уже не утешало, что сейчас белый день, а где-то рядом ребята Степанова. Только вот здесь ли они, было вопросом первостепенной важности. Это и заставило меня открыть рот и решительно заявить:
– Я не поеду до тех пор, пока не услышу хотя бы одну из этих веских причин. Я не прошу много, но на одну имею право. И потом, почему мы должны вам верить? Ведь до сих пор вы выступали за другую команду. И мне странно, что вы так рветесь поговорить со мной и с Наташей. На что вы рассчитываете? И зачем для этого ехать так далеко? Это подозрительно. Мне кажется, что вы мечтаете заманить нас в лапы своего хозяина и расправиться с нами. А все ваши разговоры о том, что он не знает, где вы находитесь, не более чем способ заманить нас в ловушку. Вы ведь, наверное, думаете, что нам много чего известно, а значит, мы для вас опасные свидетели. А всем известно, что свидетели живут меньше всех, их убирают первыми. Мне совсем не улыбается закончить свою жизнь в тех лужах, из-за которых Озерки и носят свое название.
– Но у нас и в мыслях не было причинять вам вред! – воскликнула Ася в ответ на мою речь. – И при чем здесь Озерки? Мы вас туда не заманиваем и не собираемся.
– А доказательства? Доказательства этому у вас есть? – упорствовала я.
Мне ответил Амелин, молчавший до этого:
– Мы с вами поделимся тем, что знаем сами, а вам уже решать, достойно это доверия или нет.
Мы с Наташей выразили свое удовлетворение сказанным и согласились его слушать дальше. И Амелин немедленно начал закладывать своего хозяина, и с большим мастерством. Было похоже, ему это не в новинку. Но нам не было до этого дела. Мы целиком обратились в слух.
– Хозяина дома зовут Виктор Владимирович Бердышев. Он искусствовед и в данный момент зависает на работе. Искусствовед – это у него прикрытие, а на самом деле он занимается скупкой краденого антиквариата и художественных ценностей: картин, книг, ювелирных украшений, икон.
– Очень разносторонняя личность, – поддержала его Ася.
– Но недавно нам с Асей стало ясно, что хозяин занимается не только этим, – продолжал Амелин. – Скупкой краденых вещей он занимается для прикрытия уже своего настоящего бизнеса. Понимаете, прикрытие под прикрытием. Антиквариат – это хобби, которое приносит неплохой доход. А главное его дело – продажа оружия. И новая партия была привезена этой ночью. Пока оно еще лежит в тайнике в доме, но уже через сутки оружие разберут покупатели. Мы хотим показать вам его, чтобы вы могли рассказать об этом в милиции, а также о нас с Асей – хороших и исстрадавшихся от произвола этого барыги, которого мы сдаем с огромной радостью. Мы не могли пойти сами к ментам, вы понимаете почему, и поэтому связались с вами. Вся хитрость в том, что дом записан на тетку хозяина, а она уже полностью перекочевала жить в свое детство. И даже если менты сейчас обыщут дом и найдут тайник с оружием, то хозяин скорей всего выкрутится или откупится. Он останется на свободе, и тогда уже нам придет конец. Потому что хотя потеря товара для него не смертельна, но все же достаточно чувствительна, чтобы не оставлять в живых тех, кто его выдал.
– А потому надо подловить его еще и на другом, на его, скажем так, хобби, – приготовилась Ася продолжить Петю, который уже выговорился и теперь снова собирался с мыслями, но ни ему не удалось их собрать воедино, ни Асе добавить что-либо к сказанному, потому что к нам устремился дюжий омоновец.
Более неподходящего времени он выбрать просто не мог. Потому что в планы Амелина и Аси знакомство с омоновцем никак не вписывалось, и они дали деру. Такое их поведение не вызвало прилива доверия у омоновца, который теперь уже решительно мчался прямо на них. На прощание Ася успела нам шепнуть:
– Сегодня ровно в полночь будьте возле Катькиного садика. Приходите вдвоем и не пожалеете. Будет весело.
После этих слов, не проливших ни грамма ясности на всю историю, а только еще больше запутавших ее, она тоже слиняла вслед за Амелиным, который на приличной скорости уже вбегал в электричку. Омоновец не догнал Петьку и не догнал Аську, которая тоже исчезла в дверях поезда, он возвращался к нам с Наташей, решив взять утешительный приз, если уж не досталось ничего другого. Нам с Наташей тоже не захотелось вступать с ним с беседу и как-то объясняться. Мы последовали примеру Амелина с Асей и поспешно сели в удачно подошедший поезд, и, хотя он шел в противоположную от центра сторону, мы не огорчились. Головы у нас шли кругом от услышанного, и мы не обратили внимания на такую мелочь. Мимо нас в окне промелькнуло растерянное лицо омоновца, которого все сегодня решительно избегали, и мы его жалели все то время, пока видели.
Вечером того же дня в половине двенадцатого ночи мы с Наташкой нарезали круги вокруг Гостиного двора и вяло переругивались хриплыми от бесконечных перепалок голосами. Время тянулось бесконечно. Мы уже обошли Гостиный немыслимое количество раз, а все из-за меня. Это я настаивала на том, чтобы приехать пораньше и ничего не пропустить. И теперь горько сожалела о своей торопливости, потому что мне тоже надоело ходить без толку, слушать упреки Наташи, грызть самое себя и вспоминать сегодняшний день.
Время от неожиданной встречи в метро до теперешнего момента мы провели в дебатах, касающихся того, ехать ли в назначенное место, а если ехать, то рассказывать ли об этом кому-нибудь, а если рассказывать, то кому? Милиции или родным? Ни на один из волнующих нас вопросов точного ответа мы не знали и, сколько ни искали, так и не нашли. Но после продолжительных и изнурительных споров пришли к выводу, никому ни о чем не рассказывая, поехать в назначенное время на назначенное свидание. И тут же сделали наоборот. Позвонили Степанову и, не дав ему вставить ни одного слова, сообщили все сведения, полученные нами сегодня от Амелина и Аси. Степанов был так ошарашен, что в частном доме, от которого он вчера чуть было не отмахнулся, лежит куча оружия, что не обратил внимания на частности и не посоветовал нам ничего относительно того, как действовать дальше. Он только велел нам сидеть смирно дома и пообещал, что за нами заедут.
Через четверть часа за нами заехал сам Степанов с еще тремя парнями без формы. Один из них был нам знаком, а двое других – новенькие и обращались с нами без всякого уважения. Приехали они на битой- перебитой «шестерке», которая не имела других примет, кроме своей помятости. Окрашена машина была когда-то давно в бежевый цвет, но под влиянием атмосферных осадков и времени приобрела грязно-серый оттенок, который был идеален для камуфляжа. Но, несмотря на свою неказистость, машина летела быстрее птицы.
По пути за нами пристроилась еще одна машина. Тоже «шестерка», только зеленая и покрытая толстым слоем снега вперемешку с грязью. Так как никто из сидящих в нашей машине, кроме нас с Наташей, не заволновался при виде «хвоста», мы тоже решили не вылезать с замечаниями, решив каждая про себя, что милиции все-таки виднее.
В Озерках мы с Наташей чисто случайно наткнулись на искомый дом, так как при свете дня и в хорошую погоду ориентиры неузнаваемо изменились и указывали совсем не на то, на что им полагалось бы указывать, по нашему мнению. Побродив по десятку узких улочек, мы все же выбрали правильную, которая оказалась совсем не Советской, а Солдатской. Нашли мы ее случайно, но не все ли равно, если мы ее нашли. Ведь важен результат, а результат был потрясающим. Увидев дом и получив от нас клятвенные заверения, что дом тот самый, Степанов отправился с нами по узкой дорожке к нему и смотрел на него, как на пещеру Али-Бабы. Потом он отправил нас на машине в город, а сам остался на месте, видимо, не в состоянии покинуть ни на минуту свое вожделенное сокровище. Про свидание в полночь он не упоминал, а мы больше не навязывались.
Весь обратный путь Наташа дулась на него, но срывалась почему-то на мне. Она гнусавила мне в самое ухо, чтобы не слышал шофер.
– Почему мы не могли остаться там? – обиженно шмыгая носом, вопрошала она у меня. – Ведь если бы не мы, то фиг бы они чего нашли. А теперь им опять достанется все самое интересное. Как он мог так себя повести? Я же знала, что нельзя верить мужчинам, а милиционерам тем более.
Бескорыстная Наташа не думала ни о каких материальных благах для себя. А ведь, как-никак, это она могла претендовать на лавры, а она только убивалась из-за того, что ей не дали поиграть в интересную игру. Более сильные дети отняли у нее эту возможность. У Наташки вообще сегодня были сплошные расстройства. С утра ушел муж, потом не дали покопаться на складе с оружием. Есть от чего распереживаться. Но выяснилось, и очень скоро, что про неприятности в личной жизни Наташа и думать забыла и горела жаждой мщения не вероломному мужу, а не менее вероломному капитану.
