им.
Поэтому дальнейшие мои пояснения потонули в кашле и хрипах. Не знаю, что там Мариша поняла, о чем догадалась, только после окончания приступа я обнаружила Маришу в страшном гневе.
– Какие мерзавцы! – воскликнула она. – Так мерзко врать! Ни за что не поверю, что они действительно про меня не помнили. Они, наверное, раскусили тебя и специально говорили обо мне всякие гадости.
Я вытаращилась на нее, потом усилием воли взяла себя в руки и совершенно спокойно сказала:
– Ничего подобного.
К счастью, Мариша долго злиться не умела, поэтому быстро отошла и принялась обмозговывать новости, которые мне удалось узнать.
– Что же получается, что мы даром потратили время в Москве? Ключи от моей квартиры у Мишки пропали, и он не помнит, когда и где. Значит, помочь нам он не мог и тогда, как не может и сейчас. А значит, и ездить к нему не стоило.
– Но зато мы убедились, что это не он и не его друзья-бандиты, потому что они слишком заняты своими брильянтами. Потом мы познакомились с чудесными людьми, а одно это многого стоит, – попыталась я ее утешить, но у меня это что-то плохо получилось. Мариша надулась и скептически уточнила:
– Ты чудесными людьми доктора с Иннокентием называешь? Что касается меня, глаза бы мои их больше не видели.
– Ты не права, доктор поправится и поможет Мишке вспомнить, куда он дел камешки и заодно, кому отдал твои ключи, – умиротворяюще заметила я.
– Только в том случае, если Мишка их сам отдавал, – не желала утешаться Мариша.
– Ты не представляешь, какие вещи может творить наше подсознание, – с удачно симулированной уверенностью в голосе заявила я ей.
На это утверждение Мариша клюнула. Все, что касается подсознания и компьютеров, вызывает у нее такой почтительный трепет, что она совсем теряет голову и ей можно внушить все, что угодно. Она с радостью поверит любой небылице и еще будет потом всем ее пересказывать.
– Нам надо решить, куда мы пойдем в Питере в первую очередь после того, как проследим за нашими бандитами, – предложила Мариша, немного придя в себя после урона, причиненного ее самолюбию.
– Можно ко мне домой, – вызвалась я и поспешно пояснила: – Чтобы тебе не было страшно ждать слесаря. Мало ли кто под его видом может заявиться?
– Какого слесаря? – ошеломленно спросила Мариша. – Я слесаря не вызывала.
– Это дело пяти минут, – бодро заверила я ее. – Зайдем в твою жилищную контору, там нам за бутылку мигом приищут специалиста, который еще за одну бутылку поменяет тебе замки. И спи спокойно, дорогая подруга. Конечно, хорошо было бы и дверь железную поставить, но это уж слесарь не сумеет за пару часов сварганить, а больше у меня времени, извини, нет. Мне надо со своей личной жизнью разбираться, а то чувствую, она у меня из-за нашей отлучки может внезапно прерваться.
Тут пожаловал наш бравый сержант, который услышал последние мои слова, и на его лице отразилось явное недоумение. Разговор пришлось прекратить и отделываться лишь самыми общими фразами. На перроне нам нужно было развивать бешеную активность, чтобы не упустить из виду Жорика с длинным. Мариша заблаговременно напялила на себя огромные темные очки и немыслимый фиолетовый парик, как я ее ни убеждала, что делать этого не стоит. Зато теперь ее внешность вполне соответствовала моей, и я не так привлекала к себе внимание. Оно равномерно делилось между мной и Маришей.
– Не упусти их из виду, – требовала Мариша, отстававшая от меня из-за того, что сумка с Диной цеплялась за все подходящие для этого предметы, а Дина истошно вопила, требуя свободы и еды.
Я и так старалась, как могла. Наши приятели промчались, словно два рысака в забеге, через здание вокзала, миновали голову Петра и выскочили на площадь Восстания. Но и тут они тоже не остановились, чтобы передохнуть, обсудить дальнейшие планы, покурить, в конце концов! Ничего подобного. Они, не оглядываясь (за что я не могла не быть им благодарна), помчались к перекрестку Лиговского и Невского. Мы с Маришей в это время все еще метались по другой стороне улицы.
– Поймают тачку и слиняют! – в панике простонала Мариша, которая от нервности все стала видеть в самом мрачном цвете. Хотя мне лично разделить ее чувства не удалось при всем моем желании. Я бы только радовалась, если бы ребятам удалось оторваться от нас. Но судьба была на стороне Мариши. Жорик с длинным не стали ловить машину, а дождались, пока мы с Маришей переберемся на ту же сторону улицы, что и они, употребив это время на то, чтобы заскочить в ломбард.
– Что им там понадобилось? – спросила у меня Мариша.
– Тачку лови, – посоветовала я ей вместо ответа.
Мы поймали маленького резвого «жигуленка» и уселись в него. За рулем сидела девушка, которая с интересом выслушала наши инструкции.
– За мужьями шпионите? – догадалась она.
Так как по ее лицу было видно, что она это одобряет и от души приветствует, мы поспешно кивнули в ответ. Таким образом ненужных подозрений нам удалось избежать, и к тому же мы заручились ее горячей поддержкой, что было весьма кстати. Она плотно села на «хвост» потрепанному «Опелю», который абонировали наши знакомые, и не отпускала его до самого Купчина.
– Они тормозят, – предупредила она нас. – Будьте готовы. Я проеду еще немного вперед, чтобы не вызвать их подозрений, и встану вот за тем белым фургончиком.
От денег девушка категорически отказалась, сказав:
– Мы, женщины, должны помогать друг другу против этих скотов.
Мы остановились напротив горного института, в котором когда-то работал мой папа. Теперь институт захирел и многие помещения был вынужден сдавать различным фирмам и частным лицам. Наши знакомые заспешили именно к нему, словно твердо знали, куда им нужно. Мы, естественно, последовали за ними, но со значительно меньшей долей уверенности на успех. Но о чудо! Нам повезло, и старушка на вахте сидела та самая, что и несколько лет назад, когда папа еще здесь работал.
– Добрый день, Марья Семеновна, – поприветствовала я ее, тоже чудом добыв из памяти ее имя и опять-таки чудом не переврав его. – Тут наши знакомые появлялись? Один толстый и маленький, а другой высокий и худой.
– Здравствуйте, милые, – приветливо произнесла старушка. – Лица мне ваши вроде не знакомы, а знаете мое имя. Работали тут, что ли? Вроде по годам подходите.
«Папа у меня работал», – хотела правдиво объяснить я, памятуя, что отец был известным дамским любимчиком и к тому же возглавлял отдел. Вдруг старушка его тоже вспомнит нам с Маришей на пользу. Но тут же опомнилась, при моем теперешнем внешнем виде навязываться в дочки к еще молодо выглядящему человеку просто свинство. Мало того, что никто не поверит, так подозрения все равно останутся.
– Муж тут у меня работал. Просил зайти узнать, что и как, если мимо доведется проходить, – не моргнув глазом, соврала я.
– Кто же это?
– Александр Евгеньевич Калинин, – охотно подсказала я ей.
– Надо же! – ахнула старушка. – Так ты его жена? Какая же по счету? У него их только на моей памяти трое поменялось. Как поживаете? Как Александр Евгеньевич?
Я утолила ее любопытство, придумав папе работу поинтересней и самой себе личную жизнь поудачней, чем было в действительности. Но старушка была довольна, пришло время ковать железо.
– Так куда наши знакомые пошли, не знаете? – спросила я у старушки.
– К художнику, – охотно переключилась на новую тему Марья Семеновна. – Окопался у нас тут один, снял кабинет, там раньше бильярд стоял, и все лепит чего-то и лепит. Гипс ему таскают целыми мешками, весь пол заляпал. Глина у него потом еще вечно в корыте мокнет, так от нее чище тоже не становится. Целыми днями обычно лепит, а сегодня его нету. Да и завтра не будет. Он в отпуск уехал. У них ведь, у творческих людей, как заказ выгодный выполнит, так и отдыхает, пока деньги не выйдут.
Мы с Маришей без труда заключили, что предполагаемый художник на самом деле является скульптором, но меняло это ход дела или нет, было не ясно.
– Давно ли в отпуске? – с деланным безразличием спросила я.
– Около недели, – ответила старушка.
Сроки подходили. Это если предположить, что крупный и выгодный заказ был связан с появлением у
