только фигура у нее была еще по-юношески плоская, у Алины же топорщилась соблазнительными округлостями. Но длинные светлые волосы, манера держаться – все было копией Алины.
Наталья Сергеевна встревоженно переводила глаза с дочери на нас.
– Настя, узнай, когда обед, – попросила она наконец.
Так как время уже подошло к полудню, то в ее просьбе не было ничего странного. Девушка ушла, а нас
