мобильника, показалась бы красавицей. В том хотя бы была здоровая мощь зверя, а этот выглядел словно маринованный огурец, вытащенный на тарелку из родного маринада и забытый там на целую ночь. Так вот эта тщедушная личность не спускала с нас глаз и следовала за нами по пятам. Сначала я решила, что он просто гуляет в том же направлении, что и мы, но когда мы сделали несколько десятков поворотов, посидели в паре кафешек и сделали пару пересадок на метро, а этот тип все еще следовал за нами, мне стало не по себе.
– Мариша, – отведя ее за колонну, суровым тоном сказала я. – Только не падай в обморок, но за нами увязался маньяк.
Мариша в обморок падать желания не проявила, зато пожелала узреть маньяка собственными глазами.
– Какой-то он дохлый и сморщенный, – недовольно отозвалась она о внешности нашего преследователя.
– Такие-то самые и опасные, – сурово сообщила я. – Надо спасаться.
– Вон милиционер, – кивнула Мариша, но я подняла ее на смех.
– Ну и что ты ему скажешь? Что один гражданин увязался за нами? Даже если милиционер проявит к твоему беспокойству понимание, что он сможет сделать? До дома он нас провожать не будет, у него тут работы невпроворот, а маньяк сообразит, что мы про него знаем, и станет осторожней. Предлагаю напасть первыми и хорошенько его отдубасить, – заявила я.
Мариша восхищенно кивнула и спросила:
– Где ты конкретно предлагаешь это сделать?
В итоге мы вылезли на станции «Третьяковская» и вышли наверх. Наш преследователь по-прежнему был с нами. Мы не спеша прогулялись возле метро, а потом так же неторопливо пошли к относительно темным зданиям, стоящим поодаль. Отойдя от метро примерно метров на сто, мы резко увеличили скорость и почти бегом ворвались в пустынный дворик. Наш преследователь при всей своей вялой внешности обладал хорошо натренированными мышцами и во дворике оказался почти одновременно с нами. Но все- таки он отстал на пару секунд, которых Марише хватило, чтобы извлечь из сумки примус и встать в боевую позу. Поэтому когда наш преследователь показался из-за угла, то ему на затылок сразу же опустился увесистый предмет. Маришиного удара обычно не выдерживала никакая голова. Наш преследователь в этом плане ничем не отличался от остальных своих предшественников, он вскрикнул и рухнул на землю. Примус отлетел в сторону, а Дина выпрыгнула из рюкзака.
– Лови свою кошку, – прошипела я Марише, сама опускаясь рядом с нашим Огурцом и принимаясь обшаривать его карманы.
Мариша с плененной Диной и подобранным примусом вернулась в тот момент, когда я извлекла из кармана удостоверение в красной корочке.
– Мент! – ахнула Мариша, ознакомившись с его содержанием, и сразу же скомандовала: – Сваливаем отсюда по-быстрому, пока он в себя не пришел и не начал нам дело клепать.
Маришина идея была точным отголоском моей собственной, поэтому я резво вскочила, и мы помчались прочь. Побежали мы почему-то не в сторону метро, а в прямо ей противоположную и к тому же старательно избегали освещенных участков и улиц и потому очень скоро заблудились. Раз мы заблудились, то и погоня, если таковая за нами имелась, тоже должна была заблудиться. Поэтому мы сочли возможным остановиться и передохнуть.
– Ты его не сильно зашибла? – с тревогой спросила я у Мариши.
– Да вроде нет, – ответила она, но нотка сомнения в ее голосе прозвучала, и вместо того, чтобы успокоиться, я еще больше заволновалась.
– А что это у тебя в руке? – спросила Мариша.
Я подняла ее ближе к глазам и снова начала волноваться, но уже по другому поводу, так как выяснилось, что у меня в руках удостоверение, которое я впопыхах забыла положить обратно в карман нашего преследователя.
– И очень хорошо, что забыла, – убежденно сказала Мариша. – Коллеги нашей жертвы вполне способны снять с него отпечатки твоих пальцев, и тогда бы нам с тобой пришлось еще держать ответ перед столичной милицией. А сейчас можем сказать, что знать ничего не знаем. Убежали, а кто там его по затылку огрел, это не наше дело. Примус я с собой уволокла. Он подтекает, зараза, так я пропахла вся этим твоим хваленым топливом, наверно, на всю жизнь, и Дина воняет просто кошмарно.
Я хотела сказать Марише, что отпечатки моих пальцев, вопреки ее мнению, отнюдь не хранятся во всех милицейских картотеках, а если бы даже хранились, то найти меня все равно было бы затруднительно из-за того, что по ее же милости болтаюсь по Москве, а вовсе не сижу у себя дома в тишине и покое. Но в это время Дина завопила словно резаная, я наклонилась к ней и поняла, что все прочие проблемы могут подождать. Пышная шубка бедной киски действительно насквозь пропиталась запахом керосина. И Дину этот факт отнюдь в восторг не приводил, наоборот, она была глубоко возмущена и, казалось, поставила перед собой задачу довести это до сведения всех окружающих.
– Попроси ее замолчать, – умоляюще обратилась я к Марише. – Сейчас сюда сбегутся все жители окрестных домов и все постовые, какие тут имеются. Скажи, что керосин хорошо помогает от блох. Я и в самом деле где-то про это читала.
Мариша начала что-то ласково втолковывать Дине, наклонясь к ней, но та успокаиваться не желала и продолжала выть всю дорогу до дома. К счастью, добравшись до Мишкиной квартиры, мы смогли запихнуть Дину в теплую ванну, полить ее благоухающим шампунем и несколько приглушить тем самым запах керосина. Вода из ванной уходила плохо, должно быть, сток был чем-то забит. Но для прочистки оного надо было вызывать мастера, а в первом часу ночи дело это было затруднительное.
– Что теперь? – осведомилась я.
Мариша, только что водрузившая примус на его законное место и теперь с омерзением рассматривавшая его, пожала плечами и сказала:
– Если тот тип, который похож на огурец, вздумает расспрашивать про нас в метро, то ему долго не придется усердствовать. Нас благодаря Дине должны были запомнить все дежурные. Значит, очень вероятно, что он будет знать, в каком районе и на какой станции мы проживаем, потом даст ориентировку на нас своим приятелям, и нас сцапают.
– У тебя паранойя, – заметила я. – Ты же сама предлагала от всего отпираться и настаивать на том, что мы его не трогали. Какие тогда к нам претензии?
– Да, точно, – спохватилась Мариша. – У меня из-за этого запаха голова кругом пошла. От удостоверения надо избавиться, и лучше всего будет его сжечь.
– Зачем? – возмутилась я. – У человека и так из-за нас неприятности, а если мы еще и его удостоверение уничтожим, вообще некрасиво будет. Лучше отправить его на Петровку 38. Завтра куплю конверт и отправлю, даже если посылка попадет не прямо к хозяину, то все равно ему передадут.
– Только хорошенько протри его, – потребовала Мариша.
Я согласно кивнула головой, чтобы успокоить ее, и мы начали готовиться ко сну. Только мы прыгнули на диван, как в дверь постучали. Мы недоуменно переглянулись, удивляясь такой повышенной тактичности, но к двери подошли. Осторожное постукивание повторилось, и к нему прибавился тихий скрежет металла по металлу. Кто-то деликатно ковырялся в наших замках, стараясь не привлекать к этой операции ненужного внимания. Мы по очереди выглянули в замочные скважины, но так как лампочку я выкрутила еще днем, то на лестничной площадке было темно и разглядеть нам ничего не удалось. Пока мы пыхтели и гадали, кто там может околачиваться, сквозь замочные скважины просочился неровный свет от фонарика, и следом за этим раздался удивленный мужской голос:
– Постой-ка, это не та квартира.
– Как это не та? – спросил второй голос, отличавшийся мужественной хрипотцой. – Ты же уверял, что номер у тебя записан, и к тому же ты тут уже бывал?
– Бывал и номер записан, – подтвердил первый голос. – Только я теперь при свете вижу, что это не тот номер, а стало быть, мы с тобой чуть не вломились в неизвестно чью квартиру. А я все думаю, почему замки не открываются, а это, должно быть, не те замки.
– Хорошо еще, что ты вовремя заметил ошибку, – удаляясь от нашей двери, заметил хриплый, – а то бы вляпались. Представляешь, заходим, а там полный дом народу. А теперь представь себе, что если там
