Мила сразу же набычилась. Ее и так вечно недовольное личико перерезала гримаса откровенной ненависти.
– Ушлая! – яростно прошипела она. – Узнала все-таки!
– А Слава твой брат, – продолжала размышлять вслух Мариша. – И вы задумали получить наследство вашего двоюродного деда! Вот оно что!
– А что? – подпрыгнула на месте Мила. – Что такого? Да, задумали! Оно наше! Ничуть не меньше, чем Варвары и ее сынка! Тетка Варвара подделала завещание, чтобы все досталось ей одной.
– Откуда ты знаешь?
– Это всем известно! И сам Ваня мне в этом признался!
– Как она могла это сделать? Варвара Сергеевна почти не общалась со Львом Илларионовичем!
– Ну и что! Очень ей было нужно со стариканом общаться. И потом, она же не сама подпись под завещанием подделала. Ей люди помогли!
– Какие люди?
Но Мила снова насупилась.
– Ничего я тебе не скажу! – выкрикнула девушка. – Пошла прочь! Завещание старика было фальшивое, и точка! Мы это и в суде докажем! Все наше будет. И квартира, и деньги, и мебель. Тетке Рае и этому убогому дяде Толе ничего не достанется. Они деду Леве все равно что и не родные! Закону плевать, чьи они там дети! И закону плевать, что дед Лева с нашим дедом в терках был! По закону они родные братья. Значит, наследники мы! А завещание Варвара подделала!
– Если оно такое фальшивое, то зачем же вы убили Варвару Сергеевну и ее сына?
Мила даже задохнулась от возмущения.
– Ты чего? Вообще, что ли? Никого мы не убивали!
Но Мариша уже составила свое мнение. Эта семейка, сидя друг у друга на головах, совершенно чокнулась. Вот к чему ведет перенаселение и скученность! У людей едет крыша! Конечно, прознав, что квартира и деньги Льва Илларионовича уплыли от них в цепкие руки конкурентки, они сначала обозлились до крайности и прикончили ее. А потом и сына. А то, что сейчас Мила кричит о том, что завещание было фальшивым, не что иное, как попытка отвести подозрение от себя и от своих братьев.
– Так-так, – сказала Мариша, отодвигая Милу со своего пути и двигаясь к выходу. – Так-так.
– И катись отсюда! – крикнула девушка ей в спину. – Ходит тут, вынюхивает! Домой к себе вали, там и вынюхивай.
Домой Мариша не пошла. Она направилась прямиком к следователю, который вел дело об убийствах Варвары Сергеевны и Вани. По дороге Мариша позвонила еще и Вике.
– Ты как?
– Полный порядок. До дяди Толи еще не доехали. Но, кажется, уже скоро.
– Слава там рядом?
– А как ты думаешь? Мы же едем в его машине. А он за рулем.
– И сейчас тоже?
– Нет, сейчас мы все на бензоколонке. А я как раз в туалете. Жду тетку Раю. Ты чего хотела-то?
– Слушай, ты там поосторожней, – прошептала Мариша.
– С кем?
– Со Славой.
– Почему?
– Этот наш Слава, на самом деле он тоже родственник.
– Чей?
– Твоего деда.
Некоторое время в трубке было тихо. Видимо, Вика переваривала эту новость.
– Ты серьезно? – спросила она изменившимся голосом.
– Еще как! Я была у брата Льва Илларионовича и наткнулась там на Милу! Она его внучка! И, следовательно, двоюродная внучка Льва Илларионовича. А Слава – он двоюродный внук! И твой троюродный брат!
Теперь Вика молчала еще дольше.
– Все ясно, – произнесла она наконец. – Знаешь, а я ведь подозревала что-то в этом роде.
– В самом деле? Почему?
– Они очень похожи. Дед Лева и Слава. Разве ты не заметила?
Только теперь Мариша сообразила. Ведь верно! Это сходство Славы с фотографий Льва Илларионовича в молодости буквально бросалось в глаза.
Теперь Мариша мчалась к следователю Прохорову на всех парусах. Ее не смог остановить ни вопрос дежурного внизу, ни его крики, ни шум погони. Мариша ворвалась в кабинет следователя и закричала:
– Я знаю, кто убийца!
В этот момент ее схватили за плечи чьи-то цепкие руки. И поволокли назад в коридор.
– Пустите меня! – отбивалась Мариша. – Я знаю, кто злодей! Дайте же сказать! Пустите! Товарищ следователь, я знаю, кто убил Ваню и Варвару Сергеевну!
– Отпустите девушку!
Следователь наконец-то отошел от первоначального изумления. И теперь сообразил, что Мариша может быть ему очень даже полезна.
– Проходите! – пригласил он изрядно потрепанную и помятую руками дежурного Маришу.
Она метнула на дежурного взгляд победительницы и прошла в кабинет следователя.
– Товарищ следователь, эта особа... Она ворвалась, ничего не объяснила, конечно, я счел нужным ее задержать.
– Иди, Миша! – устало произнес следователь. – Ты еще молодой у нас. Не женатый. Не знаешь, что с женщинами всегда так. А уж со свидетельницами особенно.
Что он имел в виду, Мариша не поняла. Да ей это было и не важно. Ее буквально лихорадило от желания немедленно вывалить следователю свои новости. Ее порадовало, что следователь выслушал ее внимательно, не перебивая. А когда Мариша закончила, он спросил:
– Вы точно уверены в том, что рассказали мне?
– Конечно! Я никогда не выдаю желаемое за действительное.
– Редкий талант. И где я могу поговорить с этими молодыми людьми?
– С Милой и Славой?
– Да. И с их братьями. Или они не участвуют в афере?
– Этого я не знаю. Но Мила сейчас дома. А Слава... Слава едет в Тихвин.
– Зачем?
– За бумагами деда Левы! И что они ему дались, ума не приложу!
– Что за бумаги?
– Мемуары старика.
Мемуары следователя отчего-то не заинтересовали. А вот то, что семья Милы жила в ужасающих условиях, ютясь на жалких метрах, когда их родственник Лев Илларионович единолично обитал в огромной квартире, наоборот, заинтересовало очень.
– Но не думаете же вы, что они и Льва Илларионовича убили? И все это из-за квартиры?!
– В моей практике случалось и не такое, – вздохнул следователь. – Если бы вы только знали, за какой пустяк иной раз родственники убивают друг друга, вы бы ужаснулись! Одна женщина травила свою сестру крысиным ядом в течение почти полугода только за то, что той при разделе наследства их матери достался почти новый комплект постельного белья, на который претендовала старшая сестра!
– Ужас!
– А в другой семье сын убил отца за то, что родитель пригрозил сынку оставить свой вклад в Сбербанке не ему, а сестре.
– Ну, это как раз понятно.
– Так весь вклад составлял пятнадцать тысяч рублей! И было это всего полгода назад!
У Мариши вытянулось лицо. Убить отца, чтобы получить чуть больше пятисот долларов по завещанию! Да, это сильно. Пожалуй, художества Славы и его родни меркнут по сравнению с такими преступлениями.
