–?Даем за каждую жилетку по две бутылки!
Бригадир закрыл рот, хотя явно собирался изрыгнуть порцию проклятий. И в его глазах загорелся хорошо понятый каждому простому русскому человеку интерес. Появилась возможность коечто вынести с работы! А кто же этого не любит? Любят все, поэтому и несут.
Но бригадир решил поторговаться.
–?Три!
–?С ума сошел?! Даем пятьсот рублей – и забираем две куртки.
–?Тысячу!
–?Вы ненормальный? Почему так дорого?!
–?Водка нынче подорожала.
–?Еще скажи, что и закуску нам придется покупать?!
–?Закуску как раз и не надо, – рассудительно ответил им дядька. – Закусывать – это только градус понижать. Закуска нам совершенно не нужна! Банка килек еще с прошлого года стоит. Никто на них не претендует.
–?Все равно, тысяча – это слишком дорого.
–?Не хотите, как хотите. А только меньше никак нельзя. Ведь я еще завхозу должен чтото наплести, чтобы он жилетки эти какнибудь списал. И таджикам хотя бы сотню кину, чтобы они молчали о том, куда их униформа уплыла.
Одним словом, жилетки перешли к подругам за целую тысячу рублей. Честное слово, на распродаже они могли бы приобрести на эти деньги две вполне симпатичные маечки, а не это ярко-оранжевое «знамя труда». Оставив наконец в покое счастливого бригадира и все так же глазевших на них рабочих, девушки поспешили к своей машине с трофеем.
Дорого или не дорого они заплатили, а только теперь в этом наряде их обязательно примут за работников ЖЭКа! Никакие удостоверения не нужны тем, на ком будет подобный яркий, приметный наряд!
Как подруги и рассчитывали, первая же старушка, в чью квартиру они позвонили, выглянув в глазок и увидев их ярко-оранжевый прикид, тут же доверчиво распахнула перед гостьями дверь.
–?А я вас жду не дождусь! – воскликнула она прямо с порога. – Я же вам заявку еще на прошлой неделе оставляла. Что же вы так долго?
Так как девушки понятия не имели, о какой заявке идет речь, то они лишь скромно потупились, чем вызвали у старушки новый всплеск негодования.
–?А инструменты ваши где?! – воскликнула она. – Или вы голыми руками чебурашку моего отлавливать будете?!
–?Что?! – оторопели подруги. – Какого чебурашку?!
–?Повадился ко мне, проклятый! – посетовала старушка. – Роется и роется в мусоре каждую ночь. Все разбрасывает по кухне. Я уж мусор не в ведро, а в мешки стала складывать. Расход, конечно, а что делать? Да только он, проклятый, и целлофан рвет. И еще хуже – уже по всей квартире мусор раскидывает. Никакого с ним сладу нет!
–?Погодите, бабушка, – остановила старушку Инна. – Наверное, у вас дома собака живет?
–?Или кошка! – подсказала Мариша.
–?Нету у меня ни собаки, ни кошки. Собак я не выношу, потому что они лают! А на кошачью шерсть у меня аллергия. Так что домашней живности я отродясь не держала. И завелся у меня чебурашка.
–?Бабушка, может быть, тогда уж барабашка?
–?У когото, может быть, и барабашка, а у меня – натуральный чебурашка.
–?Как в мультике?
–?В точности, – кивнула старушка. – Голова, уши, лапки… Сам маленький, а передвигается шустро. Уж я его гоняла, гоняла, а все без толку! Возвращается и снова шкодит!
–?Может быть, мышеловку поставить? – брякнула Инна.
Но старушка ее версию отмела как непригодную:
–?Ставила уже! И сыр, и колбаску клала. Даже сардельки подкопченные купила, просто разорилась на них. А он все равно не жрет! Вот мусор – да, это он жрет! А из мышеловки еду брать брезгует! Самой доедать приходится, а что делать? Продуктыто нынче ох как дороги!
Уже второй человек за сегодняшнее утро жаловался подругам на повсеместную дороговизну. Сначала бригадир жаловался, что водка стала дороже. Теперь вот старушка жалуется, что она не может купить себе подкопченных сосисок. И что это такое? Всеобщий психоз?
Ведь сытые дяденьки из правительства с экранов телевизоров чуть ли не ежедневно клятвенно заверяют всю страну, что все у нас идет отлично и с каждым днем становится все лучше и лучше. Они со всей ответственностью заявляют, что экономический кризис нами успешно преодолен. И экономическая ситуация в стране стабилизируется с каждым днем, становясь все неуязвимее для какихлибо катаклизмов.
Может быть, все так и есть. Но только возникает другой вопрос: для кого именно эта ситуация становится лучше?
–?Я уж и отраву для него приготовила, – продолжала рассуждать старушка. – Как у нас в деревне крыс травили, так и я сделала. Купила сухого гипса целый килограмм, смешала его с мукой и расставила мисочки с этой смесью по всей кухне.
–?Гипс с мукой? – с сомнением переспросила Инна. – И это ядовито?
–?Само по себе, конечно, нет. Но если наесться этой штуки, то потом обязательно захочется пить. Ну попьет он, а гипс в животе у зверя застынет и… Понимаете, что происходит дальше?
Конечно, они понимали. Животное медленно издыхает, не будучи в состоянии опорожнить кишечник. Ведь у него внутри уже образуется камень!
–?Б-р-р! – передернуло подруг.
Теперь они повнимательнее присмотрелись к старушке. Честное слово, человек, выбравший такой садистский способ расправы с домашними грызунами, вряд ли способен вызвать у них симпатию. Но, кажется, старушка ничего такого ужасного в этом способе травли чебурашек не видела.
–?У нас в деревне всегда так с грызунами поступали, – авторитетно повторила она. – И никогда у нас в Прянишкине зерно в амбарах не портили крысы и мыши так, как в соседних деревнях!
–?Прянишкино?! – хором воскликнули подруги. – Так вы родом из Прянишкино?!
–?Перед войной жила там, – кивнула старушка. – Потом на фронт пошла добровольцем. Да и то сказать, правильно сделала. От смерти, можно сказать, спаслась через свой поступок! На фронтето меня не убило. А когда Прянишкино горело, меня там уже не было. Да и что мне в деревне делатьто было? Я молодая тогда была, незамужняя. А так и на фронте пригодилась, и мужа себе там хорошего подыскала. И в Германии с ним долгое время после войны жила. А в Германии жизнь куда как быстро наладилась. Вроде бы и разруха у них была пострашнее нашей, а както они отстроили все, наладили… Через несколько лет уже и не заметно было, что по стране война прокатилась. Конечно, мы в Восточной Германии с мужем были. Но люди говорили, что в ФРГ еще лучше жизнь была.
Болтливая старушка, уже забыв про досаждавшего ей чебурашку, все говорила и говорила, рассуждая сама с собой о делах минувших дней. Подруги ее уже не слушали. Они думали о том, как сказочно им повезло. Первая же знакомая Петровны – и тоже родом из Прянишкина! Впрочем… Впрочем, Петровна ведь и не была вовсе родом из этого Прянишкина. Она была найденышем. И крестьяне поселили приблудную девочку у себя только из жалости и невозможности сдать ее органам опеки, которые во время войны были заняты совсем другими делами.
Значит, девушкам следовало теперь действовать очень осторожно, чтобы не спугнуть эту потенциальную свидетельницу. Возможно, она хорошо помнит Петровну. Да и как иначе, если ее телефон был записан среди других номеров, по которым звонили Аюша или Петровна.
–?Скажите, как интересно! – воскликнула Мариша. – Значит, вы на фронте побывали?
–?И награды имею. За взятие Берлина. И другие. После войны мне их уже дали.
Ага, значит, старушка воеватьто воевала, но особенно при этом не высовывалась. На передовую не ходила и в битвах не участвовала. Вот Маришин дед вернулся с войны с тремя орденами и пятью медалями. Но эта бабушка, наверное, служила в полку, который всю войну простоял в тылу. Поэтому и сохранились у
